Читать книгу "Адвокат чародейки [= Тень Эсмеральды ] - Наталия Орбенина"

Глава 31

Надзиратель только на следующее утро вспомнил о своей подопечной. И немудрено! Революционеры попытались освободить своего товарища, взорвали часть тюремной стены, пытались организовать побег. Да только куда уж им! Не вышло! И поди-ка, как они распоясались, обнаглели! Страх божий потеряли! А шуму, шуму-то было, и нагоняй от начальства заработал. Но ничего, все обошлось, слава Богу! Бомбиста водворили в камеру, стену всю ночь заделывали.

Надзиратель усмехнулся и глянул в глазок. Но никого не увидел. Не веря собственным глазам, он вставил ключ в замок, но не успел повернуть его, как дверь подалась вперед. Он похолодел, и что-то оборвалось в его животе. Камера оказалась пуста!

Сердюков не поверил собственным ушам, когда ему доложили об исчезновении горбуньи. И уж окончательно он впал в бессильное бешенство, когда беглянку не удалось обнаружить по горячим следам – ни в первый день, ни позже.

– Куда она могла запропаститься? – горячился он. – Ведь у нее в столице и знакомых нет. Ей некуда деваться! К тому же у нее такая приметная внешность!

Однако, успокоившись, поразмыслив немного, он сообразил – у горбуньи все же нашлись знакомые. Поэтому Сердюков тотчас отправился на квартиру к Желтовскому.

– Лия убежала из-под стражи?! – только и мог вымолвить адвокат. – Но это непостижимо! Вы, вероятно, подозреваете меня в причастности к данному происшествию? Но я уверяю вас, что для меня это совершенная новость, ошеломляющая новость!

По выражению лица растерянного, потрясенного адвоката следователь понял, что побег горбуньи для него и впрямь неожиданность. Он обошел всю квартиру Желтовского, но никаких следов пребывания беглянки не обнаружил. К тому же Желтовский – человек осторожный, и, несмотря на всю предысторию его взаимоотношений с Гирей – Киреевой, вряд ли он укрыл бы ее от полиции. Откройся он – и все, конец его адвокатской практике.

После ухода полицейского Сергей Вацлавович некоторое время пребывал в полном недоумении и растерянности. Ровно до того мгновения, пока его взгляд не упал на горничную. Милая, простодушная девушка стояла красная как рак и глядела в пол.

– Да ты никак знаешь что-то?! – воскликнул адвокат.

Та всхлипнула и упала на колени. Торопясь и запинаясь, она сбивчиво поведала ему о визите обеих женщин. И даже о рубле, уплаченном ей Бархатовой за молчание.

– Вот те раз! – только и сумел вымолвить Желтовский. – Одеваться подавай, и поживее, а рубль все же себе оставь!

Через три четверти часа он уже примчался к Бархатовой.

– А барыни нет и долго не будет, – улыбаясь, заявила ее нарядная горничная.

– Что значит – долго? – рассердился Желтовский.

– А кто ж знает, – пожала плечами девица. – Недели через три, сказывали, будут. Вроде, к родне подались.

– Куда, к какой родне?

– А мне почем знать?

Горничная нагло улыбалась, и только теперь Желтовский приметил в ее ушах серьги, которые не так давно украшали ушки ее хозяйки. Тут уж не рублем дело обошлось, эта не выдаст!

А между тем, накануне в этом доме происходили лихорадочные сборы. Дворника послали за билетами на вокзал, и, когда все было готово, две нарядно одетые дамы быстро юркнули в стоявший у парадного подъезда экипаж и покатили на вокзал. На вокзале, в суете и толкотне, экипаж приблизился к поезду как только возможно близко. Носильщику вручили багаж, и одна из пассажирок, роскошно одетая, с яркой внешностью, двинулась к синему вагону первого класса. Она покачивала полными бедрами и смотрела вперед, почти не мигая. Городовой и кондуктор, стоявшие около вагона, уставились на красивую барыню. Если бы их спросили, о чем она с ними говорила, они бы не смогли ответить. Да, вроде, она о чем-то их спросила… И пока они таращились на ее высокий бюст и неотразимое лицо, обрамленное пышными локонами, за их спинами в вагон юркнула ее спутница – в широком плаще и огромной шляпе, прикрывавших некоторое несовершенство ее фигуры. Потом и красивая дама вошла в вагон, оставив после себя облако дивного аромата.

Прошли томительные три недели. Желтовский совсем изнемог, дожидаясь возвращения Бархатовой. И вот однажды, явившись снова к ней на квартиру, он услышал долгожданные слова об ее возвращении.

– Бог мой! Мати! Куда ты подевалась?! Куда пропала, душа моя! Отчего не дала мне знать? – стараясь держаться как можно непринужденнее, заговорил Желтовский, обнимая женщину и пытаясь запечатлеть поцелуй на ее розовой щечке.

– А! – она погрозила ему пальчиком. – Вот, стало быть, как надо с тобой поступать, милый друг! Как только я исчезла, да еще и без доклада, так я и стала нужна! А вот не скажу тебе, нет, не скажу! Терзайся ревностью – где я была, с кем?

Озадаченный Сергей отошел в сторонку. Ах, так, значит, игра! Не хочет говорить, хитрит. Изображает, что была с мужчиной. Новым поклонником желает пробудить в нем ревность. Стало быть, неспроста она так себя ведет. Да и цвет лица стал гораздо более загорелым. Уж не в южные ли края вы, матушка, ездили?

Вечером они отправились в Михайловский театр, слушать любимую Сережину оперу, «Травиату», итальянского сочинителя Верди. Матильда была в этот вечер чудо как хороша. Глаза ее сияли, она вся светилась от внутреннего возбуждения. Она выбрала бархатное платье цвета спелой сливы, этот густой, темный цвет был ей необычайно к лицу. А украшением к платью стал подарок Желтовского. На груди, почти у плеча, красовался нежный розовый цветок с едва заметными прожилками, искусно вырезанный из коралла, на золотой веточке, с прозрачными нефритовыми листочками, на которых мерцали бриллиантовые капли росы. Роза – во всей ее красе. И такие же розочки, поменьше, в ушках. Сергей выбрал когда-то эту брошь и серьги, поддавшись некоему непонятному внутреннему чувству. В то время Матильда ничего не знала о своей странной сопернице. А узнав, она перестала носить его подарок. Хотя иных подарков от возлюбленного у нее было превеликое множество, и они не попали в опалу. Теперь она надела старый его подарок – с явным намеком на некие изменившиеся обстоятельства.

Желтовский терялся в догадках. Вскользь, как бы невзначай, он попытался выведать у Матильды, куда же она подевала беглянку, но та только смеялась. И делала вид, что ровным счетом ничего не понимает.

Душевное напряжение, полная неизвестность и тревога за Лию-Розалию совсем измучили Желтовского. Он стал плохо спать. Не мог сосредоточиться на делах, стал путаться в речах. И – что явилось неизбежным следствием подобного состояния – проиграл судебный процесс. Неудача в суде совершенно его доконала, и он решил на некоторое время отойти от дел. Состояние его позволяло ему такую возможность. Надо поразмыслить, прийти в себя. Сергей надеялся, что Матильда не вытерпит и все-таки признается ему в своем пособничестве новому исчезновению Розалии. Но хитрая плутовка молчала, торжествуя победу. Ведь она так ловко избавилась от соперницы, выступив ее защитником и другом; притом Матильда свято верила, что она спасла Сергея от крупной неприятности. И это обстоятельство Желтовский прекрасно осознавал. Казалось, он бы должен радоваться и благодарить Матильду за то, как она ловко все устроила – вывела его из-под удара судьбы, освободила от бремени непосильной помощи горбунье. Несчастная вновь исчезла, значит, отпала и надобность ей помогать, жертвовать ради нее своей репутацией и его отношениями с Матильдой. Однако победа Бархатовой оказалась преждевременной. Однажды, когда уже вовсю зарядили дожди, под ногами захлюпали лужи и задул холодный осенний ветер, адвокат Желтовский после долгого размышления пришел к выводу о необходимости срочной поездки в Крым. Он устал, ему надо отдохнуть и подлечиться. Что же с того, что лето уже прошло? Это в Петербурге оно прошло, а в Крыму еще тепло, светит солнце. Да к тому же к делу, которое он задумал, особенности климата не имели ровным счетом никакого отношения.