Читать книгу "Галактический вихрь - Андрей Ливадный"

Единственная надпись, которую удалось отыскать и прочесть на плите, располагалась в самом низу и была выдавлена сантиметровыми буквами интерангла по краю одного из ромбовидных сегментов — «ЗВЕЗДНАЯ КРЕПОСТЬ».

Еще совсем недавно Николаю ничего не говорили два этих слова… Теперь же, приходя сюда, он каждый раз отыскивал глазами эту неприметную строчку символов, и его сердце наполнял трепет.

Перешагнув через порог гигантских распахнутых створов расположенного в основании плиты входа, он очутился в самом устье Мемориала. От одной стены ущелья до другой тут было не больше двадцати метров.

Под ногами хрустел ковер из тонких латунных цилиндриков разного размера. Свет, исходящий от нижней части стен ущелья, имел фосфорную основу и был красноватым.

Как всегда при входе в это место, Николая пробила короткая дрожь. Он не знал, почему так происходит, но невольно поежился, шагая по звенящему и похрустывающему латунному гравию.

С обеих стен ущелья, гладко отполированных, словно оплавленных неистовым огнем, на него и на гуляющих тут детей и взрослых смотрели сотни человеческих глаз, очень реалистично выполненных в оплавленном материале обсидиановых стен. От них исходила давно позабытая людьми боль. Глаза, подсвеченные фосфором, смотрели с угольно-черных плоскостей на спешащие в глубь Мемориала пары — степенных стариков и резвящихся детей — в глубокой немой печали.

Никто не любил это место при входе, хотя Николай не раз слышал о его странной притягательности. Люди с раздражением отзывались об угнетенной фантазии предков, но приходили сюда вновь и вновь.

Николай несколько раз поздоровался со знакомыми и смешался с отдыхающими, которые спешили в одном направлении.

Через сотню метров ущелье раздавалось в стороны и одновременно делало свой первый поворот

Скорбящие Стены закончились, и начался участок, которые все называли Долиной Шлака.

Все вокруг было погружено в темноту, в которой прямо в воздухе неподвижно висели маленькие сияющие шарики, образуя странные неправильные узоры серебристых блесток. Эти образования величиной не больше двух сантиметров всегда светились и неизменно находились на своих местах. Сотни раз их пытались забрать с собой и унести, но все безрезультатно — маленькие сгустки холодного света были сотканы из воздуха и проходили сквозь пальцы. Николай как-то слышал разговор двух взрослых о том, что это, вероятно, голографическая проекция…

Под ногами по-прежнему похрустывало, но теперь это был не металл, а шлак. Черные твердые комочки устилали землю, отчего и появилось название этого участка Мемориала.

Ущелье опять плавно изогнулось, его стены разошлись еще дальше, и впереди забрезжил нежно-зеленый свет. Здесь появлялись первые деревца. Они были кривыми и тощими, словно больными, но упрямо тянулись вверх, к свету. С каждым шагом деревьев становилось все больше, они выпрямлялись, и их листва заметно менялась, наливаясь свежестью.

Это и была та часть Мемориала, куда приезжало на отдых все население равнины. Тут назначались свидания и проводились неофициальные встречи, среди деревьев прятались маленькие уютные кафе, покрытые травой дорожки вели к мелководным озерам, по берегам которых были выстроены бунгало для желающих провести в этом маленьком зеленом раю несколько дней.

Это было любимое место всех жителей равнины Красного Солнца, но никто не знал или, может быть, просто не хотел знать истинного смысла и значения Мемориала. Сюда приезжали отдохнуть, а не задаваться вопросами.

Николай, спешивший по одной из боковых аллей парка в глубину Мемориала, имел свою конкретную цель. С каждым шагом его глаза блестели все лихорадочнее от плохо скрытого возбуждения. Вот уже около года у него была Тайна. Такая, которой он ни с кем не мог поделиться, потому что дал клятву.

Семнадцатилетний юноша был одним из Посвященных. Одним из очень немногих людей, кто знал истинную историю.

Его судьбу предопределило генетическое наследство — Николай Воронцов был последним из прямых потомков основателей колонии. Но даже его мать не знала об этом. Да и он сам был посвящен в собственное генеалогическое древо не так давно — всего десять месяцев назад, как раз в день своего совершеннолетия.

У дальней стены ущелья, в тупике аллеи, где вековые деревья вплотную примыкали к скалам, образуя тенистый шатер, его уже ждали.

Из зеленого сумрака, неслышный и неотличимый от собственной тени, вышел высокий статный человек с голубыми глазами. Это был Андрегер — наставник Николая.

— Доброй ночи, джеал! — радостно поприветствовал его мальчик.

— Доброй ночи, мой юный друг. — Андрегер потрепал его по плечу. — Сегодня ты явился даже раньше, чем вчера, — заметил он, увлекая Николая к отвесной стене.

— Мне нравится тут… Это…

— Возбуждает? — с легким оттенком иронии подсказал старый Джоарг.

Николай кивнул. Он уже понемногу начинал привыкать к проницательности Джоаргов. И чем больше он их узнавал, тем сильнее ему хотелось стать одним из них…

Тем временем небольшой, тщательно закамуфлированный под общий фон сегмент стены отошел в сторону, открыв узкий проход. Они вошли, и стена за их спиной бесшумно встала на место.

Коридор был просто расселиной, кривой и узкой. Конечно, можно было его выпрямить и расширить, но это место, как и весь комплекс пещер Мемориала, о котором знали лишь единицы избранных, обладал негласным табу. Здесь все сохранялось неизменным. Точно таким, как было почти тысячу двести лет назад.

Первое помещение, которому кто-то из основателей Ордена Джоаргов дал поэтичное название «Зала Двух Ликов», было освещено рассеянными лучами исполненной при помощи голографического проектора маленькой опалесцирующей туманности.

Со стен зала смотрели два лица, выполненные в виде барельефа.

Семен Воронцов и Яна Илбрехт.

Их лица были обращены вполоборота друг к другу, и пятна багровых отсветов от спроецированной в центре зала туманности играли на них, делая их черты почти живыми. Теперь Николай знал, что он — самый младший и пока что последний их прямой потомок.

Сразу за этим залом начинался настоящий лабиринт. Широкие, втрое превышающие человеческий рост тоннели вели в разные стороны, причудливо изгибаясь и не подчиняясь никакой симметрии. Они были освещены тусклым зеленоватым сиянием, которое испускал сам материал стен, так что походили на мутные световые реки, то и дело вливающиеся в исполинские озера залов.

Николай уже знал, что это построили не люди. Какие-то древние обитатели сферы жили тут в незапамятные времена. От них осталось лишь тусклое сияние этих стен.

«Печально… — подумал он, шагая вслед за Андрегером. — От них не осталось даже праха… И мы не догадываемся, кем были эти загадочные строители…»

Иногда ему становилось очень обидно, что никто не знает об этой части Мемориала. Тут было на что посмотреть и о чем задуматься. И прежде всего над их собственным прошлым.