Читать книгу "Честь виконта - Жаклин Санд"

Говорил он твердо, однако беспокойство за его словами стояло нешуточное; и еще Ивейн заметила, что у виконта слишком сильно блестят глаза, а на скулах появились красные пятна: к вечеру поднялся жар.

– Вам нужно лечь в постель.

– Я лягу, – отмахнулся он, – только вот дождусь либо Трюшона, либо новостей о нем. Сейчас мы не можем вычислить Поджигателя никаким образом, ибо найти того, кого он избрал следующей жертвой, невозможно. Значит, остается ждать. Если он решит выйти на охоту нынче ночью, я буду во всеоружии.

– О каком всеоружии вы говорите? Вы ранены! Вам нужно оставаться дома!

– Я останусь. Если ничего не произойдет.

Спор продолжился еще некоторое время, но даже Ивейн осознавала, что спорят они оба скорее по инерции, чтобы чем-то занять томительные минуты ожидания. Прошел почти час, прежде чем появился Жюль – коренастый малый с большой головой и короткими пепельными волосами, торчавшими во все стороны.

– Нигде не смог найти его, ваша светлость, – сказал бывший каторжник с немалым сожалением. – В «Прокопе» его нет, а квартирная хозяйка говорит, что господина Трюшона с утра не видела. Он ушел в редакцию и не возвращался. Мне поискать еще?

– Нет, иди ужинай, Жюль.

Он поклонился и ушел, а графиня и виконт переглянулись.

– Не думаете ли вы… – начала она.

– Да, – произнес Сезар. – Похоже, наш приятель журналист исчез. Вот черт.

Глава 19

Письма

Они прождали еще полчаса, однако стало уже ясно, что Трюшон не появится. Он обещал не опаздывать, и действительно, не могло быть таких дел, что задержали бы его; дело Поджигателя – вот что нынче занимало бравого журналиста. И, что бы с ним ни произошло, выяснить это сейчас не представлялось возможным.

Сезар отослал графиню домой, взяв с нее обещание, что она не будет покидать особняк. Дело приобретало нешуточный оборот, и виконт не мог рисковать Ивейн. Ставки повысились. Что бы Поджигатель ни сделал с Трюшоном, вряд ли это можно будет назвать проявлением доброго отношения к людям. Сезар опасался, что журналист стал жертвой того же вчерашнего убийцы и уже лежит где-нибудь под забором, истекая кровью, а то и вовсе мертвый.

Виконта бесила собственная беспомощность; это оказалось одно из самых трудных дел, в которые он когда-либо встревал. Он не понимал ни мотивов, ни следствий; не мог просчитать следующий шаг убийцы; не мог его понять. Даже о жертвах он почти ничего не понимал, кроме того, что по меньшей мере двое из них пошли на это добровольно. Возможно, речь идет о тайном религиозном обществе, которое по какой-то причине распалось, – или, может, это у них божественные ритуалы такие? Сезар медленно, но верно приходил в бешенство. Только новых жертв ему и не хватало для полного счастья.

Он все-таки смог уснуть, но проснулся на рассвете, получил записку от Ивейн, уведомлявшей, что все в порядке и она никуда не уйдет из дома (удивительная покладистость, но, кажется, эта женщина стала гораздо больше доверять ему), и сделалось немного спокойнее. Сезару вообще становилось легче, когда он думал о графине де Бриан.

Ее губы оказались такими сладкими… Виконт опасался только, что все-таки дал молодой женщине необоснованную надежду на что-то, однако надеялся, что она все поймет. Он не собирался заходить дальше, во всяком случае, сейчас. И ему, и Ивейн требуется время, чтобы найти мир в собственном сердце. Возможно, когда-нибудь они и смогут быть вместе, но определенно не теперь.

И Сезар расхаживал туда-сюда по кабинету, думая, думая, думая. Пришел Флоран, принес кофе, молча ушел; слуги привыкли, что когда хозяин размышляет, к нему лучше не подступаться.

День сегодня проходил быстрее, чем вчера. Погода не исправилась, за окном по-прежнему моросил мелкий дождь, и низкие подбрюшья туч висели над городом. Колокола церквей пели и звали к воскресной мессе.

Где-то в этом городе, думал Сезар, таится недобрый человек, одержимый огненной жаждой. Он убил один раз, потом второй, а затем решил, что убивать легко, и его никто не остановит, и он останется безнаказанным. Возможно, он воспринимает свою жажду убийства как священную миссию, возможно – как акт проявления дьявола, но, как бы там ни было, сейчас он готовит новый удар. Часы тикали, стрелки медленно двигались, отмеряя минуты и часы.

Кто будет следующей жертвой? Кто?

День пролетел почти незаметно. Ивейн почти весь его провела с Мари и Жюстиной; она мало им уделяла внимания раньше, полностью занятая расследованием на пару с виконтом де Моро, однако теперь ничто не мешало побыть с ближайшими родственницами. Патрик уехал с самого утра, а три женщины устроились в гостиной и за чаем наконец-то смогли поговорить. Мари справилась с собою. Скорбь ее была велика, однако вдова нашла в себе силы жить дальше – ведь следовало позаботиться о детях. И пускай Патрик теперь глава семьи и уже не мальчишка, а юная Жюстина готова к своему первому сезону, для Мари они остаются ее детьми, нуждающимися в опеке. Сезон в этом году для Жюстины откладывался, однако Ивейн не сомневалась, что весной девушка будет блистать. Ее огромные ореховые глаза и гладкие блестящие волосы, точеная фигурка и осиная талия произведут фурор.

За разговорами время летело быстро, перевалило за полдень, подошло к вечеру. Ужин подали в семь, и Мари с Жюстиной впервые за эти дни поели с аппетитом. Словно бы похороны освободили всех от вуали острого горя, сдернули ее и сожгли; но при мысли об огне Ивейн стало нехорошо. Поджигатель должен сегодня вновь проявить себя. Он действует, когда сгущаются сумерки; наверное, ему кажется, что пламя красивее в темноте. Кто знает, что ему там кажется, этому сумасшедшему. Графиня надеялась лишь, что Сезар за день успел продвинуться в своем расследовании или пришел к каким-то умозаключениям, но не собиралась отправляться и это выяснять. Он сам ее позовет. Он обещал, если что-то случится…

И он позвал.

После ужина и еще одного долгого разговора Ивейн отправилась к себе в кабинет и только взялась за письма из Прованса, как Луи на серебряном подносе принес записку. Распечатав ее, графиня быстро прочла:

«Похоже, мне удалось кое-что разузнать. Но мне требуется Ваша помощь. Приезжайте немедля к церкви Святой Кристины, где мы были вместе с Вами; только покиньте дом незаметно. Ни одна живая душа не должна знать, что Вы ушли. У черного хода Вас будет ждать карета с преданным мне кучером, и он доставит Вас на место. Прошу Вас, поторопитесь. Записку эту сожгите.

Сезар де Моро».

Ивейн охватила радость. Он что-то вызнал, и он зовет ее! Она бросила записку в огонь.

К счастью, горничная ушла вниз, так что никто не мог помешать графине. Она прошла в спальню, не без труда избавилась от траурного платья и надела другое, серое, более удобное и с менее пышной юбкой; а еще шнуровалось оно спереди, что существенно облегчало процесс одевания. Захватив плащ и переобувшись в мягкие туфли, Ивейн выскользнула из комнаты и прислушалась: все слуги сейчас собрались на кухне, ужинают и сплетничают, а значит, путь к черному ходу свободен. Она не стала терять времени, быстро спустилась, прошла длинным коридором и отомкнула засов на двери, выводящей на боковую улочку.