Читать книгу "Бегство от волшебника - Айрис Мердок"

И все же Нина понимала — для осуществления плана ей необходимо доверенное лицо, помощник, некто, желательно из англичан, к кому она могла бы обращаться за советом, кто мог бы добывать для нее нужные сведения, разузнавать, а если потребуется, то и снабдить рекомендациями; и она знала, что на свете есть только один человек, которому можно все это доверить, — Роза Кип. Нина познакомилась с Розой вскоре после переезда в Челси. Она спрашивала себя, известно ли Розе о слухах относительно ее зависимости от Миши… не исключено, что известно. Нина знала, как знали все, но в совершенно общих, как и все, чертах, что Роза в прошлом была связана с Мишей — и под влиянием этой подробности Нинино уважение к Розе еще больше усилилось: ведь она была из тех, кто находился под властью колдовства Миши и все-таки сумел освободиться, даже без бегства в дальние страны. Резкость и шероховатость Розиного характера вызывали у Нины чувство робкого почтения, а ее благородство — робкую влюбленность; но Роза, для которой Нина была скорее персонажем вто-ростепеннейшим, не подавала никаких знаков, что отплатит той же монетой.

Хотя Нине и не удалось по-настоящему подружиться с Розой, тем не менее эта англичанка прочно поселилась в ее мыслях; и к настоящему времени Роза успела превратиться в воображении портнихи в некоего ангела, добродетельную силу, одним словом, в единственную надежду. Мысль обо всем рассказать Розе посетила Нину гораздо раньше, еще до возникновения планов об Австралии; но страх, и перед Мишей, и перед Розой, тогда сковывал ее. Но вот возник план бегства, который постепенно рос в ее сознании и придавал ей силу; и сейчас, все еще не освободившись из-под власти кошмарного сна, она сказала себе: хватит, дальше терпеть невозможно.

Она слезла с подоконника и медленно прошлась по комнате. Мимолетные прикосновения тканей были похожи на ласку; Нина останавливалась и, погружая лицо в их глубину, втягивала знакомый аромат, как садовод вдыхает запах цветов. Успокоившись, она собралась выходить, посмотрела на часы. Почти одиннадцать. Вполне подходящее время для визита к мисс Кип.

Часы показывали одиннадцать. Анетта все еще лежала в постели. Ей не хотелось ни лежать, ни вставать; я, кажется, заболела, внушала она себе. Но увы, она чувствовала себя не больной, а всего лишь очень несчастной. Блуждая взглядом по комнате, заполненной такими до скуки знакомыми предметами, Анетта размышляла — надо что-нибудь эдакое сделать, чтобы как-то выразить свои чувства. Она протяжно застонала, а потом попыталась зарыдать. Но все получилось из рук вон плохо. Утомившись от напрасных усилий, девушка села и потянулась за халатом.

Потом взяла фотографию Николаса, всегда стоящую на столике у постели, и начала изучать ее. Анетту неизменно умиляло и их с братом чрезвычайное сходство, и то, что из-за волос этого сходства как будто никто и не замечал. Между ними как будто был заключен договор — хранить некую сладостную тайну; тайна эта была начертана на их телах, но скрыта неким облаком. Иногда Анетта начинала чувствовать невероятную, прямо-таки телепатическую связь с братом. Николас тоже верил, что здесь не обошлось без телепатии, а так как одно время он интересовался различными феноменами психики, то решено было провести эксперимент. Никаких сенсационных результатов он, правда, не дал.

Анетта смотрела на лицо брата. Это была недавняя фотография, сделанная прошлым летом в Швейцарии: Николас в рубашке с открытым воротом, скрестив руки на груди, очень серьезно смотрит в камеру. За его спиной виднеется Женевское озеро. Он похож на поэта. Анетта вздохнула. Если бы Николас сейчас был рядом, он бы посоветовал, как поступить. Но поскольку его нет рядом, не поговорить ли с Розой?

Девушка все еще гляделась в фотографию, как в зеркало, и тут раздался стук в дверь. Наверное, это Роза, подумала Анетта, ну да, у нее же сегодня выходной — и поспешно, с чувством какой-то вины, положила снимок на покрывало. «Войдите», — сказала она. Дверь медленно отворилась, и некто странный возник на пороге. Высокий, стройный парень, одетый в красную клетчатую рубашку, вельветовые брюки, с синим шарфиком вокруг шеи, осторожно заглянул в комнату. У него была очень белая кожа и очень синие глаза. Волосы каштановые и выражение лица, пожалуй, дерзкое. Анетте незнакомец показался очень любопытным, и она сказала:

«Привет». Молодой человек внимательно посмотрел на Анетту, после чего вкрадчиво проскользнул в комнату и тоже произнес: «Привет».

Чувствуя, что ей осталось лишь ждать развития событий, Анетта поплотнее запахнула халат и с любопытством устремила взгляд на визитера. Ян Лисевич тоже одарил ее взглядом и улыбнулся. Какая милая улыбка, подумала Анетта.

— Я пришел увидеть Розу, — сказал он, — но я думаю, что она ушла?

— Не знаю, — ответила Анетта, — я еще из комнаты не выходила.

— А ты что, болеешь? — поинтересовался Ян. — Или любишь в кровати лежать?

— Нет, — сказала Анетта. — А ты кто? — спросила она, чувствуя, что для этого вопроса как раз время.

— Янислав Лисевич, — отрекомендовался Ян. Сказано это было с большим апломбом, но, может, именно поэтому Анетта не все разобрала. — Я работаю на фабрике вместе с Розой. Я инженер. А кто ты?

— Я — Анетта Кокейн, — произнесла Анетта и поняла, что добавить в сущности нечего.

— Ты хорошенькая девушка, — заметил Ян. — Сколько тебе лет?

— Девятнадцать, — ответила она постным голосом. В нем содержался намек, что ей не по нраву такая развязность.

— О, так мы с тобой подходящего века, нет? — обрадовался Ян.

Анетта не совсем поняла, что он сказал, но и здесь ей послышалась дерзость.

Ян вдруг протянул руку и взял фотографию Николаса, лежавшую на покрывале.

— Это твой приятель? — спросил он.

— Нет, — рассердилась Анетта, — мой брат! Отдай фото! Нет у меня никакого приятеля!

Ян вернул фото.

— Такая хорошенькая девчонка и без приятеля, — проговорил он, — это плохо. Но брат — это хорошо. У меня тоже есть брат. Ты любишь своего брата?

— Да, — подтвердила Анетта.

— И я тоже. Я люблю своего брата, — добавил Ян. — В Англии не всегда так. В Польше все любят своих братьев, а в Англии нет.

— Я не англичанка, — почти свирепо сообщила Анетта. — У меня нет родины. А Розу ты можешь подождать внизу, если хочешь. — Она прижимала фото Николаса к груди и чувствовала, что сейчас расплачется.

— Я заглянул на минутку, — Отозвался Ян. — Не бойся, я ничего не сделаю. — Он окинул взглядом комнату. — У тебя хорошая комната, — заявил он. — Мне всегда хотелось иметь вот такую же комнату. Но когда приезжаешь из заграницы, то ничего нет; у иностранцев всегда ничего нет.

— Не всегда, — возразила Анетта.

— В Польше я — богатый человек, очень уважаемый, но теперь все украли, — сказал Ян.

— Очень плохо, — проговорила Анетта. Она почти с радостью ощутила, что больше не в силах сдерживать слезы. Анеттин плач всегда был похож на летнюю грозу, на бурный ливень, обрушивающийся без предупреждения. Крупные слезы вдруг заблестели в ее глазах и тут же ручьями потекли по щекам.