Читать книгу "Печать света - Елена Чалова"

— Чего мелешь, дура! — вскинулся вдруг кум, который начал было задремывать.

— А что? Дед мой был геологоразведчик. Он говорил, что еще в шестидесятых нашли они руду, которая к золоту ведет, ну, то есть указывает, что есть месторождение. И еще металлы, такие… — она запнулась, и кум нехотя добавил:

— Редкоземельные. Но вот ты бы языком не молола, чего не знаешь!

— А чего я не знаю? — жена выпрямилась и сердито глянула сверху вниз на его плешь. — Дед мой здесь многие места знал! Или ты забыл, на что твой сын автосервис в Барнауле открыл?

— Цыц, говорю!

— Ты мне не цыкай! — кума пошла вразнос. — Все и так знают, что там богатства немерено! Или забыл, сколько народу сгинуло, пытаясь разведать горы? А вот Колдунья, говорят, сумела договориться… Сама слышала: бабы крем давеча в магазине выбирали, и Танька говорит, вот бы мне, мол, те снадобья, что Колдунья пользует. Говорят, она красива, как Снежная королева, — женщина помолчала, потеряв мысль, и хозяйка продолжила:

— А Ленка и говорит: а мне так черт с ней, с красотой, мне бы малую толику того золота, что они в горах наковыряли.

— Так я не понял, местные-то почему золото не добывают? — спросил Виктор.

— Так ведь горы же! — проникновенно сказал кум. — Они всякому не дадут…

Большую часть этого разговора Виктор пересказал Мириам, без церемоний разбудив ее ночью.

— Как Снежная королева? — задумчиво переспросила Мири, вспоминая висевший в доме помещика Яромильского портрет. Красивая девушка, но королева? Никакого сходства ни с персонажем советских времен мультика, ни с актрисой, игравшей колдунью из «Хроник Нарнии», Мири припомнить не смогла. Когда она попыталась озвучить свои сомнения, Виктор лишь пожал плечами:

— Так местные говорят.

— А потом что?

— А потом они принялись рассказывать мне местные страшилки про духов, обитающих в горах. Мол, духов этих надо задабривать… Про пирамидки эти, которые местные из камней складывают… про туман, который накрывает путника на перевале. И в лучшем случае человек просто исчезает…

— А в худшем? — затормошила его Мири. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и таращилась в темноту круглыми от любопытства и страха глазами.

— Да бред все это… — сонно отозвался Виктор. — Давай спать.

Он быстрым и ловким движением обхватил ее, потуже завернул в одеяло, уложил рядом с собой, прижал покрепче и заснул. Мириам, не успевшая даже пикнуть от удивления, некоторое время лежала и думала, что это глупо — работать плюшевым зайцем, а потом не заметила, как провалилась в глубокую пропасть сна.

Снились ей, надо сказать, всякие ужасы. Бывает такое тоскливое состояние во сне, что вроде как краем сознания понимаешь, что это не явь, но реальность окружающего действует на нервы, и все равно страшно, страшно и тоскливо. Вот и Мириам с замиранием сердца смотрела на встающие на горизонте горы. Она должна пройти через лес, миновать холмы, не свалиться в ущелье… Мири оглядывается; позади ласково блестят воды озера, невероятно бирюзовые и красивые, но туда нельзя возвращаться… непонятно почему, но надо идти вперед. И она идет, чувствуя огромную усталость и тоску, она бредет по местам, где нет ни тропинки, ни дорожки, но странным образом уверенная, что впереди вот-вот возникнет та самая гора и перевал… И при мысли о перевале надежда опять смешивается в ее душе со смертным ужасом.

Мири проснулась, задыхаясь, с колотящимся сердцем, с трудом спихнула с себя тяжелую руку Виктора, выпуталась из одеяла и подошла к окну. В рассветном сумраке по деревне стлался туман. На какой-то миг ей померещились фигуры людей, мелькнувшие за околицей. Она подалась вперед, уткнувшись носом в стекло, но толком разглядеть ничего не могла. Однако, хоть Мири даже не вскрикнула, Виктор проснулся просто оттого, что услышал, как сбилось ее дыхание. Он в мгновение ока оказался рядом и быстрым шепотом спросил:

— Что там?

— Не знаю… мне показалось, за околицей кто-то прошел, несколько человек. Но может, померещилось.

Он повернулся и выскользнул из комнаты, оставив Мири кутаться в одеяло и трястись от нервной дрожи.

Вернувшись, он принялся перебирать рюкзак.

— Там кто-то был? — спросила Мири опять усевшаяся на постель.

— Кто-то прошел, да… но, может, местные по делам. Я тут чужой, и мне трудно судить. Но в любом случае нам надо выезжать, как только поднимется туман. Где-то минут через сорок. Так что собирайся.

Выйдя из комнаты, Мири наткнулась на взгляд Андрея. Тот лежал и сонно помаргивал ясными голубыми глазами. Потом увидел у нее за спиной Виктора, бросил взгляд на безупречно застеленную кровать, стоявшую в «мужской горнице», и насмешливо вопросительно вскинул брови.

Мири лишь плечами пожала: не буду я ничего объяснять и оправдываться не стану. Собственно, не за что оправдываться, так что тем более не буду.

Усилиями Виктора они погрузились в машину как раз в тот момент, когда солнце все же высушило туман и весело заискрилось на утренней росе. Однако, несмотря на погожий денек, все как-то подавленно молчали. Даже Михаил Иванович не балагурил. Он долго плескался у рукомойника во дворе, потом, встретившись с Мири глазами, завздыхал, словно надеясь, что в последний момент городские передумают и пойдут тем же маршрутом, что и большинство туристов: к перевалу, любоваться горами, а потом к шаману, слушать бубен, невнятные песни на незнакомом языке и смотреть, как человек со смуглым морщинистым лицом кружится в вихре звуков и ленточек, пока не упадет в изнеможении и не снизойдут на него духи.

Но нет, эти ненормальные решили на свою голову отправиться к Белой колдунье. Ну, так то их дело.

Ехали молча. Местность ощутимо менялась. Следов пребывания человека становилось все меньше. Почти пропали указатели с названиями деревень и турбаз, а Чуйский тракт все вился и вился. Мири и Андрей, открыв рты, смотрели за окно. Ни один из них не назвал бы окружающие пейзажи красивыми. Это банальное открыточное слово не подходило к тому, что явлено было взору людей. Природа здесь не желала красоваться. Она была сама по себе, для себя и ради чего-то большего, чем человек, привыкший считать себя венцом творения. Все, что вздымалось и громоздилось вокруг, не предназначалось для обозрения и использования. Иногда людям удавалось что-то изменить. Они прорубили проход в скалах и назвали его перевал Чике-Таман. Но каждый раз, проходя или проезжая по узкой дороге, любой человек испытывает страх, понимает и признает свою ненужность здесь, в этом краю гор, камней, озер и неба. Крутые склоны, по которым вилась дорога, поросли мхом, кустарником, баданом и таволгой. Михаил Иванович молчал, вцепившись в руль и не убирая ногу с педали тормоза.

Однако после перевала он заметно повеселел, опять принялся болтать и травить байки. Спросил, где они хотят остановиться на обед. Виктор любезно предоставил выбор ему как знатоку местных особенностей.

— Да уж я-то знаю, это точно, — шофер оживился. — Можно в Акташе. Поедим, а там уж и до Красных ворот недалеко. Потом мимо Мертвого озера до перевала Кату-Ярык. Перед самым перевалом, там и будет турбаза. Дорога дальше идет, но вам-то в сторону, да по тропиночке… Переночуем, и завтра — вы налево, я направо, вот и до свидания.