Читать книгу "Орел стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл"

— Ну?

— Дезертиры, сэр. — Харпер был явно смущен.

— Дезертиры?

— Ну, помните, сэр, те, что сбежали в Каштелу?

В тот самый день, когда стрелки впервые увидели Южный Эссекский. Шарп вспомнил, как по приказу Симмерсона высекли четверых солдат за то, что ночью дезертировали их товарищи. Он свирепо посмотрел на Харпера.

— Откуда ты знаешь?

— Они были приятелями Кирби, сэр. — Он показал на маленького человечка, у которого почти не осталось зубов.

— Ну, Кирби?

— Не знаю, сэр.

— Ты хочешь, чтобы тебя высекли, Кирби?

— Не понял, сэр? — У солдата от удивления округлились глаза.

— Если ты будешь молчать, получится, что ты помог им сбежать.

Харпер и Кирби молчали. Наконец сержант бросил короткий взгляд на Шарпа.

— Кирби видел одного из них на улице, сэр. И тот показал, где они прячутся. Двое других ранены, сэр. Кирби все рассказал.

— А ты пришел ко мне. — Голос Шарпа был холодным и суровым. — Что же я, по-твоему, должен сделать?

И снова они промолчали. Шарп знал: они надеялись, что он сотворит чудо — счастливчик капитан Шарп сумеет спасти четверых беглецов от сурового наказания, которому армия подвергала дезертиров. Он почувствовал, как его охватывает гнев, смешанный с нетерпением. За кого они его принимают?

— Возьми шестерых солдат, сержант. Трех стрелков и трех любых других. Жди меня здесь через пять минут. Вместе с Кирби.

Харпер встал по стойке «смирно».

— Но, сэр...

— Выполняй!

Воздух был пронизан чудесным сиянием, какое возникает перед наступлением сумерек, когда кажется, что солнце парит в разноцветном тумане. Мимо носа Шарпа с противным жужжанием пролетел слепень, и он коротким движением его убил. Прозвучали удары церковного колокола, женщина, переходившая улицу, поспешно перекрестилась, и Шарп выругался про себя, потому что обещал Жозефине, что придет сразу после шести. Пусть дьявол заберет всех дезертиров на свете! И вместе с ними Харпера, ожидающего от него чуда! Неужели сержант и в самом деле думает, что Шарп в состоянии что-либо изменить?

У него за спиной нервно переступал с ноги на ногу Кирби, а Шарп мрачно размышлял о том, какое влияние это событие может оказать на батальон. Армия была охвачена разочарованием, но со смешанным чувством нетерпения и страха солдаты ждали приближения неизбежной битвы, которая придавала их нынешним неудобствам хоть какой-то смысл. Южный Эссекский не разделял этого нетерпения. Они опозорились в Вальделаказа, постыдно потеряли знамя; батальон боялся нового сражения. Настроение в Южном Эссекском было мрачным и горьким.

Вскоре появился Харпер с солдатами, все они были вооружены и с надеждой смотрели на Шарпа. Один нервно спросил, будут ли расстреляны дезертиры.

— Не знаю, — резко ответил Шарп. — Веди нас, Кирби.

Они пошли вниз по склону холма в самую бедную часть города, в переплетение узких улочек, где оборванные дети играли среди мусора, который выбрасывали из домов прямо на дорогу. С балконов, загораживая свет, свешивалось выстиранное белье; вонь кругом стояла ужасная. Солдаты уже успели привыкнуть к мерзостным запахам, которые сопровождали их с того самого момента, как они вошли в Лиссабон, хотя их источник и делал хождение по улицам после наступления темноты рискованным и малоприятным делом. Они шли за Шарпом с мрачными лицами, им явно не хотелось исполнять свой долг.

— Сюда, сэр. — Кирби показал на убогую хижину, притулившуюся у самой обочины.

Казалось, достаточно одного легкого порыва ветра, чтобы хижина рухнула. Шарп повернулся к своему отряду.

— Подождите меня здесь. Сержант и Петерс, пойдете со мной.

Петерс был из Южного Эссекского — весьма разумный человек, старше многих других; Шарп давно обратил на него внимание, а теперь ему было необходимо, чтобы дезертиры увидели не только зеленые мундиры стрелков, но и форму своего родного полка.

Ожидая, что их встретят с оружием на изготовку, он резко распахнул дверь... и оказался в комнате, где царил невообразимый беспорядок. Четверо беглецов расположились на полу: двое лежали, остальные сидели возле потухшего очага. Слабый свет едва пробивался сквозь дыры, которые когда-то служили окнами, и через прохудившуюся крышу. Солдаты были одеты в жалкие лохмотья.

Шарп подошел к раненым, присел на корточки и заглянул в их лица; они были бледными, пульс почти не прощупывался. Затем он повернулся к двоим другим:

— Кто вы такие?

— Капрал Мосс, сэр. — Худое лицо капрала покрывала двухнедельная щетина. Дезертиры явно голодали. — А это рядовой Ибботсон. — Мосс показал на своего товарища. — Рядовые Кэмпбелл и Трэппер, сэр. — Мосс говорил четко и по-военному, словно это могло изменить его положение.

В воздухе висела пыль, пахло болезнью и нечистотами.

— Как вы оказались в Оропезо?

— Мы хотим вернуться в полк, сэр, — ответил Мосс, но как-то уж слишком поспешно.

Наступила тишина. Ибботсон тупо смотрел в пол. Только у него было оружие — в левой руке он зажал штык, — и Шарп догадался, что солдат не одобряет того, что здесь происходит.

— Где ваше оружие?

— Мы его потеряли, сэр. И форму тоже. — Мосс явно хотел услужить.

— Иными словами, вы ее продали. Мосс пожал плечами.

— Да, сэр.

В соседней комнате неожиданно раздался какой-то шум, и Шарп резко обернулся. В дверном проеме никого не было. Мосс покачал головой.

— Крысы, сэр. Здесь их целая армия.

Шарп снова посмотрел на дезертиров. Теперь ему удалось встретиться взглядом с Ибботсоном — его глаза горели безумным, фанатичным огнем. Шарп даже забеспокоился, не пустит ли тот в дело штык.

— А ты что здесь делаешь, Ибботсон? Ты ведь не хочешь возвращаться в полк.

Солдат ничего не сказал. Просто поднял правую руку, которую до этого прятал за спиной, — обрубок, замотанный в окровавленные тряпки.

— Иббс подрался, сэр, — объяснил Мосс. — Потерял свою проклятую руку. Он теперь ни на что не годен, сэр. Иббс правша, вы же видите, — равнодушно добавил он.

— Ты хочешь сказать, он не нужен французам. Снова наступила тишина. В воздухе медленно клубилась пыль.

— Верно, — заговорил наконец Ибботсон. У него был голос образованного человека. Мосс попытался заставить товарища замолчать, но Ибботсон не обратил на капрала ни малейшего внимания. — Мы были бы с французами уже неделю назад, но эти болваны решили сначала выпить.

Шарп не сводил с него взгляда. Было странно слышать такой культурный голос из уст заросшего щетиной оборванца. Он был явно серьезно болен, скорее всего, у него началась гангрена, но теперь это уже не имело значения. Признавшись, что они хотели перейти на сторону врага, Ибботсон приговорил всех четверых. Если бы их поймали при попытке сбежать в нейтральную страну, то наверняка отослали, как и Шарпа, в Вест-Индию, где с ними довольно быстро разобралась бы лихорадка, но для тех, кто перешел на сторону врага, есть только одно наказание. Капрал Мосс это знал. Он посмотрел на Шарпа и вдруг взмолился: