Читать книгу "1942. Реквием по заградотряду - Александр Золотько"

С этой сволочью Севка разговаривал год назад… полтора часа назад, если не принимать во внимание всякие путешествия во времени.

Миша должен денег.

– Миша должен денег, – повторил Севка вслух. Еще за сентябрь. И за октябрь, ноябрь и декабрь. По пятьсот баксов за месяц.

Объявление в газете, которое попалось Севке в августе, выглядело очень привлекательно. Издательство, должность главного редактора, свободный график. И даже во время переговоров все показалось более чем приличным и внушающим доверие.

Скромный кабинет, благожелательная улыбка на загорелом лице владельца издательства, уверенный тон, сильное рукопожатие.

Я ищу единомышленников, сказал Миша. И я готов платить, сказал Миша. Пятьсот баксов – безумные деньги для студента-филолога. Я согласен, сказал Севка.

И он работал. Нужно было – сидел ночами. Оказалось, что в редакции нет корректора – и Севка стал еще и корректором. И кем только не стал…

Через неделю – зарплата, сказал Михаил. Через две – точно. Ну, в крайнем случае, через месяц. Ну, кризис же, сам понимаешь! Кризис.

В октябре работодатель объяснял и обещал, а к январю – уже просто ставил в известность.

Я должен им денег, сказал как-то Михаил о ком-то из своих работников, и они для меня все что угодно сделают. Севке такая логика показалась тогда странной, но потом он понял, что ошибался. Он тоже был готов сделать все, что угодно, лишь бы ему заплатили зарплату. Или хотя бы пообещали.

Бросаться в драку? Попытаться бить Михаилу Альбертовичу морду? Так уважаемый Михаил Альбертович вместе с женой слыли чуть ли не мастерами карате. А еще Михаил любил рассказывать, какие пацаны вложились бабками в его бизнес. Так что в драку на него никто не бросался.

Себе дороже.

Себе – дороже.

Севка остановился.

Ноги сами принесли его к дому Михаила Альбертовича. С жильем работодателю тоже повезло, успел в начале девяностых урвать себе участок в районе одноэтажной застройки в самом центре города. И домик построил неплохой. Забор каменный, по верху, насколько знал Севка, заботливо установлены осколки стекла.

Труднопреодолимое препятствие, как говаривали инструктора, гонявшие Севку в сентябре сорок первого по самым разным видам оград.

Севка перемахнул забор.

Пересек двор, подошел к двери.

Миша может дверь не открыть. Спит сейчас в мускулистых объятиях жены, отдыхает после двух напряженных недель в Таиланде.

Севка ударил кулаком в дверь. Получилось глухо и несерьезно.

Севка пнул дверь ногой. Достал из кармана мобильник, посмотрел, сколько времени осталось. Час. Остался всего час.

Севка спустился с крыльца и постучал в окно, просунув пальцы сквозь решетку. Повторил процедуру.

– Кто? – послышалось изнутри.

– Михаил Альбертович! – позвал Севка. – Это я, Залесский.

Голос дрожал то ли о холода, то ли от злости. Но не от страха – точно. В конце концов, кого тут бояться? Мишу? Его жену? Их черные пояса по карате? Или ротвейлера по кличке Крешер?

– Что тебе нужно?

Это не сам Миша спросил, это Инесса Феликсовна, его супруга. Миша все еще нежится в постели.

– Тут проблемы у Михаила Альбертовича, – сказал Севка. – Мне позвонили, сказали, что он попал на бабки. На много бабок.

– Охренел, что ли? – Инесса отошла от окна.

Севка перешел к входной двери.

За дверью что-то лязгнуло, потом щелкнул замок. И еще один. Дверь открылась бесшумно, Севке в лицо пахнуло теплом и запахом комнатного ароматизатора. И еще пахло дорогим коньяком. От Михаила Альбертовича, который стоял на пороге.

– Что стряслось? – спросил Михаил Альбертович. – Кто звонил? Какие бабки?

– Десять тысяч долларов, – по слогам произнес Севка. И повторил еще раз, словно боялся, что Михаил Альбертович не поймет. Будто повтор увеличивал шансы на получение требуемой суммы. – Десять тысяч баксов.

– Кому?

– Мне.

– Охренел? – спросил Михаил Альбертович.

Он еще что-то хотел сказать. Продолжить, так сказать, тему личностных качеств припершегося посреди ночи студента. Хотел, но не успел, влетел спиной вперед в свой дом, опрокинув по пути супругу.

– Мне нужны деньги, – сказал Севка, шагнул в дом и прикрыл за собой дверь.

Михаил Альбертович должен был умереть. И его жена должна была умереть. И пес, придурастый и злобный Крешер.

Должны были умереть, без вариантов. Зачем свидетели? Зачем оставлять в живых бабу, способную в кровь избить девчонку только по подозрению в краже? Зачем жить уроду, забавы ради избивавшему бомжей на улице?

Ведь все было так просто…

В предбаннике стояла лопата – отличная, добротная вещь, с острым лезвием. Рукоять удобная, легла в ладонь.

Михаил Альбертович матерился, пытаясь встать, его жена тоже что-то пыталась кричать, то ли на Севку, то ли на мужа, который всей своей тушей придавил ее к полу. Круглый, коротко остриженный затылок Михаила Альбертовича и напряженное горло Инессы Феликсовны – великолепная мишень. Два удара – и все. Два удара.

Севка замахнулся лопатой.

Из глубины квартиры на него бросился Крешер, без звука, как его учил хозяин. Прыжок – Севка сделал полшага, уходя с линии прыжка, зацепил пса за стальной ошейник и врезал ротвейлером о стену.

Крешер взвыл, отлетел в сторону, снова вскочил на лапы, но Севка не дал ему опомниться.

«С сукой этот номер не пройдет, – говорил инструктор. – Суку придется убивать. А вот кобель имеет стоп-кран. Только нужно действовать четко и без волнения. Уход в сторону, захват за горло и хват за яйца. И сдавить».

Рык внезапно перешел в вой. Здоровенный пес завизжал, как обиженный щенок, рухнул на пол и замер. Ему было больно, настолько больно, что он даже не пытался встать или вырваться. Просто выл, потом сорвался на скулеж.

Севка разжал пальцы правой руки, повернулся к встающему на ноги Михаилу Альбертовичу и ударил ногой по ребрам. Не сдерживаясь.

Михаил Альбертович захрипел и упал.

Его жена снова закричала – ей было тяжело и больно. И страшно – она рассмотрела, наконец, выражение лица Севки. Увидела его глаза.

– Нет! – закричала Инесса Феликсовна. – Не нужно! Я прошу тебя, не нужно!

Севка медленно наклонился и поднял с пола брошенную во время драки с псом лопату.

– Ты… ты что?! – прохрипел Михаил Альбертович, белея от ужаса. – Ты зачем?.. Какого…

Он должен был умереть. Один удар лопатой. А потом – еще один, для супруги. И все…

Вместо этого Севка с силой воткнул лезвие лопаты в паркет возле самой щеки хозяина дома.