Читать книгу "К черту моральные принципы - Алина Лис"

Среди умниц и красавиц (а также глупышек и дурнушек), которыми славился факультет библиотечно-информационных ресурсов, изредка попадались такие вот унылые юнцы с укором, навечно застывшим во взоре. Как ни странно, они даже пользовались определенным спросом у сокурсниц, ввиду удаленности здания факультета от прочих и полного отсутствия нормальных мужиков.Один из них умудрился чем-то прельстить мою приятельницу Катю, которая, как и я, училась на дизайнера в главном здании и недостатка в приличных поклонниках не испытывала. Возможно, сработал материнский инстинкт, велевший опекать и огораживать от жизненных неурядиц и сложностей существ слабых и беззащитных.

Впрочем, Катькиной готовности быть одновременно наседкой, жилеткой и каменной стеной хватило ненадолго. Несколько месяцев совместной жизни показали, что страдалец не способен не только хоть как-то обслужить себя в быту, но и заработать даже минимальную сумму для семейного бюджета. Кроме того, он, как крикливый птенец, постоянно требовал внимания, одобрения, утешения и участия.

Поначалу она надеялась, что гражданский муж осознает ситуацию и возьмет на себя часть их общей ноши. Но время шло, одни поводы для демонстративного страдания сменяли другие, а в их маленькой ячейке общества ничего не менялось. Катя все так же бежала после лекций на работу, а по ночам разрывалась между необходимостью готовиться к зачетам, заниматься домашним хозяйством и проявлять ласку и заботу. Она измучилась, стала злой и нервной.

Возможно, если бы Катюха мечтала возложить свою жизнь на какой-нибудь алтарь, они бы и поладили. Но она хотела нормальных отношений «на равных». В какой-то момент подруга так устала, что ей стало все равно. Мученику был предъявлен жесткий ультиматум. Он в очередной раз предпочел уклониться от принятия любых решений и был с позором изгнан к маме.

Неизвестно, что именно он рассказал родительнице о своей бывшей пассии, но мама несколько раз звонила Катерине и пыталась высказать какие-то претензии по поводу недостаточно нежного обращения с ее чадом.

В институте Катя старалась не афишировать печальных подробностей своего романа, но с подачи отставленного «принца» слухи все равно просочились. Библиотечные барышни жалели «бедненького», перешептывались и осуждающе поглядывали на Катю, но наш факультет единодушно принял се сторону.

Спустя пару месяцев эта история подзабылась, к диплому ее никто, включая меня, и не вспоминал. А вот теперь она вдруг сама всплыла в памяти после недолгого общения со слегка постаревшей версией Катькиного гражданского мужа.

* * *

Сидеть на кухне пришлось долго. Возвращаться в офис к субтильному редактору я побаивалась, а дождаться террористов и подслушать их переговоры было необходимо. Я буксовала в расследовании и чувствовала, что обстановка требует решительных действий. Пока я вообще могу действовать.

Пару раз мой новый знакомый совершал вылазки на кухню, и я тут же срочно отправлялась в туалет или курилку. В конце концов, наверное, я была причислена к «продажным» девушкам и получила столь желанную отставку.

За время своего бдения над чашкой я успела познакомиться с работниками соседних станций и узнать парочку совершенно неинтересных сплетен про незнакомых мне людей. Ближе к девяти на кухню приползла Настя, кивнула мне как старой знакомой, достала банку с растворимым кофе и, не глядя, закинула в кружку пять ложек.

— Слушай, тебе не многовато будет? — спросила я, опасливо косясь на смердящую черную жидкость в ее чашке.

— Нормально. Спать хочу — умираю, а нам сидеть до часу ночи.

— У вас что, всегда такой график?

— Нет. — Она опустилась на диванчик, и губы ее задрожали. — Это из-за нее.

— Из-за кого?

— Анжелы. Стерва, — всхлипнула Настя. — Господи, какая же стерва! Ну что я ей сделала?!

— А что случилось?

А случилось так, что Юрь Юрьич все же уговорил Диву-Анжелу приехать еще раз и записать передачу. По этому поводу завтрашний эфир монтируется сегодня. Ну а поскольку Анжела пожаловалась директору «РСЗ» на Настю и ее поведение, Поливанов решил, что Настя и будет отрабатывать сверхурочно, готовя эфир.

— Сказал, если хорошо отработаю, — не станет срезать премию в этом месяце.

— А премия большая?

— Большая. Ползарплаты. Семь тысяч.

— Так у тебя что — зарплата четырнадцать тысяч?! — ахнула я. — И ты еще переживаешь! Увольняйся на фиг, сейчас курьерам столько платят! Правильно Стас сказал: где они еще найдут дуру за такие гроши работать?

— Не могу, — вздохнула Настя. — Я только месяц работаю, опыта нет. Не возьмут никуда. Ты не думай, что он злой! — начала она горячо защищать директора. — Он веселый, шутит, старается ставку побольше выбить. Но мы же бюджетники...

— Значит, завтра нас снова ожидает явление Анжелы Великолепной?

— Да. — Она помолчала. — Ты это... не дразни ее. Она на вас со Стасом тоже жаловалась.

— А мы ей чем не угодили? Недостаточно глубоко приседали, исполнясь благолепия?

Настя ничего не ответила на мою шпильку, только посмотрела с такой укоризной, что я даже устыдилась. Мне всегда бывает тяжело с такими, как она, у которых все серьезно, трагично, смертельно. Мир для них юдоль скорби, жизнь тяжкое бремя, и я со своим неуместным легкомыслием никак не вписываюсь в эту концепцию.

Она встала, одним глотком допила горькую бурду в чашке и вышла.

* * *

Мое долготерпение было вознаграждено. Минут через пятнадцать после Настиного ухода на кухне наконец-то нарисовались Дамир и Коля. Мимоходом поздоровались со мной и загрузили в холодильник пол-упаковки дешевого пива.

— А зачем вам пиво? — Сегодня я сумела преодолеть робость и даже решила сама инициировать разговор. — Вы на работе пьете?

— На работе — никогда. После. — Кажется, «Крыс»-Коля был не прочь поболтать. — Хочешь?

— Нет, я за рулем.

— Серьезно? У тебя есть машина? — это известие их откровенно удивило. Так, будто на дворе все еще восьмидесятые годы и машина является поводом для гордости и зависти.

— Ну да. А что такого?

— Да нет, ничего, — пожал плечами Коля. — У меня нет.

— Работая на Жужельского, машины не заработаешь, — вмешался Дамир. — Если ты не Сева Пухов, конечно.

— А что, Сева так много получает? — Это известие, надо сказать, меня удивило.

— Ага. Он же «звезда». Герой, кверху дырой.

— Зави-и-идуешь, — с непонятным удовольствием протянул Коля. Это звучало как старая подначка. Мне подумалось, что не первый раз они обсуждают несправедливо высокие Севины гонорары. — А ведь он эти деньги заработал.

— Мне бы его время дали. Я бы и больше заработал! — фыркнул Дамир.

— Не, тебе не дадут. Национальностью не вышел.

— Эй, ребята, я вам не мешаю? — вмешалась я.