Читать книгу "Цена измены - Александр Проханов"

Среди заводских корпусов — стенд для испытания двигателей. Бетонный бокс, где размещен опытный образец. К нему, как к сердцу, извлеченному из грудной клетки, подведены сосуды с питанием: топливо, смазка, электричество, системы охлаждения… Множество датчиков окружают его. Двигатель изолирован от внешней среды. Ни на заводе, ни в городе не слышно, как ревет и грохочет сталь, сотрясаются взрывы плазмы. Все, что производит взлетающий самолет, гасится, тонет в изоляционных оболочках, каждая из которых — особое чудо техники… По другую сторону бетонной стены, окруженные экранами, — испытатели. Подобно пилотам в кабине, они задают двигателю режимы: взлета и посадки, «свечи» и штопора, крутого виража и резкого сброса скорости. Все данные, с каждой детали, с каждого участка поверхности, поступают на компьютеры, систематизируются, создают «портрет» мотора. По тем же принципам снимаются данные с ядерного заряда, взорванного в недрах горы, — благо и эта технология разработана совместно «Сатурном» и Российским ядерным центром. И уже слышны за стеной нарастающий шум и свист, уже скачут по экранам синусоиды и импульсы. Через спутник, в режиме реального времени, данные перегоняются в Париж, где французские партнеры в эти минуты следят за экспериментом, пользуются его результатами.

Еще один стенд для натурных испытаний вынесен далеко за черту города, в леса и болота, где двигатель проверяется в естественных условиях, в том числе, в условиях жесткого внешнего воздействия. Во Франции, как и во всей густонаселенной Европе, нет места для таких полигонов. В Америке они вынесены в пустыню Невада и безлюдные пространства Юты. Здесь же, под Рыбинском, в безлюдных пространствах, есть место и для таких испытаний.

При компьютерном моделировании идет борьба за каждый грамм веса, за каждый сантиметр пространства. Известно, что шасси российского истребителя вдвое тяжелее и больше, чем у истребителя американского. Ибо плиты американских аэродромов стыкуются с миллиметровой точностью. А плиты наших взлетных полос создают перепады в несколько сантиметров. Это требует более крупных колес и массивных стоек, что увеличивает вес самолета, а значит, требует и большей мощности двигателя. Из таких мелочей складывается победа в конкурентной борьбе, победа в небе во время воздушного боя.

А вот и венец кибернетической культуры завода. Таинственное божество, дышащее в лунном свечении зала. Электронный бог, окруженный жрецами и служителями. Суперкомпьютер, собранный из полутора тысяч обычных компьютеров, соединенных особым, сверхвиртуозным способом. В нем играют миллиарды данных, пульсируют десятки программ, вспыхивают бессчетные образы, аттестующие работу мотора: его жизнь и угасание, болезнь и смерть, долговечность и победное продвижение к самолету. Поклониться божеству пришли руководители «Сатурна», представители зарубежных фирм, губернатор области, инженерная элита. Благоговейно, как волхвы, прислушиваются к космическому шелесту, таинственным мерцаниям. Таких компьютеров нет в стране. Его приобретение и установка — громадное достижение завода. Падает перерезанная ленточка. Ликование людей выглядит, как хор похвал божеству, которое знает все об этом грозном мире, где летят боевые самолеты, мчатся крылатые ракеты, разоряются банки и финансовые рынки, политики пытаются удержать в узде рассыпающийся мир, и Россия в своих упорных трудах подымается из руин. И вот уже суперкомпьютер занимает свое место в пантеоне русских богов, обретает мистическое имя — «АЛ-100». Имя великого конструктора моторов Архипа Аюльки, которому сегодня исполнилось бы 100 лет.

Я имел честь быть приглашенным на шестидесятилетний юбилей Главного конструктора «Сатурна» Михаила Леонидовича Кузменко. Праздничное застолье на берегу Волги. Вечерний, зеленый, розовый разлив. Белые пароходы на водах. А за столами — тосты, здравицы, поцелуи, объятия. Поздравить юбиляра пришли соратники, друзья, единомышленники, положившие жизни свои на создание моторов, самолетов, авиационной мощи России. Знаменитые конструкторы из дружественных КБ. Представители флотских и авиационных штабов. Инженерная аристократия «Сатурна», ученики, продолжающие славное дело юбиляра. И он сам: большой, с крупным русским лицом, то по-детски наивным и простодушным, то сосредоточенным и озаренным. Он всю жизнь создавал моторы; вначале под водительством великих советских конструкторов, а потом — самостоятельный творец, гениальный открыватель, не знающий ничего прекраснее, чем упорный, непосильный труд, который вдруг переходит в лавинообразную чреду откровений, и в результате появляется небывалое техническое диво — реактивный двигатель нового поколения. Двигатель — тот прибор, который помогает ему постичь мироздание, его физические и этические законы. Зло и Добро. Правду и Ложь. Врагов родины и ее подвижников и героев.

Как и многие его друзья, Кузменко пережил трагедию. Гибель могучей «красной» страны. Нашествие врагов. Уничтожение авиации, которую созидал. Уничтожение военно-промышленного комплекса, лучшим представителем которого он являлся. Он работал на Пермском моторостроительном предприятии Главным конструктором, создавая моторы для известнейших фирм страны. Когда разгромили Союз, реформаторы пустили на секретное оборонное предприятие американцев. Те первым делом раздробили единый организм предприятия на отдельные, лишенные управления куски. Выбрали себе самый лакомый и остановили производство. Наблюдали, как чахнут без работы гениальные изобретатели, как рассыпается драгоценный, слаженный коллектив, как утекает из пробоин жизненная энергия. Кузменко пытался противодействовать убийству завода, не пускал врага в секретные сейфы, боролся за сохранение кадров. Его унизительно изгнали с завода, и он, не умевший ничего в жизни, кроме как создавать гениальные двигатели, оказался на улице без средств к существованию. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы его не встретил Ласточкин. В то время он рыскал по стране в поисках тех, кто умел строить двигатели. Они подошли друг к другу, как подходят прецизионные детали. Возник уникальный союз творцов, обеспечивших бурное развитие «Сатурна», появление вокруг него множества расходящихся колец. Кто-то их в шутку назвал — «великомоторные шовинисты», и они не обиделись.

Их сотрудничество увенчалось созданием уникальной, небывалой для современной России техносферы, в недрах которой было сконструировано два десятка сверхсовременных двигателей, ожидающих серийного производства. Двигатели для пассажирских, транспортных и боевых самолетов. Для крылатых ракет, до- и сверхзвуковых. Маршевые двигатели для надводных и подводных кораблей. Газокомпрессорные станции. Установки для производства тепла и электричества. Каждый двигатель — прорыв в новую технологическую эру. Но теперь, когда огромное предприятие было создано энтузиастами без всякой поддержки государства, наступил момент, когда вмешательство государства неизбежно. Это не рейдерский захват собственности, не прикарманивание чужих трудов. Государство должно начать модернизацию авиации и спустить оборонной промышленности военный заказ. И тогда эскадрильи и полки, укомплектованные самолетами новых поколений, оснащенные двигателями «Сатурна», обеспечат России господство в тревожном небе XXI века.

Здесь, на торжестве, присутствовали военные, принимавшие участие в недавнем кавказском конфликте. Они рассказывали, что в Су-27, оснащенном двигателями «Сатурна», угодила грузинская ракета, погасила один мотор, разворотила фюзеляж, посекла плоскости. Летчик посадил машину, а когда вылез из кабины, изумился: «А где же у меня вторая половина самолета?» В боях участвовали три машины, еще не поступившие на вооружение. Их сверхточное оружие подавило систему грузинского ПВО, их точечные удары уничтожали огневые средства противника. Изделия «Сатурна» своевали свою первую победную войну. Первую войну Пятой Империи.