Читать книгу "Москва 2066. Сектор - Андрей Лестер"

Вскоре у Чагина начала болеть голова. Он уже давно допил свой коньяк.

– Можно еще? – попросил он Наташу. – А то как-то тяжело без подготовки.

– Анфиса, порцию! – крикнула Наташа, и спустя несколько мгновений появилась Анфиса с полным бокалом в руке.

Губы у нее были снова аккуратно подведены, черные глаза с косинкой блестели, но рука все-таки робко дрожала, и Чагину по-прежнему почему-то было жалко девушку.

Он взял бокал и выпил одним махом. Ненадолго стало легче.

– Покажи заставки и справочники, – сказала Наташа.

– Вот, – протянул Лева книгу. – Что скажете?

Это была «Анна Каренина» в обложке с золотым тиснением, отпечатанная хорошим академическим шрифтом. С одним «но».

На первой же странице прямо под словами «несчастливы по-своему» была наклеена квадратная листовка с рекламой ночного клуба «Пугалашко и Co(ck)». В правом верхнем углу наклейки располагался кружок с маленьким крестиком. «Понятно», – сказал себе Чагин, смутно припоминая рекламу на интернет-сайтах. Он уверенно взялся за уголок, отмеченный крестиком, и потянул, – наклейка стала отдираться с частью текста.

– Паника в блогосфере! – восторженно потер руки Теоретик, человек-протуберанец, как про себя уже назвал его Чагин. – Попробуйте еще раз.

Чагин внимательно осмотрел наклейку, потянул еще, опять неудача. Теоретик подскочил и забежал Никите за спину.

Чагин перевернул страницу. На четной стороне снова была наклейка. С таким же аккуратным кружком и крестиком. Чагин попробовал подцепить уголок ногтем – отдиралось с буквами страницы. Он стал листать, пока не заметил наклейку с заметно отставшим уголком. Потянул за него, и наклейка легко снялась.

– Браво! – воскликнул Теоретик.

– Премиально! – подтвердила Наташа, обращаясь к Теоретику. – Он быстро понял, что непрерывность текста не имеет большого значения, но вместе с тем догадался, что иногда нужно предоставлять читателю возможность избавляться от наклетика, иначе читатель разозлится.

– Наташа, не забывай, что в данном случае еще очень важен элемент игры, неожиданности. Никто не сможет заранее просчитать, какие наклетики можно отлепить, не повредив страницу.

На некоторое время Наташа и Лева погрузились в теоретический спор.

– Стойте! А зачем это вообще? – прервал их Чагин, потрясая книгой с раскрытыми страницами.

Теоретик оглянулся на него и в некотором замешательстве почесал черно-седую щетину у самых глаз.

– А затем, что при населении в пятьсот сорок тысяч мы за первую неделю продали тридцать тысяч экземпляров! – сказал он.

– Понимаю! Инджойте, и ни о чем не думайте! – сказал Чагин. – Прыгай больше и все такое. Странно, что вы забыли такое универсальное слово, как «прикол».

– Ну вот, – сказала Наташа. – Мы уже начинаем думать, это хорошо.

Старуха Неля накормила Чагина убойным завтраком, но все-таки он несколько опьянел. Много лет он не пил ничего крепче кефира в первой половине дня.

– Вы знаете, – сказал Никита, – смотрю я на вас и думаю, что Горький был не прав («опять Горький» – отметил он про себя с невидимой собеседникам улыбкой). Рожденный ползать летать не может, и так далее. Глупости! Рожденный ползать может еще очень и очень многое. А вот рожденный прыгать не может уже точно ничего!

– Никита, я знаю, вас предупредили, что работники «Прыгающего человека» не подлежат цензуре. Но давайте не доводить до абсурда, – сказала Наташа, показав указательным пальцем на потолок.

– А вот книжки-справочники, – засуетился Теоретик. – Укрепляют уверенность человека, что все знания под рукой, не нужно ничего знать на память. Конечно, это иллюзия, как и Интернет, но это даже и не Интернет… Но соблюден главный принцип: серьезные статьи чередуются полной ахинеей и во всем приблизительность, расплывчатость и опять же – ссылки. Принцип номер два – ссылка. Великий принцип ссылки!

– Достаточно! – остановил Чагин Теоретика. – Я понял задачу и великие принципы.

– Все равно придется ознакомиться со всем ассортиментом, – сказал Теоретик. – Чтобы вы не повторялись, когда начнете креативить.

– То есть, вы хотите, чтобы я подкинул что-то новенькое? Такое, чтобы мозги у ваших совсем съехали набекрень?

– Естественно, хотим, – сказала Наташа. – В этом и есть смысл инноваций. Помните такое слово?

– Нет, нет, – неожиданно горестно сказал Лева. – Вы оцениваете ситуацию слишком поверхностно. То есть, конечно, да, мы хотим, чтобы вы подкинули… Но, нет, в смысле набекрень. Совсем наоборот – если мы дадим гражданам сосредоточиться, их психика взорвется, они просто сойдут с ума. Фрагментарность спасает их. Мы разбиваем безумие на куски, не даем ему аккумулироваться в одном месте. Разделяй и властвуй. Разделяй безумие, властвуй над своей душой, вот в чем смысл прыжков!

– Боже мой. – Чагин потер ладонями виски. – Разделяй душу, чтобы властвовать над безумием! Или как там вы сказали… Не вынуждайте меня использовать ненормативную лексику, я не делал этого уже года четыре…

– Но ненормативной лексики, в сущности, нет, – сказал Теоретик. – Все пласты лексики равноценны. Иначе нарушается принцип политкорректности…

– Хватит! – сказал Чагин. – Я хочу отдохнуть.

– Ладно, – сказала Наташа, глядя на часы и вставая, – перерыв. Лева, отведи Никиту на второй этаж, пусть сфотографируется на пропуск, а я посмотрю пока, чем наши занимаются. Вернетесь, продолжайте. Если буду нужна, позовете. А вы Никита, на коньяк не налегайте. Не забыли, что я вам вечером обещала? Нас ждут приключения.

Она огладила ладонями свои обтянутые джинсовой тканью бедра и вышла спортивной походкой.

Все время, пока шли к фотографу, Теоретик вел себя еще более странно, чем в кабинете. Продолжая бормотать что-то о толерантности и политкорректности («Помните принцип разделения властей?»), он, задирая голову, по-собачьи заглядывал Чагину в глаза, словно хотел усилием воли передать ему какую-то важную для них обоих мысль, не имеющую ничего общего с тем, о чем он говорил вслух.

Чагин тем временем думал о том, что Вика, конечно, ошибалась, полагая, что в Секторе встретит много друзей и интересных собеседников. Она, скорее всего, воображала, что найдет здесь нечто вроде московского общества образца 2010 года. Но если те были наивными идиотами, то эти идиоты вооружены специальной теорией. Прыгающие человеки. Полмиллиона прыгающих человеков. Избранных. Или отбракованных. Во всяком случае, таких, с кем Некто оказался бессилен.

Теперь Чагин понимал, что дерганым Сектора (он все же выделял себя и таких как Лебедев, в отдельную категорию) недостаточно жить, как им нравится. Само существование Рая не дает им успокоиться. Они объявили раю войну и, если бы могли, давно разрушили бы его.

И еще – Чагина не покидало ощущение (и Теоретик, заглядывающий в глаза, только усиливал его), что они здесь знают нечто такое, о чем неизвестно тихим.