Читать книгу "Золото русского эмира - Виталий Сертаков"

С каждой секундой его память расчищалась от наносов, словно снаружи кто-то поливал из шланга заляпанное грязью лобовое стекло. Кажется, это была вторая квартира, которую они снимали вместе, потому что первую он помнил хорошо, они туда сбежали после очередного скандала с родителями. Первая квартира была уютной, в сталинском доме, а вторую аспирант Коваль уже не смог оплачивать, как раньше. Наташка тогда уже пошла работать, а он ежедневно пропадал с утра до вечера в институте.

Еще никто не приглашал зеленого специалиста заниматься крионикой, еще дьявольски далеко было до первых капсул глубокой заморозки, до таинственного шкафчика номер шесть в подвале, принадлежащем их будущей кафедре, Коваль еще не был знаком с Телешовым, а американцы еще не начали разработку нового поколения вакцины против СПИДа, которая гораздо позже уничтожит мир…

А главное – Наташа. Не Надя ван Гог, законная жена, которую ему вполне удачно навязали лесные Хранители, его любимая, покладистая, нежная Надя, а та, другая, так похожая внешне на нее… Его первая, единственная, исполненная острейшей боли любовь, которой суждено погибнуть под грузовиком.

Сколько месяцев, недель или лет осталось до ее гибели? Он этого не помнил. Какой у него сейчас мотоцикл? Еще старый, на который копил со школьных времен, или уже куплен черный монстр, которому суждено зашвырнуть любимую женщину под грузовик?

Коваль хотел бы закрыть глаза, но не мог. Он не мог даже заплакать в собственном юном, подвижном, таком тощем и неуклюжем теле. Когда Коваль впервые преодолел Малахитовые врата, джинн закинул его вперед по временной шкале, относительно недалеко и ненадолго, лишь на минутку приоткрыв будущее, которое президент и так ясно представлял, но на сей раз с ним сыграли чудовищную шутку. Не зря китоврас так долго обсуждал этот вопрос с хапуном; очевидно, нужная точка времени, которую можно было безболезненно растянуть в небольшую черную дыру, стояла слишком глубоко в прошлом.

Как там сказал кто-то из людей-птиц? Одна лишь дырка в молодечестве…

Артуру хотелось завыть. Столько лет прошло, у него вместо горькой черной тоски осталась на душе лишь смутная мягкая грусть, какая накатывает всегда при упоминании ушедших близких… Но нет же, они зашвырнули его именно туда, где Наташка была жива, в самый горячий, знойный период их любви, в самое пекло. Что же в тот день произошло? Кажется, с ним приключилась какая-то неприятность?

Что же вот-вот произойдет?..

Дырка в молодости. Дырка во времени.

Что они с ним сделают?

Коваль-младший неплотно задвинул шпингалет на раме – окно распахнулось. Поджидавший ветер тотчас сменил направление, плотная туча холодных брызг ворвалась в кухню. Волосы и лицо моментально вымокли, словно под душем побывал, а майка противно прилипла к животу. Артур, ругаясь, отпрянул, не глядя схватил со стола кухонное полотенце и попытался вытереться. Полотенце с обратной стороны оказалось все в протухшем жире, и кожа на лице моментально сделалась скользкой и вонючей.

Тем временем забытый в кулаке окурок прижег ладонь. Артур руку немедленно разжал, и тлеющий «Союз-Аполлон» аккуратно спланировал в щель между подоконником и матерчатой спинкой кухонного «уголка». Отшвырнув за спину полотенце, Артур громко произнес несколько подобающих случаю фраз, затем нагнулся и принялся вслепую шуровать рукой за диваном. «Союз» злорадно подмигнул и провалился еще глубже, понесло горелой тканью. Артур напрягся, рванул «уголок» на себя и пропихнул голову в щель между спинкой и батареей отопления. Диван горел.

«Надо воды!» Эта мысль промелькнула последней. Мысль мелькнула, Артур стремительно разогнулся – и со всего маха впечатался макушкой в нижний край открытой настежь фрамуги…

И, за секунду до того, как провалиться в пучину, Коваль-старший вспомнил.

Всё было не так! Точнее – не совсем так…

…Наташа закончила со списком, пересчитала деньги и строго посмотрела на дождь за окном. Затем сделала скидку на мужской интеллект и приписала к пункту «6. Свекла»: «одну большую или две маленькие». Позвала мужа, но он не шел. Опять позвала, ласково, затем уже теряя остатки терпения…

Отсутствовала она в кухне всего минут пятнадцать, однако произошедшие перемены ошеломили. Грязное полотенце одним концом успешно варилось в борще. Кастрюля при этом выкипела на две трети, заплевав плиту и окрестности. Второй конец полотенца, свисавший наружу, горел энергично и ровно, как олимпийский факел. Чадящие ошметки кружились хороводом и опускались в готовые к заправке салаты. Окно стояло распахнутым, дождик весело заливал линолеум и опрокинутый «мягкий уголок». Одна из дурацких английских книжек мужа купалась в опрокинутом мусорном ведре. С промокшей обложки Наташе нагло подмигивал придурок в железном шлеме и с топором в руках. Сомнений не было – во всем виновата книга. Этот бармалей Коваль опять зачитался и поджег дом!

Наташа начала глубокий вдох для первой фразы, но внезапно углядела под окном две голые пятки и кусочек синего трико. Остальные части мужнего туловища живописными складками покрывала упавшая занавеска. Металлический карниз лежал тут же, точно любимое копье поверженного в бою витязя. Наташа выпустила воздух и медленно села на пол…

– Страшного ничего! – Врач поправил компресс на Артуровой голове и щелкнул шариковой ручкой. – Легкое сотрясение. Выпишу вам уколы – глюкоза с витаминчиком. Не гулять, не бродить…

– Сотрясение… – как эхо, повторила Наталья. – А может, все-таки молния была? Шаровая!

Доктор поднял глаза от рецепта, поглядел скучно и брезгливо, будто протечку в углу заметил:

– Повреждения от удара молнией носят несколько иной характер.

– Э, а долго «не бродить», шеф? – подал голос Артур. Он настороженно прислушивался к серванту. В глубинах стеклянного монстра что-то позвякивало…

Коваль-старший настороженно прислушивался к самому себе и удивлялся, неужели он в юности мог нести такую чушь?

Всё было не так.

Китоврас и чертовы вещие птицы что-то сдвинули в его судьбе. Он не разбивал так сильно голову в тот день!..

– За две недели должно пройти, – пообещал врач.

Наташа засеменила провожать врача, в шестой раз интересуясь шаровыми молниями. Артур взял с тумбочки зеркальце. Из овального антимира выглянула невероятно молодая круглая физиономия с копной светлых волос. Глаза красные, в прожилках сосудов.

– Люди гибнут за металл! – объяснил Артур отражению и опустил ноги с тахты. Ему вдруг почудилось, что по заляпанным обоям, между торшером и книжным шкафом, промелькнула длинная тень. Артур излишне резко повернул голову – и контузия тут же отозвалась тупой болью. На стене ничего не было, кроме размазанных комаров и сального следа от диванной спинки. Однако Артур ждал, не отрывая взгляда. И дождался.

Вторично промелькнула тень. Без малейшего повода, при затянутых шторах, по розовым узорчатым обоям пронесся всадник на лошади. Рука с вертикально стоящим древком на отлете, развевающийся хвост лошади и темный клубок внизу, у самого пола.