Читать книгу "Кайкен - Жан-Кристоф Гранже"

— Гони деньги, урод.

— Если вы сейчас уйдете, не продав мне то, что я желаю купить, я проиграю. Но если я отдам вам деньги, а вы меня обманете, то я проиграю еще больше. Будьте разумны, разденьтесь. Через десять минут все будет кончено.

Потянулись секунды. Он не двигался, не произносил ни слова. Лучший способ сломить чужую волю. Он позвонил Леви в два часа ночи, чтобы предложить встретиться здесь, в Нейи-Плезанс, на вершине Аврона, одной из немногих возвышенностей Девяносто третьего департамента. Здесь были лесистые лужайки, откуда открывалась обширная панорама равнины Сен-Дени.

Полицейский наверняка выехал немедленно, чтобы отыскать место встречи. Он же прибыл сюда в пять часов и припарковал машину чуть подальше. Сквозь заросли он высмотрел Леви, укрывшегося неподалеку от входа в парк. Наконец в половине седьмого оба хищника вышли из логова. Он открыл ворота универсальным ключом и привел своего противника на укромную тропинку. До восьми часов здесь никого не будет — ни джоггеров, ни прохожих. Идеальное место для обмена.

Он взглянул на часы: прошла минута — ни звука, ни шороха.

Наконец, выплюнув ругательство, Леви начал раздеваться. Приличия ради Гийар отвернулся и отошел на пару шагов. Было прохладно. Ветер шелестел листвой, гуляя среди колючих кустарников и чертополоха. Редкие деревья придавали плоскогорью вид африканской саванны.

Спустя несколько секунд Леви снял ботинки, армейскую куртку, брюки и отстегнул кобуру с пистолетом. Весу в нем уже поубавилось.

Гийар вернулся к пейзажу. Вставало солнце, заря кровью заливала небо. Долина таяла в грязной городской испарине, подобной ряби, пробегающей по морской глади.

Свершалось чудо. Зеленый луч предместья.

В эти несколько секунд истончалась тоска городов Девяносто третьего департамента, становились незаметны их уродство, нищета, беспорядок. Оставалась лишь мерцающая долина, сверкающая, как щит, готовый к бою.

В это и лишь в это мгновение были дозволены любые надежды.

— Вот.

Леви остался в одних трусах. Не толстый, но дряблый. Подвижный не больше, чем проколотая шинная камера. Лысый, покрытый тусклыми волосками, еле различимыми на бесцветной коже, он казался безбородым.

— Где бабло?

Он ответил не сразу — пусть еще помучается.

— То, о чем вы мне говорили, у вас с собой?

— Сначала деньги.

— Ну конечно. Секунду.

Он вернулся к дереву, где оставил кожаный портфель. Быстро оглянулся на Леви. Тот встал поближе к своему пистолету, лежащему в траве. Подняв портфель, он успокаивающе улыбнулся: еврей не станет стрелять, не убедившись, что деньги на месте.

Он двинулся обратно. Под ногами хрустела сухая трава.

— Положи сумку и очень медленно открой.

Леви говорил так, словно держал его на мушке. Не стоит разрушать его иллюзии. В кронах деревьев чирикали птицы. Гийар ощущал удивительную легкость. Положил на траву то, что противник считал выкупом. Он примерно прикинул, сколько бы весили пятьсот тысяч евро в пачках по пятьсот евро — килограмм наличности.

Одной рукой он расстегнул замки на портфеле.

— Отойди назад, — приказал Леви.

Голый полицейский подобрался к своей добыче, не сводя с него глаз. Опустился на одно колено и бросил короткий взгляд в кожаное нутро портфеля. Когда он поднял голову, было уже поздно — игла целиком ушла ему в шею. Он попытался отбиться, но промазал. Все было кончено.

Тридцать миллилитров имажена. Действует мгновенно.

Легавый рухнул на землю. Победитель окинул взглядом окрестности — никого, потом посмотрел на часы: 6:40. У него в запасе около полутора часов, чтобы выполнить свой план.

Доставить узника в укрытие. Разбудить и заставить говорить. Провести химическую обработку.

Затем вернуться домой тем же путем, который он уже проделал сегодня утром.

40

Через полчаса он добрался до бокса на парковке в Рони-су-Буа. Место это было заброшено с тех самых пор, как здесь задумали провести очистку от асбеста, но начало работ постоянно откладывали. Владельцам выплатили компенсации, машины эвакуировали. Осталась только эта подземная парковка: пустая, зараженная, — даже шпана обходила ее стороной, опасаясь отравиться.

Он ехал переулками, избегая комиссариатов полиции, жилых комплексов и всех горячих точек, которые у полиции под постоянным присмотром. Девяносто третий — его территория. Здесь он ориентируется с закрытыми глазами. Департамент, словно раскаленное клеймо, впечатался в самые глубины его плоти. Никому и никогда не выследить и не догнать его в этом лабиринте.

Привязав шантажиста к металлическому стулу, ножки которого были заранее припаяны к полу, он разбудил его при помощи еще одного укола. Пока Леви приходил в себя, Гийар включил на полную мощность кондиционер, добиваясь максимального обогрева. Шум вращающихся лопастей, черные стены и низкий потолок наводили на мысль о батискафе, погружающемся в раскаленные недра Земли.

— Какого хрена?

Гийар не ответил, погруженный в свою работу. На этом этапе операции нагота врага была чрезвычайно важна.

— Что ты со мной сделал?

Леви обнаружил введенный в его левую руку катетер.

— Что ты со мной сделал, урод?

Он медленно приблизился к полицейскому и кивком указал на электрический насос шприца, установленный на верстаке в глубине бокса. Леви не мог его разглядеть, но мотор жужжал, как в фильтре аквариума.

— Соляной раствор! — крикнул он, заглушая шум приборов. — Чтобы ты очухался!

— Доктором себя возомнил?

— Я полжизни провел в больницах. Так что врач из меня не хуже, чем адвокат из заключенного или психиатр из психа. Настоящая профессиональная деформация.

Поведение Леви изменилось, словно он осознал безумие собеседника.

— Хватит трахать мне мозг, педик, — усмехнулся он.

— Мы не настолько близки.

Гийар подошел к верстаку, открыл медицинский чемоданчик с маленьким автоклавом внутри. Он снова надел нитриловые перчатки — других не переносил, на латекс у него была аллергия. Поднял стальную крышку, выпустив облачко пара. Вытащил шприц, затем вынул из кармашка чемоданчика флакон в пластиковой упаковке и проткнул иглой резиновую пробку.

Полицейский вздрагивал от каждого звука — ему ничего не было видно.

— Чего… Что это ты делаешь?

— Где перчатки?

— Что ты хочешь со мной сделать, урод? — заорал Леви.

— Перчатки?!

Шкура у полицейских толстая. Осталось узнать насколько. Он встал перед пленником, наполняя шприц. Леви извивался, как змея, угодившая в ловушку, и отрицательно мотал головой.