Читать книгу "Закодированный - Алексей Слаповский"

Георгий был разнежен, почти умилен. Поэтому когда Рената подвезла его к своему дому и предложила выпить по коктейлю, он не отказался.

И остался у Ренаты до утра.

И не то чтобы она ему очень нравилась. Сказать по правде, Татьяна ему нравилась больше. Он вообще к ней испытывал сложные чувства – близкие, возможно, прямо скажем, к любви. Но в том-то и дело, что людям такого необычного склада, как он, гораздо легче и проще переночевать с нелюбимой (или не вполне любимой) женщиной, чем с любимой. Потому что в первом случае это приключение, а во втором – поступок. К приключению Георгий чувствовал себя готовым, а поступков пока остерегался. Ответственности больше.

24

С утра он взялся за работу. Потом вознамерился идти к Татьяне.

– Это еще зачем? – спросила Рената, которая в этот день махнула рукой на все свои дела и либо отдыхала в доме, постоянно находясь возле окон, чтобы не выпускать Георгия из вида, либо слонялась по двору, как бы контролируя ход работ (близившихся к завершению).

– Вещи взять, – сказал Георгий.

– Какие вещи? Документов у тебя нет, а барахло твое ничего не стоит! Другое купим!

– Купить я сам в состоянии, – твердо сказал Георгий. – И надо же поговорить с женщиной. Нехорошо – жил у нее…

– Обойдется, говорить еще с ней! Или – только со мной. То есть в моем присутствии!

– Я пойду один! Ясно? – сказал Георгий, прямо посмотрев в глаза Ренате – так, как никогда и никто не смел на нее смотреть.

Она зарделась. И ответила:

– Ясно. Не сердись.

Георгий ушел, а она повалилась на диван и зарыдала в три ручья – впервые с того дня, когда получила четверку по сочинению на выпускных экзаменах, и это лишило ее надежд на золотую медаль, которую она уверенно собиралась получить, но помешали интриганы, гады, завистники, и в первую очередь директриса школы, которая в том году решила дать две медали – родной дочери и племяннице районного прокурора. А третью медаль гороно не выделило, имея свои квоты. И все это знали, и все смолчали… Обидно…

– Не вернется… – шептала Рената. – Не вернется!

И, не выдержав, она умылась, подкрасилась, подпудрилась, села в машину и помчалась к дому Татьяны.

Татьяне в тот день надо было на работу, но она не смогла пойти, позвонила хозяину и попросила заменить ее ввиду болезни.

Ждала Георгия.

Чувствовала, что придет.

Знала, что изменил. То есть не изменил, она же ему не жена и не любовница, а… обманул? Оскорбил? Нет, все-таки изменил!

Откуда она это знала – мне не понять, хоть я и автор.

Татьяна готовилась выгнать его – навсегда.

Потому что нельзя так мучиться.

Она жила без него прекрасно, спокойно – и без него будет жить так же.

Детей услала в кино. Они удивились, но не дураки же, выпросили денег еще на воздушную кукурузу и сладкую воду.

Главное – без крика. Спокойно.

Уходи, мол, и никогда не возвращайся.

Чтобы занять себя, стала чинить старую паяльную или, как дети ее называли, палильную лампу – на днях собиралась позвать специалиста забить откормленного борова, потом надо разделать тушу, пропалить шкуру, вот лампа и нужна.

Сходила, кстати, в хлев, где дала борову Тишке особенно много корма, сказав:

– Извини, брат, но завтра или послезавтра тебе каюк. Жалко тебя? Конечно. Но люди так устроены – им жрать надо. И жрут, и жрут… Не одну же капусту? Есть вегетарианцы, но я не знаю… Как без мяса? В нем протеин, жиры и еще что-то. Понимаешь? Так что не сердись. Эх, Тиша, Тихон, – почесала она бок борова, отчего тот хрюкнул, получив добавочное к пище удовольствие. – Ты вот в хлеву живешь, не разговариваешь, безмозглый вообще, хотя и не дурак, это правда. Ну и что? Другой в доме – а хуже, чем в хлеву. Разговаривает – а лучше бы хрюкал. И, главное, пользы никакой, наоборот, даже вред… До тебя тут Жиган жил, черный был, большой, одного сала бочку насолили огромную… А я с мужем жила бывшим, с Валеркой, собачились каждый вечер. Пособачимся – я к Жигану, плачу, как дура, все ему рассказываю. А он смотрит, как ты тоже иногда, и будто все понимает. Это до чего доехать, Тиша, ты подумай! От живого человека, от мужа – к свинье общаться уходила! То есть человек хуже свиньи оказался. Его бы, Валерку, прирезать, только бы все вздохнули с облегчением. Нет, нельзя – тюрьма будет. А тебя, такого хорошего, зарежем вот – и никакой тюрьмы. Как ты это оцениваешь, Тиша?

Тиша был увлечен едой и никак не оценил. Вернее, казалось, что оценил положительно. Не боится смерти тот, кто не знает о ней.

25

Татьяна, сидя за столом, возилась с лампой. Налила туда для пробы керосина.

Подкачала, попыталась поджечь. Никак. Встряхнула, осмотрела со всех сторон. Иголкой прочистила дырочку форсунки. Еще раз подкачала. Поднесла спичку – пламя полыхнуло чуть не на метр именно в тот момент, когда Георгий открыл дверь.

Он отшатнулся от огня, поднял руку.

И осел у косяка.

Татьяна закричала:

– Георгий! Гоша! Я не нарочно!

Когда Георгий открыл глаза, он увидел, что сидит у порога на полу в каком-то доме. Перед ним склонились две женщины. Обе красивые, одна полная, ярко одетая, с сильным запахом духов, вторая попроще, потоньше, а глаза у обеих похожи – расширенные, испуганные, ждущие.

– Вы кто? – спросил Георгий.

Часть 4

1

Рената перепугалась:

– Что с тобой, Гошенька? Тебе в больницу надо! Пойдем, я отвезу!

– Не трогай человека! – довольно резко сказала Татьяна. – У него уже все в порядке. Да, Георгий?

– Какой Георгий? Что происходит?

Георгий тряхнул головой, потер ладонями глаза, встал, осмотрелся.

Рената, увидев, что с ним все в порядке – по крайней мере внешне, обрадовалась:

– Это оттого, что ты работаешь много. Да ночь почти не спал, – напомнила она ему, приятно улыбнувшись. И метнула, конечно, быстрый взгляд на Татьяну.

– Садись и поешь, – посоветовала Георгию Татьяна, проигнорировав этот взгляд. – А потом поспать хорошо бы.

– Здесь, что ли? – брезгливо огляделась Рената. – Он ко мне переехать собрался, между прочим. Какой ты встрепанный у меня! – Рената протянула руку к голове Георгия, но тот уклонился и сказал:

– Извините, я вас не знаю!

– Что?! Это у нас шутки такие?

– Какие шутки, не знаю я вас, сказал же!

– Вот мы как себя ведем! – закричала Рената. – Способ известный: сначала голову заморочил, залез в постель, вел себя безобразно, попользовался, а потом – ничего не знаю, ничего не помню! Дружок, со мной такие номера не пляшут! – Рената забыла о своей интеллигентности, которую так старательно в себе воспитывала, и перешла на привычный торговый лексикон. – Не хочешь по-хорошему, будет так, как я захочу, понял? Сейчас пойду на экспертизу к гинекологу, а потом со справкой – в милицию! И сядешь у меня за изнасилование!