Читать книгу "Другие. Солдаты вечности - Сергей Зверев"

Олег видел, как гранаты разрываются в шахматном порядке среди находящихся совсем рядом боевиков и как они падают, расчлененные разрывами. Кровь, ошметки плоти, снаряжения, оружия – все смешалось в кучу в тридцати шагах от прапорщика. Стрелок бил в упор… Гранатомету вторил пулемет – по звуку Олег узнал ПК. Спутник гранатометчика поливал огнем отступающих ваххабитов, чьи ряды редели на глазах.

Четверо или пятеро боевиков успели запрыгнуть в кузов «ЗИЛа», когда тот резко взял с места. Еще несколько оседлали квадроциклы. Бегущие не заботились о товарищах. Они хотели поскорее покинуть это ужасное место. Но теперь, когда наступление сменилось бегством, наркотики были против бандитов. Неспособность быстро мыслить останавливала их и подставляла под пули.

Громкий хлопок заставил Жулина присесть. Заряд «Шмеля», вылетев из тоннеля, настиг «ЗИЛ». Войдя точно в очерченный тентом проем кузова, он вошел в кабину, и раздался грохот. Разорвавшаяся топливно-воздушная смесь захватила и бензобаки машины. На глазах разведчиков большой грузовик за секунду или чуть более превратился в груду обломков, разлетающихся по равнине в радиусе ста метров…

Оставшиеся в живых бежали, кто по дороге, ведущей к «Миражу», кто в сторону, предпочитая углубиться в «зеленку».

Айдаров бил из «винтореза», сокращая количество желающих выйти из боя. Несколько квадроциклов, рыкнув, начертили разворотом полукруг, подняли столбы пыли и помчались к тюрьме.

Разведчики стреляли по ним с колен и стоя, уже не боясь пуль. Один из квадроциклов перевернулся и разбросал в стороны двоих боевиков.

– В тоннель!.. – услышал Олег голос Стольникова. – В тоннель, ко мне!..

Никакой из приказов майора еще не вызывал такого жгучего желания его выполнить. Бойцы, пропуская друг друга по одному и страхуя отход друзей, проникли в тоннель.

– Все? – счастливыми глазами глядя на бойцов, прокричал Стольников.

– Все! – ответили ему бойцы почти хором.

– Лоскут?! – заорал Ермолович, наскакивая на бойца и едва не сбивая его с ног. – Ты откуда здесь взялся, чертяка?!

– Спроси у Ждана!

– А где, кстати, наш доблестный полковник? – устало сползая спиной по стене, спросил прапорщик.

Створки входа в тоннель съезжались. Теперь шум двигателя звучал громко, но не раздражал. Это был звук явившегося спасения.

– Вы будете смеяться, но мне кажется, что он здесь.

– Где – здесь? – изумился Мамаев.

– В Другой Чечне.

– Он вошел в Другую Чечню?! – вспыхнул Баскаков. – Зачем?!

– Затем, что сейчас это единственное место, где процент вероятности его смерти выше нуля.

– И что теперь? – поинтересовался Айдаров.

– Теперь нам нужно вернуться в НИИ и уничтожить все доказательства существования Другой Чечни. А после нужно подумать о том, как вытащить из плена полковника Бегашвили и его людей. Ну и Ждан на нашей совести, разумеется.

– И Пловцов, – добавил Ключников.

– Ну это само собой, – согласился Стольников. – Впрочем, эта задача немного проще остальных. Пловцов будет там, где мы найдем Ждана.

– На кой черт он нам? – Жулин сплюнул на пол и сдернул с пояса фляжку. – Пусть сидит здесь.

– Думаю, ему здесь что-то нужно. И это важно. Кстати, – Стольников резко сменил тему. – Пока вы передвигались, не замечали признаков передвижения пусковой установки «Искандер»? Не нужно забывать и об этом. Ради двух тактических ракет Ждан не стал бы тащить сюда установку. Где-то тут, недалеко, прячется и установка, и ракеты… Маленькая, неприметная, хорошо замаскированная база. – Он обвел бойцов взглядом. – А сейчас – в НИИ. Четыре часа на предельной скорости – туда, столько же – обратно. Шесть часов на сон, еду и водные процедуры. Думаю, что информация о происшествии в НИИ уже достигла Кремля. Это плохо, но неизбежно. Скоро НИИ наполнится войсками, и будет хорошо, если это не будет ныне существующая Сорок шестая бригада.

– Почему?

– Это уже не та часть, где мы служили. Там служат чехи. Формально – войско местного президента. Не хотелось бы начинать войну и с ними. Отсюда можно убежать в Чечню Обычную. А из Обычной дорога – только в Другую Чечню. Боюсь, что это дорога в один конец.

– Если не считать Ждана, – напомнил Олег. – Он, по-видимому, рассчитывает вернуться, и все основания у него для этого есть.

– Согласен. А сейчас шагом марш на перрон. Грузимся и уезжаем.

На перроне Мамаев коснулся взглядом машиниста, ожидающего отправки.

– Ты почему такой волосатый?

Машинист посмотрел на него внимательным взглядом.

– Это кто меня спрашивает? Чувак с бородой до пояса?

Мамаев машинально потрогал подбородок. Формально машинист был прав.

– Тебя как зовут, пилот?

– Пепелищев.

– А ты умеешь быстро водить поезда, Перепелищев?

– Я хоть и не Перепелищев, но поезда умею быстро водить.

– Тогда поехали.

Последний из бойцов, Айдаров, забрался в вагон, и поезд, почти бесшумно тронувшись, исчез в тоннеле.

«Друг мой кровный, – думал Стольников, через усталый прищур глядя в пол. – Где ты? И что тебе понадобилось в Другой Чечне?»

Саша ехал и думал о Ждане.

Одиннадцать лет назад, в палатке бригады особого назначения, комбриг Зубов подвел к нему молодого лейтенанта с неуместными в Чечне эмблемами космических войск в петлицах и сказал: «Стольников, этого человека ты возьмешь с собой в Другую Чечню». Что случилось бы, упрись тогда капитан, запротестуй и откажись взять необстрелянного на странную войну? Скорее всего в той ситуации Зубов подыскал бы другого. И не превратился бы славный парень – лейтенант Ждан – в мерзавца полковника Ждана. Но Стольников приказ выполнил. Лейтенант Ждан в его группе смотрелся как дитя – настолько же наивен он был, как и неумел. Но Стольников заставил группу принять его, обозначил своим и принял сам. Обучил, поддержал и заставил превратиться в мужчину, забыв при этом, что не всякий мужчина – хороший человек. Но создавая из юноши воина, Стольников не мог предположить, что обретенную привычку быть неуязвимым Ждан использует в шкурном направлении…

Есть люди, которых стоит чуть перехвалить, и они становятся другими. Уже на следующий день приступают к обучению учителей правильности взглядов на мир. В них пробуждается нездоровая активность…

По истечении совсем короткого времени эти люди, которых Стольников принимал к себе, чтобы передать часть себя, начинали ему хамить. Сначала в виде коротких ремарок к его рассуждениям, как бы невзначай, как бы по делу, потом переходили на открытое свинство. А когда он вздрючивал прилюдно – кого словом, кого кулаком, они заявляли, что им, поцелованным богом то ли в затылок, то ли между лопаток, общение со Стольниковым не подходит категорически. Так было на войне, в отношениях Саши с некоторыми офицерами, так было, когда он оказывался на гражданке. И с этого момента сигналы об их свинстве по отношению к нему поступали уже в виде диалогов бывших учеников с посторонними людьми. Бывало, в своих воспоминаниях мерзавцы уже не стыдясь, выливали собственные помои на голову Стольникова…