Читать книгу "Коварство и свекровь - Наталья Александрова"

— Зенитка? — удивленно переспросил Демьян. —Какая еще зенитка? Которая по самолетам стреляет?

— Кличка у нее такая, — торопливо говорилАнатолий. — Потому что за «Зенит» болеет… старая уже баба, а крутая…

— Я вот тоже за «Зенит» болею, — строго проговорилДемьян. — А у больших людей машины не ворую!

— Погоди, Демка, — Касьян плюнул на палец и поднесего к жалу паяльника. — Вроде уже нагрелся… шипит, зараза! Сейчас он намвсе выложит! А то гонит пургу какую-то, на старуху хочет свалить…

— Да это такая старуха, что с ней лучше на узкойдорожке не сталкиваться! — Анатолий не сводил глаз с быстро краснеющегопаяльника. — Она любому матерому авторитету сто очков вперед даст! Я ещекогда дальнобойщиком гонял, с ней познакомился. Она в Сибири паленой водкойторговала, так все знали — если кто ей только слово поперек скажет — считай,нет человека! Раз — и в Енисей, а там уже рыбы дело доделают, и никаких концов!

— Что ты его сказки слушаешь! — Касьян помахал ввоздухе паяльником и шагнул к Анатолию. — Ишь, чего наболтал! Старухойкакой-то нас пугает… Зачем этой старухе чужой «мерс» понадобился?

— Братки, честное слово — не вру! Вот те крест! Ей этот«мерс» без надобности был, ей он только для дела, на полчаса, чтобы с«пятеркой» столкнуться…

— Ну, уж совсем заврался! «Пятера» уж вовсе никому ненужна! Нет, не хочешь ты по-хорошему…

— Хочу, хочу! — Анатолий ползал на коленях,умоляюще заглядывая в глаза братьям. — Им не «пятера» была нужна…

— Ну вот, то «пятера», то не «пятера»… совсем ты,мужик, заврался! Ну да ничего, мы тебя правду говорить научим!

— Не «пятера» им была нужна, а девка, что в этой«пяте-ре» сидела! Я только ее машину подрезал да в борт легонько ударил, апотом уж они сами девчонку перенесли, а потом из «мерса» — в другую машину иуехали… а мне Зенитка велела от «мерса» избавиться…

— Ну-ка, с этого места еще раз и помедленнее! —послышался за спиной у Анатолия негромкий голос. Он испуганно оглянулся иувидел, как из-за его «десятки» вышел мужчина лет тридцати пяти, приятной, ноне запоминающейся наружности.

— Куда они эту девушку увезли? — спросилнезнакомец, сверля Анатолия взглядом. — Ту, которая в «пятерке» сидела?

— Не знаю, — Анатолий, никогда не отличавшийсярелигиозностью, истово перекрестился. — Вот те крест, не знаю!

— Шеф, сейчас я его паяльничком подживлю, мигом всерасскажет! — хриплым басом предложил Касьян, приближаясь к Анатолию иугрожающе размахивая паяльником. — Не таким языки развязывали!

— Паяльником? — задумчиво проговорилМаркиз. — Можно и паяльником… а я вот подумал, что неплохо харизмойпоработать…

Незнакомое слово еще больше напугало бывшего дальнобойщика.Он упал на колени и пополз к незнакомцу, причитая:

— Не надо! Не надо эту… харизму! И паяльник не надо!Все что знаю, все расскажу! Ничего не утаю! Честное благородное!

— Ну, насчет благородного — это ты привираешь! —усмехнулся Маркиз. — С благородством у тебя напряженка! То есть простосовсем никак!

— Только где Зенитка живет, я правда не знаю! —страдальческим тоном добавил Анатолий.

— А как же ты с ней связывался? — недоверчивоспросил Маркиз, отступив от подползающего шофера и брезгливо поморщившись.

— Она сама мне звонила, — ответил Анатолий. —Сама звонила и говорила, что нужно делать…

— Допустим, что ты не врешь, — с сомнениемпроизнес Маркиз. — Единственный раз в жизни, в порядке исключения. Нопользы от тебя все равно никакой, значит, возникает вопрос, который ужезадавали ребята — что с тобой делать?

— В топку его! — выпалил Касьян. — Туткотельная рядом, топка газовая, хорошая, так и полыхает! В пять минут сгорит, иникаких проблем! Даже хорошо — экономия топлива!

В топку, говоришь? — повторил Маркиз. — Можно,конечно, и в топку, только окружающую среду жалко. Если такого подонка в топкесжечь — это какое же загрязнение воздуха будет!

— Ну, тогда можно распилить, — не моргнув глазом,согласился Касьян. — Кровищи, правда, много будет… но зато насчетокружающей среды — полный порядок!

— Не надо! — взвизгнул Анатолий, как будто его ужеи вправду распиливали на куски. — Я вам принесу пользу! Я вспомню! Все чтовидел, все вспомню!

— Да, может, тебе и вспоминать-то нечего! Сам жеговоришь — Зенитка тебе звонила…

— Ну да, звонила, а когда встречу назначала — так все всеверном конце города, поближе к Выборгскому шоссе… а вот еще один раз, помню,она в моей машине ехала и велела около переезда притормозить. Там тетки рассадуцветочную продавали, так она у них горшок купила с петуньей, такая, что внизсвисает. Ее на фонари и на балконы вешают. ..

— Ампельная, — подсказал Маркиз.

— Во-во, и она так сказала! «Повешу? —говорит, — над входом в дом, л??бимые мои цвета…»

— Любимые цвета? — переспросил Маркиз.

— Ну да, — кивнул Анатолий. — Цвета «Зенита»,синий и белый.., синие цветочки с белыми краями…

— Не густо… — протянул Леня, переглядываясь сУклейкиными. — Может, все же харизму?

— Или паяльник. — Касьян плотоядно облизнулся.

— Больце ничего не помню… — тяжело вздохнулАнатолий, — хоть режьте…

— Это как раз запросто, — Касьян выразительнопереглянулся с братом.

— Допустим, про Зенитку ты и правда больше ничего непомнишь, — Маркиз склонил голову к плечу. — А про эти часики что тымне можешь рассказать? Только такое, чего я сам не знаю! Откуда ты про нихразнюхал?

Давно дело было, — торопливо проговорилАнатолий. — Это когда я еще в Сибири фуры гонял… дороги длинные, страшные,безлюдные… А если и увидишь человека, так скорее мимо проезжаешь, а то натакого злодея нарваться можно! Вот раз еду я, дело уже к вечеру, а тут надороге тело лежит. Молодой парень, лицо все в крови. Я сдуру-то и притормозил.Тут же из кустов мужик выскочил, страшный такой, весь в шрамах да наколках, кмашине моей подбежал, и заточка у него в руке! И тот, что на дороге лежал, тожевскочил. Жив оказался, а кровью только для вида лицо перемазал. Я хотелгазануть, а этот-то, что в наколках, в кабину просунулся, заточку мне к шееприжал и говорит:

— Хочешь живым остаться — довезешь нас до железнойдороги! Там мы тебя отпустим…

Ясно — беглые, с зоны ушли. Не очень я ему поверил, чтоживым оставят, но выхода не было. Посадил их в кабину и поехал. До железной-тодороги километров восемьсот, а ночь уже темная, и дорога такая, что того игляди в овраг сверзишься. Пришлось остановиться, развели костер, прилегли. Ясделал вид, что сплю, а какой уж тут сон, только глаза прищурил и слежу забеглыми сквозь щелочку: а ну как решат меня прямо тут пришить! На всякий случайтихонько булыжник потяжелее под руку положил,