Читать книгу "Пепел врага - Сергей Зверев"

Серафим с ехидцей отозвался:

– Да ладно, Пашка. Воспитательную работу со своими бойцами проводи. А я уже старый, чтобы мне нотации читали.

На секунду в офисе повисла тишина. Потом прозвучали слова, заставившие хозяина «Легиона» вздрогнуть и втянуть бритую голову в плечи.

– Мои бойцы, Серафим, в ущелье остались, – негромко произнес Верещагин, а в его глазах отразилась сталь клинков, развешанных на стенах. – Им морали теперь читать только Всевышний имеет право…

Серафим был неплохим товарищем, помнящим о военном братстве. Но чувствовалось, что столичные расклады наложили на него свой отпечаток. Он стал слишком осторожным и суетливым, как все люди, для которых собственная выгода превыше всего.

Наблюдая, как приятель пытается достать из красной пачки «Данхилл» сигарету, Верещагин спросил:

– Я бумаги с собой заберу, лады?

Брови Серафима нахмурились.

– Зачем?

– Покажу одному толковому следаку из военной прокуратуры. Он этой бухгалтерией очень заинтересуется, – положив ладонь на стопку бумаг, медленно произнес Верещагин. Одновременно он наблюдал за реакцией товарища. – Следак этот, по фамилии Морозов, большой зуб на Кривонравова-старшего имеет. Уж что там к чему, я не знаю, а бумагам он обрадуется. У этого Морозова хватка не хуже, чем у бультерьера. Дашь ему палец – он всю руку откусит. Ты не возражаешь, если я твой архив конфискую?

Выдержав испытующий взгляд приятеля, Серафим невесело усмехнулся:

– Подставляешь меня, Верещагин… Пользуешься моей добротой по полной программе. Ну да черт с тобой! Забирай бумаги.

Верещагин подвинул стопку к себе.

Приняв решение, хозяин кабинета неожиданно сделал широкий жест.

– У твоего следака факс, надеюсь, имеется? – поднимаясь с дивана, спросил Серафим.

Верещагин достал бумажник, извлек из него прямоугольник визитки, врученной некогда следователем Морозовым, и, пробежавшись по ней глазами, ответил:

– Конечно же, имеется. Он же не участковым работает. Как-никак следователь военной прокуратуры в самой горячей точке.

Подойдя к столу, Серафим выдвинул полку, на которой стоял черный аппарат с лотком для подачи бумаги. Проверив какие-то кнопки, Серафим предложил:

– Зачем дело в долгий ящик откладывать? Давай эти бумаги твоему следаку по факсу зашпульнем. Там, в прокуратуре, надеюсь, дежурный сумеет принять. А завтра, по утряни, твой Морозов, если он, конечно, такой умный, посылочке и обрадуется. Начнет бумажками шуршать, прикидывать, что подшить к делу, а что попридержать… Толковая мысль?

Верещагин задумался: «Зря я на Серафима гнал. Похоже, парень не совсем тут скурвился. Десантное братство просто так из сердца не вычеркнешь…»

Вслух же он произнес:

– Хорошая идея! Запускай шарманку.

Установив связь через систему позывных, Верещагин проинструктировал дежурного. Заспанный дежурный долго не мог понять, откуда звонят и чего, собственно говоря, от него хотят. Но потом невидимый собеседник, что называется, раскочегарился, пообещав передать все факсимильные копии документов в руки Морозову.

Первый лист, скользнув по направляющим лотка, исчез в чреве аппарата…

Пока невидимые лучи сканировали информацию и переводили ее в электронные сигналы, бегущие по проводам в далекую горную республику, проходило время. Стопка бумаги, положенная перед аппаратом, таяла медленно. Так же медленно вырастал бумажный холм уже просканированных документов.

Ожидание скрашивал коньяк.

Опорожнив до донышка первую бутылку, друзья принялись за вторую. На выпивку Серафим не скупился. Как у каждого уважающего себя делового человека, его бар был забит под завязку. Это Верещагин успел заметить.

Хозяину «Легиона» следовало бы поменьше увлекаться алкоголем. С каждым глотком выпитого коньяка Серафим мрачнел на глазах. На его скулах играли желваки, а пальцы его руки, вкладывавшей очередной лист, предательски подрагивали.

Заметив это, Верещагин спросил:

– Слушай, Серафим, может, мы зря всю эту бодягу с документами затеяли? Ты ведь знаешь, я друзей подставлять не люблю. Я в ваших раскладах плохо ориентируюсь. Может, я напрасно на тебя давил…

Серафим поднял покрасневшие от выпивки и табачного дыма глаза. Сквозь зубы он с неожиданной яростью процедил:

– Ну, во-первых, давить можно на тесто, а я из другого материала сделан. А во-вторых, задрали меня все эти расклады. Иногда, не поверишь, хочется всех этих «деловых» под ствол поставить и посмотреть, как они в штаны гадят. Это они, суки, за бабки готовы любой нечисти все что угодно продать. Ради выгоды могут атомную бомбу стырить для какого-нибудь фанатика…

Наблюдая за хмелевшим на глазах приятелем, Верещагин недоверчиво хмыкнул:

– Это, брат, уже ты лирику гонишь. Выступаешь, словно оратор на коммунистическом митинге про распродажу Родины.

Быстро раскисающий Серафим лил коньяк мимо пузатого бокала, стоявшего на стопке отсканированных бумаг. Янтарный напиток растекался по бумаге, оставляя след, похожий на пятно запекшейся крови.

– Тебе, Пашка, легко, – с пьяной тоской промычал хозяин «Легиона».

Верещагин перехватил руку приятеля, отнял у него бутылку. Переставив бокал, он аккуратно стряхнул коньяк с бумаги.

– Куда уж легче. Прямо с курорта к тебе приехал. На горных лыжах катался вместе с чеченскими инструкторами, – засмеялся он.

– Да я не в том смысле, – пустился в пьяные объяснения Серафим. – Там, на войне, все ясно. Где враг, а где друг. А тут… – Он обреченно махнул рукой.

Верещагин вздохнул:

– Там тоже, как видишь, не все так просто…

Он подошел к окну.

Фиолетовый мрак московской ночи, подсвеченный огнями окон, реклам и фонарей, был совсем иной, нежели темнота чеченских ночей. Он не скрывал очертания зданий, перспективу улиц, стоящих вдоль тротуаров деревьев, а неузнаваемо менял их дневной облик. Ночью город казался другим, словно вместо суетливой дневной Москвы из-под земли поднимался иной мегаполис, построенный по другим планам и живущий своей таинственной жизнью.

В Чечне же и днем и ночью ничего не менялось. Все те же враждебные горы и «зеленка», в глубине которой таилась смерть, составляли неизменный пейзаж.

Серафим почти закончил передачу документов. Через факс оставалось пропустить лишь несколько разрозненных листов, скрепленных пластмассовой скрепкой. Наклюкавшийся Серафим тщетно пытался сорвать ее.

– Давай помогу, – увидев мучения приятеля, предложил Верещагин.

Тот с готовностью согласился:

– Потрудись. Это ведь тебе надо.

Передав бумаги, Серафим направился было в сторону бара. По дороге он зацепился за край стола, чуть было не упал и, засмеявшись, вернулся к дивану.