Читать книгу "Игрок - Федор Достоевский"

— Да, я участвую в компании известного сахарного заводаЛовель и Комп.

— Ну, вот видите, мистер Астлей. С одной стороны —сахаровар, а с другой — Аполлон Бельведерский; все это как-то не связывается. Ая даже и не сахаровар; я просто мелкий игрок на рулетке, и даже в лакеях был,что, наверное, уже известно мисс Полине, потому что у ней, кажется, хорошаяполиция.

— Вы озлоблены, а потому и говорите весь этот вздор, —хладнокровно и подумав сказал мистер Астлей. — Кроме того, в ваших словах неторигинальности.

— Согласен! Но в том-то и ужас, благородный друг мой, чтовсе эти мои обвинения, как ни устарели, как ни пошлы, как ни водевильны —все-таки истинны! Все-таки мы с вами ничего не добились!

— Это гнусный вздор… потому, потому… знайте же! — произнесмистер Астлей дрожащим голосом и сверкая глазами, — знайте же, неблагодарный инедостойный, мелкий и несчастный человек, что я прибыл в Гомбург нарочно по еепоручению, для того чтобы увидеть вас, говорить с вами долго и сердечно, ипередать ей все, — ваши чувства, мысли, надежды и… воспоминания!

— Неужели! Неужели? — вскричал я, и слезы градом потекли изглаз моих. Я не мог сдержать их, и это, кажется, было в первый раз в моейжизни.

— Да, несчастный человек, она любила вас, и я могу вам этооткрыть, потому что вы — погибший человек! Мало того, если я даже скажу вам,что она до сих пор вас любит, то — ведь вы все равно здесь останетесь! Да, выпогубили себя. Вы имели некоторые способности, живой характер и были человекнедурной; вы даже могли быть полезны вашему отечеству, которое так нуждается влюдях, но — вы останетесь здесь, и ваша жизнь кончена. Я вас не виню. На мойвзгляд, все русские таковы или склонны быть таковыми. Если не рулетка, такдругое, подобное ей. Исключения слишком редки. Не первый вы не понимаете, чтотакое труд (я не о народе вашем говорю). Рулетка — это игра по преимуществурусская. До сих пор вы были честны и скорее захотели пойти в лакеи, чемворовать… но мне страшно подумать, что может быть в будущем. Довольно,прощайте! Вы, конечно, нуждаетесь в деньгах? Вот от меня вам десять луидоров,больше не дам, потому что вы их все равно проиграете. Берите и прощайте! Беритеже!

— Нет, мистер Астлей, после всего теперь сказанного…

— Бе-ри-те! — вскричал он. — Я убежден, что вы ещеблагородны, и даю вам, как может дать друг истинному другу. Если б я мог бытьуверен, что вы сейчас же бросите игру, Гомбург и поедете в ваше отечество, — ябы готов был немедленно дать вам тысячу фунтов для начала новой карьеры. Но япотому именно не даю тысячи фунтов, а даю только десять луидоров, что тысяча лифунтов, или десять луидоров — в настоящее время для вас совершенно одно и тоже; все одно — проиграете. Берите и прощайте.

— Возьму, если вы позволите себя обнять на прощанье.

— О, это с удовольствием!

Мы обнялись искренно, и мистер Астлей ушел.

Нет, он не прав! Если я был резок и глуп насчет Полины иДе-Грие, то он резок и скор насчет русских. Про себя я ничего не говорю.Впрочем… впрочем, все это покамест не то. Все это слова, слова и слова, а надодела! Тут теперь главное Швейцаpия! Завтра же, — о, если б можно было завтра жеи отправиться! Вновь возродиться, воскреснуть. Надо им доказать… Пусть знаетПолина, что я еще могу быть человеком. Стоит только… теперь уж, впрочем,поздно, — но завтра… О, у меня предчувствие, и это не может быть иначе! У менятеперь пятнадцать луидоров, а я начинал и с пятнадцатью гульденами! Если начатьосторожно… — и неужели, неужели уж я такой малый ребенок! Неужели я не понимаю,что я сам погибший человек. Но — почему же я не могу воскреснуть. Да! стоиттолько хоть раз в жизни быть расчетливым и терпеливым и — вот и все! Стоиттолько хоть раз выдержать характер, и я в один час могу всю судьбу изменить!Главное — характер. Вспомнить только, что было со мною в этом роде семь месяцевназад в Рулетенбурге, пред окончательным моим проигрышем. О, это былзамечательный случай решимости: я проигpал тогда все, все… Выхожу из воксала,смотрю — в жилетном каpмане шевелится у меня еще один гульден. «А, стало быть,будет на что пообедать!» — подумал я, но, пройдя шагов сто, я передумал иворотился. Я поставил этот гульден на manque (тот раз было на manque), и,право, есть что-то особенное в ощущении, когда один, на чужой стороне, далекоот родины, от друзей и не зная, что сегодня будешь есть, ставишь последнийгульден, самый, самый последний! Я выиграл и через двадцать минут вышел извоксала, имея сто семьдесят гульденов в кармане. Это факт-с! Вот что можетиногда значить последний гульден! А что, если б я тогда упал духом, если б я непосмел решиться?..

Завтра, завтра все кончится!