Читать книгу "Убийство в доме свиданий - Сергей Васильевич Карпущенко"

есть в публичный дом на Мещанской, Выжигин пошел уже с Катей, одетой в короткую енотовую шубку, так как резко похолодало, и на голове ее красовалась маленькая шапочка-таблетка из чернобурки. Густая вуаль до половины прикрывала ее лицо.

Разыскали вход с заднего двора, попали в грязное служебное помещение, где их сразу остановил грозный окрик ломового извозчика, привезшего в заведение какие-то продукты.

— А ну, куды прешь?! — гаркнул возница-грузчик. — Али не знаешь, что заведение особое здесь?!

— Не шуми, дядя. Мы тоже люди особые, в сыскной полиции служим, — показал удостоверение Выжигин. — И поведай-ка нам тихонько, как пройти к хозяйке дома. Знаешь, где она живет?

— Тута лесенка черная есть, — присмирел извозчик. — На третий этаж подыметесь, так на пуговку звонка и жмите. Там еёная квартира, Ванды Ивановны. Копеек за справку не кинешь, господин хороший?

Выжигин сунул в грязный кулак извозчика гривенник, и они с Катей стали подниматься.

— Что, страшно? — спросил он на уровне второго этажа, поворачиваясь к девушке. — Хочешь, повернем назад?

Катя посмотрела на Выжигина с изумлением и ничего не сказала, и он все понял.

Владелица заведения оказалась бойкой чистенькой старушкой с совсем по-старушечьи гладко зачесанными назад волосами. Когда она узнала, что пришедшие к ней люди имеют отношение к сыскной полиции, она ничуть не смутилась и только спросила:

— Знать желаю, что вас заставило меня побеспокоить.

— Чтобы изловить опасного злодея, убивающего женщин в домах публичных, должны мы с этой молодой особой, — Выжигин указал на Катю, занять одну из спален» лучше всего на первом этаже, напротив зала. Чистое белье, обычная одежда проститутки, только в чистом виде, еда дня на два нам тоже необходима. Кроме того, я потребую от вас хранить все это в строжайшей тайне.

На морщинистом лице Ванды Ивановны не отразились ни интерес, ни испуг, ни раздражение.

— Представьте мне сию ж минуту от полицмейстера документ, дозволяющий вам вход в заведение мое, а также проживание в нем.

Выжигин снова вынул удостоверение, развернул и показал:

— Вот, читайте! Видите? Все мне должны оказывать содействие! Не ясно, что ли?

Старушка усмехнулась хитро и тонко:

— В чем же содействие-с? Может, в свидании красивого мужчины с барышней? На то номера имеются! Вам, может, еще шампанского доставить в спальню, покуда вы убийцу станете ловить? У меня, сударь, заведение доходное, и я доходов лишаться не хочу. Спальню вам освобожу — убыток, белье, одежду дам — расход, еда — опять одна докука мне. Нет-с, подайте вначале от полицмейстера бумагу, а то я сейчас по телефону свяжусь с ближайшей полицейской частью да и спрошу: по какому такому праву можно честную гражданку в расход вводить?

Выжигин понял, что все может разрушить жадность этой скверной бабы. Он-то рассчитывал попугать закрытием заведения, но этот номер здесь не проходил. То же самое поняла и Катя. Чуть покрутив на пальце кольцо с брильянтом в окружении изумрудов, стоившее, она знала, не меньше тысячи рублей, она сняла его и подала хозяйке:

— Возьмите, это дорогой перстень…

Хозяйка схватила перстень и стала крутить его перед глазами, перед носом, точно по запаху пытаясь определить его цену. Выжигин, у которого бешенство уже было готово выплеснуться наружу, сказал:

— Говорят вам, берите. Нет — мы уйдем в другое заведение, а завтра к вам к тому же придет полиция, чтобы проверить, по всем ли нормам вы содержите заведение. Боюсь, что недостатков найдется уйма, вас закроют, и тогда вы на самом деле войдете в расход. Итак, вы отдаете перстень?

И он протянул к старушке руку.

— Нет, сударь, погодите. К чему спешка? — гадко улыбалась вся переполненная радостью хозяйка. — Все устроим, как требуется. Пойдемте вниз, сами выберете спальню, какую вам с вашей барышней угодно. — Она даже умудрилась подмигнуть Кате. — Белье наилучшее, одежду новую вам дам. Винца тоже можно доставить, отдыхайте. Знамо дело — полиция!

— И вот еще! — наставительно поднял вверх палец Выжигин. — Вы никому и словом не обмолвитесь, что мы из полиции, но пусть женщины узнают, что вы приняли в заведение новенькую, Чоглокову Анастасию Васильевну, по прозвищу Жужу. Запомнили?

— Чего ж не запомнить? Чулкова Настасья! — закивала старушка.

— Да не Чулкова, а Чоглокова, дура ты этакая! — вспылил Выжигин. — Запомни, да и всем передай! Да про Жужу не забудь!

— Ну, не забуду, не забуду, — бормотала хозяйка. — Строгий-то вы какой, батюшка, точно Бог Саваоф…

Спальня Выжигину понравилась. Располагалась она в коридоре как раз напротив зала, где девицы принимали гостей. Через приоткрытую дверь Степан Андреевич мог наблюдать за входной дверью, за посетителями, но он совершенно не надеялся на то, что сумеет распознать фурию в костюме мужчины, всегда особенном. Только сама убийца могла дать ему возможность узнать ее, начав разыскивать проститутку Чоглокову Анастасию, или иначе — Жужу. Выжигин договорился с хозяйкой, что проститутки или служители борделя, уже знавшие о появлении в публичном доме новенькой под таким именем, должны были постучаться в спальню и вызвать Катю. Ему показываться в зале было никак нельзя — фурия знала его в лицо. Знала она и Катю, но, одетая в короткое муслиновое платье канареечного цвета, с размалеванным до неузнаваемости лицом, со всклокоченными волосами, Катя была не похожа на себя совсем и иной раз, взглянув на свое отражение в зеркале, начинала смеяться и спрашивать у Выжигина:

— Нет, Степа, ты, пожалуйста, ответь: что сказали бы мои пап£ и мамй, появись они внезапно здесь? Боюсь, я сама бы стала убийцей отца и матереубийцей!

А он сидел на кровати и смотрел на Катю, которую, как ни странно, любил в этом ужасном обличье еще сильнее. Какая-то глубоко запрятанная, немного звериная часть природы мужского тела Выжигина не могла забыть то, какой страстной была уличная проститутка Оля, доставившая в тот жуткий для его совести час неизъяснимое наслаждение Выжигину. И теперь его холодная, строгая Катя как бы становилась немного и той обольстительной Ольгой, и ему хотелось наброситься на Катю, и только опасение, что она поймет, какая сила наполняет его в эту минуту, удерживала Степана Андреевича.

Посетители уже собирались, из зала неслись развязные выкрики, хохот, бренчание скверного рояля, звон бокалов и бутылок. Сквозь приоткрытую дверь Выжигин смотрел в зал, но видел лишь мелькающие лица, платья проституток, пиджаки, поддевки. Было слышно, как кто-то вопил, требуя привести медведя, тогда бы он показал сцену из медвежьей охоты под Брянском. Почему именно под Брянском, Выжиғин не понял. Он поглядывал на Катю, раскрашенную, как писанка, и за румянами угадывал ее бледность, усталость.

«Еще одного такого дня и ночи она