Читать книгу "Эмигрантское чтиво - Асия Караева"

А когда в следующий раз увижу Кита, что будет скоро, попрошу его помочь. Не знаю ещё точно, как именно. Наверное, попрошу на мне жениться. Я расторгну договор на аренду квартиры и верну хозяину ключи. Буду жить у Ланы, а потом решу, как поступить.

Как видишь, я стала добропорядочной и скучной. Но разнообразия ради это даже приносит удовольствие. У меня уже давно не было этого чувства, а может оно у меня вообще впервые.

Ещё одна новость: недавно со мной связалась Коко. Она организует девичник, так как собирается выйти замуж за того богатого парня. Коко счастлива, и я тоже за неё счастлива. Я не пойду на девичник, потому что бурный вечер с шампанским — последнее, что у меня сейчас на уме. Хотя Лана считает, что надо пойти эксперимента ради, чтобы узнать, как новая Мия поведёт себя в таких обстоятельствах. Лана права: не стоит превращаться в монашку, даже если кажется, что это единственный верный путь.

Однако новая Мия должна прислушиваться к своему внутреннему голосу.

Люблю тебя всем своим израненным сердцем,

Монашка Мия-Мария

[2] Joie de vivre (фран.) — жизнерадостность, любовь к жизни.

Подлежащая судебному преследованию

Анара, я давно от тебя ничего не слышала. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Ты всё ещё во Франции?

Хотела рассказать о встрече с политиком. Он не забыл обо мне.

Я думала сначала, что он работает в роскошном офисе с диванами Честерфилда. А я вошла в тоскливый кабинет, расположенный в сером здании, заваленным пыльными папками со снующими уставшими работниками. Здание находилось на юге Лондона, в районе Кройдон.

Я одела на себя не привлекающий внимания тёмный пиджак, собрала волосы в пучок и сунула свои фальшивые документы в сумку.

Я долго ожидала в приёмной. Нервничала и чувствовала себя неуверенно. Как посмотреть в глаза человеку, представляющему закон, показывая ему скомканную идентификацию личности, к тому же ещё и поддельную?

Угрюмая женщина лет пятидесяти сопроводила меня на третий этаж, где находился кабинет политика. Когда я вошла, политик посмотрел на меня из-под очков, и мне показалось, что я увидела удивление на его лице. Сложно было определить, шла ли речь о приятном удивлении — он очень хорошо скрыл свои эмоции. Когда Угрюмая вышла из кабинета, политик протянул мне руку.

— Итак, — начал он, — Вы нашли себе достойного молодого человека, который на Вас женится?

Я улыбнулась:

— Мне кажется, что да.

Мы немного поговорили о районе, в котором находился его офис. А потом политик спросил, чем может помочь. Немного колеблясь, я достала из сумки поддельное удостоверение личности, называемое «IND» и показала политику. Мне его выдали, когда я приехала в Великобританию. Вернее, оригинала у меня больше не было, так как срок действия оригинала давно истёк. Вместе с моими товарищами мы отсканировали оригинал, затем исправили скан на компьютере, изменив дату срока моего легального пребывания в стране. После чего распечатали копию, и я наклеила на копию своё фото с оригинала. И ещё мы добавили строчку, что мне разрешено работать. Я долго носила этот поддельный документ в кармане, пока он не затерся так, что стал выглядеть как оригинал. Я показывала подделку работодателям, владельцам квартир, которые снимала, в общем, всем, кто его требовал. И никто ничего не подозревал. Вернее, никто не рассматривал внимательно документ. Всех только интересовало, что у меня есть право на работу в Великобритании. В первый раз за всё время я сама внимательно разглядела этот документ. Заметила на нём следующую строчку, напечатанную заглавными буквами: «Данное лицо подлежит судебному преследованию».

«Интересно», подумала я. «В чем же я провинилась? И когда буду наказана? Может, меня уже наказали?»

Я рассказала политику, его зовут Мартин, всю правду. Он только ухмыльнулся и не стал задавать вопросов.

Наконец Мартин произнёс:

— Дитя мое, человек вынужден делать то, что требуют от него обстоятельства. Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер.

Мартин сообщил, что не в его силах легализовать меня в стране. Самое лучшее, что он может предложить — чтобы я покинула Великобританию, изменила статус и вернулась в страну с новым статусом. Под изменением статуса Мартин имел в виду получение либо студенческой визы, либо визы супруги. Он даст мне документ, по которому я смогу выехать из Великобритании и въехать в мою страну даже несмотря на то, что у меня нет паспорта. Он добавил, что поскольку я покидаю территорию Великобритании, иммиграционным службам всё равно, что у меня нет паспорта. Сложнее с въездом в мою собственную страну, но об этом не надо беспокоиться. Если возникнут проблемы, у меня есть право на звонок, в данном случае, ему. Он сказал, что поможет с получением визы в Великобританию. Ещё Мартин дал телефон благотворительной организации, которая может дать мне взаймы тысячу фунтов стерлингов, чтобы мне было на что жить первое время в моей стране.

— Считаю, это несправедливым, — сказал Мартин, — что людей, которые выучили язык, смогли интегрироваться в общество и готовы платить налоги, высылают из Великобритании. У нас здесь тонна документов и большое количество утерянных дел, а люди пропадают в нелегальной экономике, а от этого никто не выигрывает. Мы часто занимаемся рассмотрением дел иностранцев, которых уже нет в стране, в то время как другие иностранцы скрываются и живут в страхе, что их депортируют.

Я посмотрела на Мартина, не веря собственным глазам, а он продолжал:

— Знаю, как сложно начать жизнь с нуля, когда человек возвращается в свою страну, даже несмотря на то, что эта страна ему очень знакома. Ведь люди уже начинают отращивать корни здесь, а их вырывают с корнями. — Он глубоко вздохнул.

— А зачем Вы тогда здесь работаете? — спросила я наивно.

— Мое дорогое дитя, чтобы бороться с системой, ты должен стать её частью. Знать её изнутри. Быть бунтовщиком вне системы — красиво и романтично, но порой более эффективнее быть бунтовщиком внутри системы. Смотреть на мир собственными глазами, но в очках, которые сделаны обществом. Когда готов снять очки, должен быть уверен, что не будешь ослеплен и что твой взгляд на вещи не исказится.

Мартин поправил очки на носу, а потом вдруг лукаво спросил:

— А что произошло с тем импозантным молодым человеком, с которым я видел Вас в первый раз?

Тень пробежала по моему лицу, и я почувствовала, что краснею. Я выдавила из себя улыбку.

— А тот? Он был просто знакомым, который привёл меня к Вам, — сказала я как бы шутя, но не очень убедительно.

Мартин больше не задавал вопросов о Дон Жуане. Я дала Мартину свой номер телефона и Ланин адрес, на который он может послать документы. Они должны быть готовы через две недели.

— Власти очень эффективно работают, когда это касается выдачи документов, чтобы Вы покинули страну. Но не так быстро, когда Вы хотите приехать в Великобританию.

Мартин проводил меня до двери и попросил позвать Угрюмую. Он сказал, чтобы я ей улыбнулась, потому что она не видела улыбки очень долгое время. Он и сам давно перестал ей улыбаться, и даже когда хочет одарить её улыбкой, угрюмое выражение лица секретарши останавливает его. Я улыбнулась и пожала Мартину руку.

— Берегите себя, — сказал он на прощание.

Я подошла к приемной. Угрюмая была зарыта бумагами, а телефоны не переставали звонить.

— Вас ожидают в кабинете 401, — сообщила я.

Она продолжала ковыряться в бумагах, даже не посмотрев на меня. А я всё стояла рядом, пока она не рассердилась.

— Хорошо, я слышала Вас. Что-то ещё? — спросила она, так и не подняв глаза.

— Да, — сказала я. — Огромное спасибо за помощь! Желаю приятного дня! — И во весь рот улыбнулась.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Я помахала ей рукой, всё продолжая улыбаться.

Потом направилась к выходу, чувствуя на себе её растерянный взгляд.

Выйдя на улицу, я подошла к фургону с мороженным и купила мороженое в вафельном стаканчике. Села на скамейку рядом с маленьким фонтаном. Я ела мороженое, слушая весёлое щебетание птиц. Моменты… Которые мы не ценим, но которые — самое реальное, что есть в нашей жизни…

С нетерпением жду твоего письма,

Мия*

*Человек, подлежащий судебному преследованию

Медок, Крю Буржуа [3]

Мия, мой дорогой человек, подлежащий судебному преследованию,