Читать книгу "Комсорг 2 - Иннокентий Белов"

ходить вдоль всего состава, а за толпой отъезжающих меня не видно. Если когда-нибудь догадаются перекрывать перрон с двух сторон, тогда без проплаты не пройдешь.

После поездки жизнь идет привычным путем, утром появляюсь в торге, получаю бумаги и адреса доставки, рассчитываю маршрут, набиваю рюкзак, вспоминая, кто что просил в каком именно магазине.

Кручу педали, продаю товар, пока начало лета очень хорошо разлетаются и футболки, и женские шмотки.

Футболок стало заметно меньше в продаже в Таллине, раскупили их по магазинам, хорошо хоть, что блат в «Таллинском» помогает приобретать их в каком-то солидном количестве. Пришлось продажную цену поднять до десяти рублей, и все равно не хватает на всех.

По вечерам упорно тренируюсь, хорошо помня, как позорно сдыхал в конце второго раунда и какой грязный бокс пришлось демонстрировать возмущенной советской общественности в лице тренеров соперников.

За три летних месяца и почти ежедневным покатушкам по всему району точно войду в нужную форму.

На первенстве Ленинграда все соперники будут не слабее того парня в финале Спартакиады.

Валентина при редких встречах все так же смотрит на меня с очень злобным видом, приопустил я ее авторитет, как парторга, очень заметно.

Уронил ниже плинтуса, теперь бы так поступать не стал, но в тот момент выбесили меня и она, и товарищ Третьяков.

Так что поступил, как мне захотелось, а вот теперь приходится учитывать очень плохие отношения с не последним человеком в торге. Может она мне здорово нагадить, раз уж я никак не собираюсь спасать ячейку комсомола, хорошо еще, что не догадывается она о моем твердом решении послать эту общественную нагрузку куда подальше.

Вместе с ней, само собой, разумеется.

Не простит она мне такого умаления своего партийного и женского достоинства, но хоть теперь не лезет в мои дела. Пока не лезет, ведь рассчитывает, что я хоть как-то пинаю процесс наполнения ячейки. Что доложу в райкоме о новых комсомолках и как-то дотяну до юбилея, почему-то побаиваясь ее грозной ругани и того, что дяди из райкома погрозят мне пальчиком.

Как раньше обещал. Да, обещал и мог бы все устроить, доложил бы о полном наборе ей лично и в райкоме.

Но теперь не вижу в этом никакого смысла, раз отношения со всеми курирующими органами серьезно попортил. Да что попортил, просто накалил до предела. Поэтому естественно, что тратить свои личные деньги, силы и время на пустые казенные хлопоты не собираюсь

Поэтому я ничего оптимистичного ни ей, ни в райкоме не доложу. Я вообще туда больше заезжать даже не собираюсь, не говоря уже о сборе взносов и сдаче их в кассу райкома. Просто не заеду и все, печать здесь получил, здесь Валентине и отдам.

По вечерам плотно тренируюсь, еще больше качаюсь. Света уже привыкла к моему постоянному отсутствию с семи вечера до девяти, готовит в это время особо сытный ужин из хороших продуктов и болтает с Таисией Петровной, которая тоже возвращается вечером домой со своих ежедневных прогулок.

Потом обильно ужинаю, восстанавливая потраченные на секции силы и обязательно пристаю к Светке. Она уже почти все время ночует у меня, что-то для себя решила на будущее.

Числа двенадцатого Валентина ловит меня в коридоре торга. Я думал, что начнет снова ругаться и чего-то от меня требовать, но нет, в этот раз ошибся:

— Послезавтра, четырнадцатого июня, чтобы был обязательно на районной комсомольской конференции на Огородникова. Обязательно! В два часа начало! Ты понял меня! Это по поводу годовщины комсомола и подготовке к ней!

— Понял, — коротко отвечаю я, выдержав паузу и внимательно разглядывая только шикарный бюст.

— Не вздумай не прийти! — особенно зло предупреждает меня парторг и я снова просто киваю головой, но такое наплевательское отношение к ее словам взрывает парторга.

— Придурок малолетний, — слышу напоследок от нее, когда уже поворачиваюсь, чтобы уйти от теперь очень неприятной тетеньки.

— Корова целлюлитная, — бормочу тоже немного более громко, чем если бы хотел остаться неуслышанным.

— Что ты сказал? — опять рявканье мне в спину.

— Вам послышалось, Валентина Дмитриевна, — с наглым видом поворачиваюсь я и пожимаю плечами, потом быстро сбегаю по лестнице.

Валентина двинулась со мной дальше разбираться, но я решил ретироваться, пока мы не подрались всерьез.

Да, отношения настолько накалены, что меня точно уволят из торга. Разъяренный парторг обязательно на этом настоит перед начальством. Будет выглядеть полной дурой в его глазах, раз сама пригласила и комсоргом назначила, но начальству в общем-то все равно.

Прощай, моя двухмесячная карьера курьера!

Которая так много мне дала, столько новых рынков сбыта и новых знакомых, готовых покупать советский дефицит.

— Не переживай, Игорь, — успокаиваю я сам себя. — Главное, это знакомства и связи, ты их получил и теперь знаешь около пятидесяти точек сбыта для своей продукции. То есть не своей, а эстонской, что особенно ценится покупателями. Безопасного почти полностью сбыта, это в наши суровые советские времена значит очень много.

— Выпрут тебя с работы — будет больше времени своими делами заниматься. Осторожнее работать и легче продавать, а какое-нибудь место, чтобы числиться официально я себе найду. Да и недолго осталось церберам товарища Андропова по киношкам и кафе шастать в поисках тунеядцев. Скоро и он под капельницу навсегда заляжет, через три месяца, и тема понемногу заглохнет.

На следующий день, в понедельник тринадцатого июня, я весело качусь домой после выполненной работы и отличной торговли, продался на сотню рублей в трех первых магазинах, сам даже не ожидал так удачно расторговаться до обеда.

Как на повороте на свою Красноармейскую сталкиваюсь с участковым. Не видел его уже пару недель и так бы не обратил на него особого внимания, но его выпученные глаза и сильно удивленное лицо при виде меня сразу царапнули нехорошо сознание.

— У него такой вид оказался, как будто он ожившего покойника увидел. Или привидение. Ох, не к добру все это, — понимаю я, пролетев мимо него по дороге.

Теперь я уже настороже и поэтому, заскочив с велосипедом в подъезд, приникаю на всякий случай к щели между дверями. Жду секунд тридцать и мои ожидания сбываются, мимо дома медленно проезжает серая Волга, а пассажир за затемненным стеклом смотрит как раз на дверь моего подъезда.

Я бросаюсь на свой этаж, распахиваю дверь, бросив велик на площадке, приникаю к окну.

Волги уже не видно, я наблюдаю какое-то время, как она вдруг выезжает из какого-то двора и встает