Читать книгу "Призрачный свет - Уильям Джеймс Уинтл"

и его жена, — оставили в доме свою трехлетнюю дочку, отправившись по делам. Ребенок крепко спал в своей кроватке, и, выходя, они заперли дверь. Они отсутствовали минут двадцать и уже подходили к дому, когда услышали крики ребенка. Отец бросился вперед, отпер дверь, и оба родителя вошли вместе.

Детская кроватка стояла в гостиной, куда вела входная дверь. Когда они вошли, крики прекратились, и их сменил ужасный задыхающийся звук. Затем они увидели, что кровать скрыта каким-то темным телом, которое, казалось, лежало на ней. Его они почти не разглядели, хотя совершенно ясно видели, что оно там, потому что оно, казалось, растаяло, словно туман, когда они ворвались в комнату. Конечно, это не было что-то твердое, потому что оно исчезло совершенно бесшумно. Оно не могло выскочить через дверь, потому что родители едва успели отойти от двери, когда оно исчезло.

Они вернулись как раз вовремя, чтобы спасти жизнь ребенка. Сначала было сомнительно, что они успели вовремя, потому что доктор не питал особой надежды. Но через день или два состояние ребенка изменился к лучшему, и он оказался вне опасности. Очевидно, на него напало какое-то дикое животное, которое разорвало ему горло и только что не смогло перерезать шейные артерии. По мнению доктора и самого Джона Бэррона, раны свидетельствовали о том, что напавший зверь был очень большой собакой. Но было странно, что собака такого размера не причинила гораздо худшего вреда. Можно было ожидать, что она убьет ребенка одним укусом.

Но была ли это собака? Если да, то как она попала в дом? Передняя дверь, как мы видели, была заперта, задняя — также, все окна закрыты и заперты. Не имелось никакого очевидного способа, которым она могла бы проникнуть в дом. И мы уже видели, что ее исчезновение также оказалось весьма таинственным.

Самый тщательный осмотр комнаты и помещения не дал ни малейшей зацепки. Ничто не было потревожено или повреждено, и не осталось никаких следов. Единственное, что было необычным, — это присутствие землистого или заплесневелого запаха, который был замечен доктором, когда он вошел в комнату, а также некоторыми другими лицами, вошедшими в комнату вскоре после случившегося. Такое же впечатление возникло у Джона Бэррона, когда несколько часов спустя он пришел в дом, но запах был настолько слабым, что он не мог быть полностью уверен в его наличии.

В качестве дополнения к рассказу родились две-три местные сплетни обычного рода. Пожилая женщина, стоявшая неподалеку, сказала, что чуть раньше вечером она посмотрела в окно, чтобы узнать погоду, и вдруг увидела огромную черную собаку, которая перебежала через дорогу и направилась в сторону дома. По ее словам, собака бежала так, как будто хромала, или очень устала.

Три человека сказали, что две или три ночи назад их потревожил вой собаки в отдалении, а один фермер в приходе пожаловался, что его овец, по-видимому, преследовала ночью по полю какая-то бродячая собака. Он громко поклялся отомстить всем собакам, но, поскольку ни одна из овец не пострадала, никто не обратил на это особого внимания. Все эти рассказы дошли до ушей Джона Бэррона, но для человека, привыкшего к взвешенным доказательствам, они были ничтожны.

Однако он придавал гораздо большее значение другой улике, если ее можно так назвать. Когда раненому ребенку стало лучше, и он смог говорить, была предпринята попытка выяснить, может ли он дать какую-либо информацию о нападении. Так как он спал, когда на него напали, он не видел, как появился нападавший, и единственное, что он мог сказать, было:

— Мерзкая, уродливая леди укусила меня!

Это казалось абсурдным, но когда его спрашивали о собаке, он упорно отвечал:

— Никакой собаки не было. Это была противная уродливая леди!

Родители были склонны смеяться над тем, что они считали просто детской фантазией, но опытный юрист был весьма впечатлен этим. Ему были доступны три факта. Раны, по-видимому, были нанесены большой собакой; девочка сказала, что ее укусила уродливая женщина, и родители действительно видели фигуру нападавшего. К несчастью, он исчез прежде, чем они смогли разглядеть какие-либо детали, но они сказали, что он был размером с очень большую собаку и темного цвета.

Местные сплетни не имели большого значения и были такими, каких можно было ожидать при данных обстоятельствах. Но, как бы то ни было, все указывало на собаку или животное, похожее на собаку. Но как она могла проникнуть в запертый дом, как ей удалось скрыться, и почему девочка упорно твердила об уродливой даме? Единственной теорией, которая вообще подходила к делу, была теория, предложенная древнескандинавскими легендами об оборотне. Но кто теперь верит в такие истории?

Поэтому неудивительно, что Джон Бэррон был озадачен. Он также был несколько раздражен. В Баннертоне почти не случалось преступлений; а если и случались, то были достойны рассмотрения разве что на малых сессиях. Дело не часто приходилось отправлять в суд, и газеты редко получали сенсационные репортажи из этого тихого местечка. Он с некоторым удовлетворением подумал, — ему повезло, что ребенок не умер, поскольку в таком случае должно было бы состояться расследование с последующей неизбежной оглаской. Если его подозрения были обоснованы, дело было бы более сенсационным, чем выпадающее обычно на долю местного репортера.

Но через день или два ему предстояло обдумать еще кое-что. События развивались, — и таким образом, который ему не нравился. Фермер снова пожаловался, что ночью его овец гоняли по полю, но на этот раз был нанесен больший ущерб. Две овцы умерли, но самое странное было то, что их почти не кусали. Их раны были настолько незначительны, что смерть можно было объяснить только испугом и усталостью. Было очень странно, что собака, — если это была собака, — не растерзала их сильнее. Предположение, что это была какая-то очень маленькая собака, было опровергнуто тем фактом, что раны были нанесены большим животным. На самом деле, все выглядело так, словно у животного не хватило сил, чтобы закончить свою злую работу.

Но у Джона Бэррона была еще одна улика, которую он пока держал при себе. Каждую из двух последних ночей он просыпался без всякой видимой причины вскоре после полуночи. И каждый раз он слышал Крик в Ночи. Это был голос, разносившийся в ночном воздухе, который он никогда не ожидал услышать в Англии, и меньше всего в Баннертоне. Голос доносился с пустоши, возвышавшейся над маленькой деревушкой; он поднимался и опускался в тишине, как крик духа, попавшего в беду. Он начинался с низкого вопля невыразимой печали, затем поднимался и опускался в жалобных завываниях; а