Читать книгу "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман"

не хотел говорить с нами, но потом ему немного развязали язык проявленный мною интерес к его случаю и приемы, которые я усвоил, общаясь с сотнями преступников.

Я спросил его о стрессах, которые он переживал в прошлом, и именно тогда он рассказал, что до того как начать причинять кому-то боль, он потерял друга. Тогда мать Джуберта отказалась помочь ему найти мальчика, и Джуберт страдал от потери. Так была запущена цепь событий, которая в итоге привела к убийствам. Во время интервью он довольно жалобно спросил, не может ли ФБР помочь ему разыскать давнего друга. Я сказал, что постараюсь.

Он признался в убийствах, и мы перешли к подробностям. Среди многих тем меня особенно интересовали три вопроса: необъяснимые следы укусов, детективные журналы и способ выбора жертв. Все это оказалось взаимосвязанным.

Джуберт поведал нам о своих фантазиях о каннибализме, которые преследовали его лет с шести-семи. Именно эти фантазии подсказывали ему способ убийств, поэтому он кусал тела, в том числе и тело первой жертвы в Портленде. Порезы на ноге Эберли в виде решетки, которая нас так озадачила, предположительно объяснялась его попытками скрыть следы укусов. Я спросил Джуберта, не из детективных ли журналов он узнал, что полицейские могут установить личность преступника по отпечаткам зубов, и он признался, что да; одной из причин, почему он читал эти журналы, было желание избежать поимки. Но главной причиной была стимуляция – для него, как и для многих убийц, детективные истории были своего рода порнографией, даже если в них не описывались обнаженные тела, а только доминирование, пытки и тому подобное.

Я спросил, когда он впервые начал читать эти журналы, и он ответил, что в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, когда увидел их на полке в бакалейной лавке, куда они зашли с матерью. Его возбудили рассказы о людях, которых запугивают и которым угрожают; он постарался раздобыть такие журналы и использовал их для мастурбации и фантазий об удушении и убийстве ножом. На момент знакомства с этими журналами Джуберт был подростком, еще не пережившим половое созревание, светловолосым и худым, разъезжавшим на велосипеде и развозившим газеты.

Через шесть-семь часов разговоров Джуберт спросил меня: «Я был честен с вами, мистер Ресслер, так что не могли бы вы оказать мне услугу? Раздобудьте мне фотографии с места преступлений. Мне еще раз хочется пережить те моменты в своем воображении».

Этот мужчина, которому тогда уже исполнилось двадцать восемь лет, находился в камере смертников за совершенные им убийства, все еще хотел рассматривать фотографии своих жертв – очевидно, в целях мастурбации. Я ответил, что не могу выполнить эту просьбу, и закончил интервью, придя к печальной мысли, что, по всей видимости, жуткие фантазии Джона Джуберта прекратятся только с его смертью. Сейчас, в 1992 году, он до сих пор находится в камере смертников.

6. Организованные и неорганизованные преступления

Большинству тех, кто сталкивается со свидетельствами насильственного преступления, поведение преступника может показаться загадочным и даже чем-то уникальным. Немногие из нас привыкли узнавать о жестоких убийствах, расчленениях, сброшенных в овраг трупах – большинство даже не подозревает о том, что такое бывает, в том числе и многие сотрудники полиции на местном уровне, потому что редко сталкиваются с такими преступлениями. Но несмотря на всю жуть и неописуемый характер насилия, такое поведение со стороны преступников не является чем-то уникальным, недоступным пониманию. Такого рода убийства случались и раньше, и при должном анализе можно даже выявить в них определенные предсказуемые образцы поведения. К концу 1970-х Отдел поведенческого анализа собрал огромное количество свидетельств для оценки таких преступлений. Рядовой полицейский, возможно, за всю свою службу никогда и не столкнется с расчлененным трупом или с актом каннибализма, но поскольку к нам для анализа присылали уникальные случаи многие полицейские департаменты, мы привыкли рассматривать их без свойственного обычному человеку отвращения и находить детали, которые указали бы на возможного преступника.

Но одно дело – накапливать свидетельства, а другое – рассказывать о них нашей публике, то есть полицейским, которые обращаются к нам за помощью в расследовании насильственных преступлений. Для описания типов преступников полицейским и сотрудникам других правоохранительных органов нам нужно было разработать терминологию, основанную не на психиатрическом жаргоне. Для полицейского, не имеющего подготовки в области психиатрии, слова о том, что он должен искать человека с психическим расстройством, почти ничего не говорят; нам нужно разговаривать с полицейскими на понятном для них языке, который помогал бы им в поиске серийных убийц, насильников и других жестоких преступников. Вместо того чтобы заявлять, что оставленные на месте преступления улики говорят о психопатическом типе личности, мы начали называть определенные виды улик «организованными», как и соответствующих преступников, тогда как другие преступники с определенными психологическими расстройствами описывались как «неорганизованные».

Деление на «организованные» и «неорганизованные» типы личности, совершающие множественные убийства, стало основным делением, фундаментальным способом различения этих типов. Как и большинство разделений, оно почти слишком простое и слишком четкое, чтобы описать каждый случай. Для некоторых сцен преступлений и некоторых преступников характерны как элементы «организованности», так и «неорганизованности», и мы называем такие случаи «смешанными». Например, Эд Кемпер был высокоорганизованным преступником, но после гибели жертв он калечил их тела, что более типично для неорганизованных. На следующих страницах я опишу основные характеристики классических организованных и неорганизованных преступников. Учтите, что если я называю какое-то свойство характеристикой организованного преступника, то это бывает верно не в отношении всех 100 процентов случаев, а лишь в общем смысле. Например, я утверждаю, что организованные преступники прячут трупы своих жертв; в ходе интервью и анализа сцен преступления мы выяснили, что это верно в ¾ случаев. Этого достаточно, чтобы сделать какие-то общие выводы, но недостаточно, чтобы считать характеристику абсолютной. И таковы все «правила» профилирования. Несмотря на то что само по себе отличие между организованными и неорганизованными преступниками легко заметно, список конкретных определений каждой категории с годами постоянно рос по мере того, как мы узнавали больше подробностей об убийцах, и он продолжит расти в дальнейшем.

Пытаясь определить, было ли преступление совершено организованным или неорганизованным преступником, мы рассматриваем фотографии с места преступления и по возможности исследуем информацию о жертве. Например, стараемся определить, представляла ли эта конкретная жертва низкий риск для преступника. Если жертва слаба и уязвима, то, очевидно, она не представляет особой угрозы. В какой момент жертва стала жертвой? Когда Монти Рисселл похитил проститутку на пустой стоянке рано утром, он выбрал жертву, которую какое-то время не будут искать. Знание о