Читать книгу "Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская"

там.

— Воскарёвы и Шорн, — сказал он. — Сегодня я начал ими заниматься, ничего особо не выяснил, но… как бы это сказать… заложил базу для дальнейших действий. Не хочу торопиться. «Порой наш замысел прекрасен и велик, Но начинаем мы рубить сплеча и вмиг Переусердствуем и добрую основу Испортим, извратим».

Он коротко рассказал Никонову о том, что узнал от старика-домовладельца и от продавцов на рынке, потом замолчал и хлопнул себя по лбу:

— Алекс, ты хотел дать мне кристалл для записи! Найди, пожалуйста, я утром рано уйду, мне надо к восьми быть уже там, возле лотка с молоком и творогом!

Кивнув, Верещагин вышел. Влад покряхтел и произнёс негромко:

— «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре…»

— Что ты хочешь этим сказать? — ощетинился инспектор.

— Это не я, — грустно ответил бывший актёр. — Это Шекспир…

Когда Алекс вернулся, держа в руках синий замшевый мешочек, они спорили, разумеется, о «Гамлете». Суржиков вытащил из футляра светло-серый кристалл размером с половину большого пальца, покрутил в руках и спросил:

— А как с ним обращаться-то?

— Положишь в какое-то место, где его сразу не сопрут какие-нибудь сороки, сожмёшь в руке перед этим и секунду подержишь. Записи хватит на восемь часов, этого времени должно хватить, чтобы стало понятно, стоит ли в этой речке что-то ловить. Погоди, мы ж хотели сперва посмотреть план дома, чтобы прикинуть, куда амулеты лучше ставить?

— План дома? — удивился Никонов.

— В офисе главного архитектора Москвы, — пояснил Алекс, и вновь повернулся к помощнику. — Так что давай, как расстанешься с кухаркой, двигай на Бутырскую. И, пожалуй, для скорости воспользуйся порталом, я денег дам…

— Не надо, — наотрез отказался Владимир. — Мало ли кто увидит, я ж работу ищу, откуда у меня деньги на порталы? Дойду до набережной, а там возьму экипаж.

— Хорошо, принято.

— Ну, а я планирую завтра встретиться с господином Устименко… — Алекс неожиданно ухмыльнулся. — Пожалуй, до седьмого мая мы сумеем это дело закончить, а?

ГЛАВА 8

5 мая 2185 года от О.Д

«Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь — это маска, и, как бы хорошо не была она сделана, эта маска, всегда можно отличить её от истинного лица, если внимательно присмотреться»

(Александр Дюма, «Три мушкетера»)

— Дворецким, говоришь, служил в поместье? — спросила кухарка, окидывая Суржикова хорошо читающимся взглядом, примерно таким же, как несколькими минутами раньше — кусок телячьей вырезки.

— И дворецким, и лакеем, — подтвердил он. — Лет мне немало, хозяюшка, чего только не бывало… Вот последний хозяин перебрался из имения в Пермь-Вычегодск, наследство там получил, устраиваться начал, да и помер.

— Пермь?

— Да.

— И что, городским головой там по-прежнему господин Феклистов?

С трудом удержавшись от смешка — заход хорош, даже дети малые на него не попадутся! — Владимир ответил со всей возможной серьёзностью:

— Прости, хозяйка, такого не помню, при мне, сколько жил я в Пермь-Вычегодске, Михаил Петрович Тягнибеда там управлял.

Кухарка хмыкнула:

— Ну, могла я и спутать, давно в тех краях не была. Так говоришь, хозяин помер, немолод был, поди?

— Моложе меня как бы не вдвое…

— Излишествовал, — и тётка утвердительно тряхнула тремя подбородками.

Суржиков промолчал и вздохнул, изобразив лицом сложные чувства: мол, не моё дело хозяина осуждать, но было, было всякое…

— Ладно. Пойдём со мной, сумки мне поможешь донести, — наконец приняла она решение. — Дворецкий в доме есть, муж мой, Климентий Константинович, но лакеев не хватает, может, и сгодишься. Меня можешь звать Пелагеей Борисовной, — она всунула Владу в руки сумку с мясом и корзину с овощами, сама подхватила вторую корзину и решительно направилась в сторону Старомонетного переулка.

Суржиков украдкой взглянул на часы: половина девятого. Час на то, чтобы дойти, разгрузиться и поговорить с дворецким, и он вполне успевает в десять, ну, в пол-одиннадцатого быть в Гильдии архитекторов. Потом вернётся сюда, в Замоскворечье, поработает до конца дня прислугой за всё, ночевать пойдёт к старику, заодно и кристаллы поставит пишущие, а дальше видно будет.

— Уф! — Пелагея остановилась, утирая пот со лба. — Жаркий какой май в этом году… Постоим в тенёчке, отдохну. Господа наши всё равно раньше полудня завтракать не потребуют. Ты мне вот что скажи, Вова, — тут актёра передёрнуло, — почему ты именно к нам решил наниматься? Я ведь видела, ты именно меня дожидался!

— Может, красота твоя меня сразила, а, Пелагея Борисовна?

— Ты ври, да не завирайся! — кухарка прищурилась. — Красота моя при мне, да видна не всякому! Может, послать тебя сразу подальше?…

— Ладно тебе, сразу послать… Уже и пошутить нельзя. Ну да, тебя и ждал! Комнату я снял тут поблизости, ну и решил для начала в округе работы и поискать. На бирже заявление подал, но это ж и до старости прождать можно, вот и пошёл на базар, поговорить с торговыми людьми. Уж постоянных покупателей они должны знать, и в каком доме кто требуется — тоже.

— Комнату, говоришь, снял? Это где же?

— Да за углом, в Пыжёвском переулке.

— Это у Карлыча? Ага, ну ладно…

Даже не пытаясь угадать, что варится в мозгу у женщины, Влад покорно следовал за ней, таща сумку и корзину, и мысленно прикидывал предстоящий разговор с дворецким.

Белый особняк с колоннами встретил их распахнутой парадной дверью, экипажем с медицинской символикой у ворот и таким шумом, доносящимся со второго этажа, словно там выпустили на школьную перемену сразу два класса восьмилеток. Пелагея проворно, будто весила втрое меньше имеющегося, шмыгнула за угол, влетела в открытую дверь чёрного хода и рысью добежала по прямому коридору до кухни.

— Климентий! — воскликнула она, бросив сумки на стул и уперев руки в бока. — Что опять случилось? Вас что, нельзя на полчаса оставить?

— Молчи, матушка, молчи! — замахал на неё лапками плюгавец в зелёной ливрее. — Такое творится, такое!.. — Тут он заметил молчащего Суржикова за спиной своей половины, и сразу построжел голосом и лицом. — А это ещё кто такой?

— Хороший человек, — уверенно сказала Пелагея. — Подойдёт — возьмёшь лакеем. Нет — накормлю, и пойдёт работу искать дальше. Ты корзину-то ставь, — прикрикнула она на Владимира. — Вон туда, в угол.

— Не возьму, — покачал головой Климентий Константинович. — Теперь вообще непонятно, что будет.

— Так что случилось-то?

— У Сержа нашего новый фокус. Представляешь, он женился на певичке! Ночь пропадал где-то, а с утра пораньше привёз её в дом да матери и представил, ещё до завтрака.

— Знамо дело, до завтрака, — пробормотала кухарка, взвешивая что-то в