Читать книгу "Нерушимый 3 - Денис Ратманов"

— Лис-ток. Руч-ка. — И показал, будто пишу в воздухе.

Можно, конечно, и сообщениями общаться, но мне предстоит контактировать не только с Клыком, потому придется носить с собой тетрадку и ручку, иначе не поймут. У Клыка нашлись два листа формата А-4 и карандаш, изгрызенный сверху.

Я написал: «Помнишь, я вчера говорил, что если перенапрягусь, со мной на следующий день может быть что угодно? Кивни». Клык прочел, кивнул. Я продолжил: «Сегодня весь день у меня будет заплетаться язык. Я не прикалываюсь. Просто не могу говорить нормально».

— Ну, тогда понятно, — сказал он и улыбнулся. — Скажи что-нибудь еще. Ржачно выходит.

Ухмыльнувшись, я покачал головой. Он задумался о чем-то своем, что-то себе вообразил и начал хохотать, складываясь пополам и притопывая.

— А-ха-ха! Надо Ми… Ха-ха! Микроба попросить сыграть, чтобы ты спел. А-ха-ха! Ладно, все, пойдем в столовку.

Микроб и Мика, у которого распухло лицо, уже были на месте: первый расправился со своей запеканкой и намазывал масло на хлеб, второй же ел медленно — видимо, ему было больно раскрывать рот.

Мы с Клыком заняли свои места. Мика протянул руку, крепко сжал мою ладонь и прошептал, воровато оглядываясь:

— Спасибо, я только сейчас понял, что если бы не ты, греть бы нам нары! Как ты узнал про облаву?

— Ага, — уронил Микроб, прожевав, — не верится, что все обошлось.

Я пожал плечами. Мика продолжил:

— Ты ваще красава! Этот черт накачанный нас сто пудов в тюрячку упечь хотел! Но не смог, ты его уболтал, да?

— Да, — кивнул я и принялся есть.

Мика не умолкал, тараторил и тараторил, вызывал меня на диалог. Наконец я не выдержал, глянул на Клыка и жестами попросил его объяснить, что я сегодня не собеседник.

— Ты че, онемел? — удивился Мика.

— Не, — улыбаясь, объяснил Клык, — он вчера так перепсиховал и перенапрягся, что сегодня у него язык заплетается. Говорит — и ничего не понятно получается, но смешно.

— Правда? — не поверил Микроб.

— Ага, — закивал Клык. — Саня, скажи что-нибудь.

— Жрайте подать!

Микроб и Мика переглянулись. Мика решил проверить, не разыгрываем ли мы его.

— Скажи: Карл у Клары украл кораллы.

Мне самому стало интересно, что получится, и я выдал:

— Клал на Кралу урал…

— А-ха-ха! — разразился Клык, который оказался дурносмехом.

— Скажи: кушать подано, — прищурился Мика.

— Ку-шать по-дыа-но, — проговорил я по слогам и сказал быстро: — пушать кодано.

— А-ха-ха, — захохотали парни и разом притихли, уставились мне за левое плечо.

Я хотел пошутить, что они увидели там черта, обернулся и понял, что таки да. Черта. Причем черт Киря подошел к столику, где завтракали Жека и Игнат, что-то им сказал, и лица у них вытянулись. Затем Кирюхин взглядом отыскал наш столик и направился в нашу сторону, его сосредоточенный вид не сулил ничего хорошего. Я отвернулся, уверенный, что он идет именно к нам, и точно не несет приятные вести.

Будет отчитывать, что вчера поздно явились? Так мы совершеннолетние, к тому же сейчас все на местах, без перегара, правда, Мика слегка поврежден.

— Доброе утро, Виктор Иванович! — улыбаясь во весь рот, довольно искренне проговорил Микроб.

Остальные закивали. Мика склонился над тарелкой, готовый к выволочке за разбитое лицо.

— Приятного аппетита, — проговорил Киря без интонации, — через пятнадцать минут жду вас в тренерской.

Не дождавшись встречного вопроса, он развернулся и ушел, а я не успел понять, чего он сейчас хочет больше всего на свете.

— Зачем нам к нему? — насторожился Микроб. — Видели, он и к Жеке подходил. Неужели вынюхал как-то?

— Не, — качнул головой Мика, — как? Нечего ему нам предъявить, да?

— Да, — сказал я.

— Значит, и нам бояться нечего, так?

Я сделал бутерброды из хлеба и половинок яиц, съел один, и тут к нам подошли Жека и Игнат, первый спросил:

— Че он хотел?

— Киря-то? — уточнил Микроб. — К себе позвал.

— Стариков не звал, только нас, — поделился опасениями Игнат. — Это настораживает.

Хотелось сказать, что надо пойти и послушать, чего он хочет, но вместо этого я запихнул в рот второй бутерброд и принялся жевать. Можно было у Саныча спросить, но он сидел за тренерским столиком вместе с врачихой. Не знаю, ее ли это заслуга, но кормить нас стали значительно лучше и питательней, в рационе увеличилось количество так необходимого нам белка.

В условленное время мы всей толпой собрались под дверью тренерской. Перекрестившись, Погосян постучал и отошел, пропуская нас вперед.

Я вошел первым, следом за мной — все остальные. Киря, стоящий возле магнитно-маркерной доски, кивнул нам на рядок стульев и спросил, пока мы устраивались:

— Погосян, что у тебя с лицом?

Мика потупился, не зная, что отвечать. Подумав немного, сказал:

— Упал.

Киря недобро усмехнулся. Помолчал немного, нагнетая напряжение. У меня аж плечи свело.

— А вы все помогали ему падать? Или поддерживали, но не удержали?

Никто не ответил. Все ждали, к чему он клонит.

— Не надо делать из меня дурака, хорошо? — проговорил он ласково, как маньяк, поймавший жертву и уговаривающий ее больше не убегать.

А потом как бахнет ладонью по столу!

— Двадцать восемь дней! — Он грязно выругался, перебрав наших родственников и высказавшись о наших мозгах, нетрадиционно ориентированных. — Неужели так сложно быть людьми всего лишь двадцать восемь дней! А? Догадываетесь, о чем я?

Мы хранили молчание, я — вынужденно, остальные — чтобы не злить его еще больше.

— Сегодня утром позвонили из милиции, перечислили ваши фамилии, попросили передать, чтобы вы забрали из отделения свои вещи. Что это за номер? В какое дерьмо вы опять влипли? Тишкин? Воропай? — Он покачал головой. — Это не футбольная команда, а какая-то ОПГ! Банда «Черная кошка», мать вашу!

Парни продолжали молчать, а я зубами скрипел от злости. Но говорить мне было категорически нельзя.

Микроб засопел возмущенно и не стерпел. Расправил плечи, шагнул вперед и выпалил:

— А они нам благодарность не объявили?

Киря подавился словами, которые хотел сказать. Вытаращился на Микроба, покраснел.

— Благодарность?!

— Мы поучаствовали в операции по борьбе с организованной преступностью! Зря вы не поинтересовались, во что именно мы влипли.

— А мне плевать, — прищурился Киря. — Условие было — не нарушать дисциплину.