Читать книгу "Путь Наверх - Белогор Юрьевич Седьмовский"

Это больше не человеческая болезнь, это болезнь роботов. Где тело человека – всего лишь детали для работоспособности других тел. Но это надо пресечь, надо это остановить. Но как? Точно, перекрою выезд колонне танков, подбив самый первый, так они не смогут его объехать. Жуткая, однако, картина…

На перекресток выехал второй танк, и остановился на расстоянии броска гранаты от Завергана. Он оценил ситуацию, и начал отстреливать пулеметчиков в из своей винтовки, после чего, большая часть бойцов его армии, поднимаясь по горам трупов своих соратников, выходила на перекресток. Тут прогремел мощный выстрел фугасным снарядом. Все солдаты, что были на перекрестке, разлетелись в кровавое месиво. Танк продолжил движение, чтобы занять позицию для обстрела улицы, с которой шла масса вражеской армии. Сделав пару выстрелов, и положив около сотни солдат, он вновь задержался на перезарядку основного орудия, поливая пулеметным огнем эту толпу. Заверган вновь полез под пули с гранатой. В спринте бросившись к танку, рассчитывая на эффект неожиданности, он выскочил перед танком, и уже в броске сообразил, что сейчас танк прошьет его пулеметной очередью.

Время словно замедлилось, и он, бросая гранату успел вспомнить всю свою жизнь. А ничтожно я жил, – подумал он, – Родился в инкубаторе, ходил на диверсии, не зная даже зачем это нужно. Был ограничен в знаниях, мол, дальше развиваться некуда, а когда начал изучать то, что ранее было недоступно – я понял, как мало знаю о мире. Когда я не изучал мир, мне казалось, что я всё знаю. А теперь, изучая все явления, что встречаются мне на пути, я понимаю, что я знаю, понимаю ничтожно мало. И смысл жить? Умереть ради политических целей, что выдаются за некое благородство? За эту вот массу бегущих под пули людей, что даже не могут думать самостоятельно, и займут место тех, кто сейчас воюет против них? Я понимаю, что жизнь не имеет никакого смысла, какую-бы форму она ни имела. И даже сейчас я умру за то, что мне не нужно, за чьи-то чужие цели, даже не успев понять своих собственных.

Время начало ускоряться, из танка застрекотал пулемет, и очередью прошелся по левой ноге Завергана. Он вскрикнул, и упал, схватившись за прострелянное место, и воя как раненный волк, полз обратно за броню подбитого им ранее танка. Раздался звук, характерный для искрящихся проводов, после чего прогремел взрыв. Танк был выведен из строя.

Он посмотрел на свою ногу. Она висела буквально на кровавых соплях, сухожилиях, текла кровь, сукровица, было что-то до омерзения желтое в мясе, в костях, что он видел в своей ноге. Превозмогая боль, он занял позицию лежа, и стал отстреливать пулеметные гнезда, после чего смог определить интроспектора через инфракрасный прицел. Он стоял на последнем этаже. Переключив винтовку D-56 на режим бронебойных патронов, он выстрелил в стену, за которой находился интроспектор. Пуля пробила бетон на вылет и поразила цель. Танки остановились, но за ними показались отряды вражеской пехоты. У Завергана затряслись руки – когда же это закончится?

Смерть? Я умру? – подумал он, и после того, как вколол в ногу наркотическое средство, облегченно выдохнул, хотя боль не спешила утихать, – А чего бояться случая, который приведёт тебя к гибели? Что я не узнаю, что будет потом? Или что я что-то не закончил? Не дочитал книгу? Не поцеловал девушку? Или что так и не смог найти себя? А для меня жизнь не имеет смысла. Смысл жизни – это наркотик, который продлевает твоё объективно бессмысленное существование, но он медленно убивает. Убивает он коварно. Он играет с тобой, врёт тебе, и в позднем возрасте оказывается, что всё было прожито не то, чтобы зря, а бессмысленно. Кому нужны твои следы? Зачем мне нужно какое-то наследие? А кому нужно моё наследие? Ну, разве что тем, кто будет под влиянием того же психического наркотика, и возжелает моих абстрактных богатств…

Заверган ещё раз посмотрел на ногу. Выглядела она безнадежно, по броне, за которой он укрывался, застучали пули, над головой просвистело несколько, и со свистом промчался артиллерийский снаряд, и угодил в пехоту, что передвигалась по улице, превратив ещё десяток человек в фарш. Рядом с Заверганом упал солдат, ему прострелили живот очередью, судя по всему тех же пулеметов. Он взял его, и оттащил к себе в укрытие, хотя понимал, что тот уже не жилец.

– Ты как, солдат? Не закрывай глаза!

– Я вспомнил… – сказал он, изо рта его потекли струйки крови, – Да, вспомнил… Мама… Зачем же мы всё это сделали?.. Зачем…

– Ты… ты, можешь думать?

– Заверган, – сказал он, резко ухватив его за плечо, и приподнялся, – Спаси их… это наша ошибка, всего человечества… Не дай им умереть, найди способ…

Хватка его ослабла, изо рта хлынула кровь, и он начал заваливаться. Заверган подхватил его, и уложил на асфальт, и прикрыл ему смотрящие в лазурное небо глаза, полные слез, смотрящие так печально. И эти глаза замерли. Замерли навсегда. И они никогда не станут смотреть иначе, они никогда не изменят своего печально, раскаявшегося выражения. Заверган застыл взглядом на лежащем рядом с ним телом, и ни о чем не мог подумать, было как-то пусто.

– Человек с детства замечает, – прошептал он, – Что у него есть потребности, которые надо удовлетворять. А для комфортности их удовлетворения нужно развиваться, иметь знания, адаптироваться к обществу, уметь врать другим не только ради своей пользы или корыстных целей, но и по тому же инстинкту самосохранения. И параллельно человек учится врать самому себе. Потому что в процессе развития возникают такие тупики, когда не можешь решить задачу. Когда не можешь удовлетворить себя. Удовлетворяя других, ты также удовлетворяешь себя. Конечно, можно стать нарциссом или эгоистом, и использовать других для своих потребностей, ни во что не ставя окружающих. Тупиков бывает много. И будешь так жить, как человек, типичный, простой, глупый, сомневающийся. Даже будучи врачом, ты будешь уметь использовать яд, чтобы сделать из него лекарство, и спасать жизни других, не только людей, но и животных, флоры. И всё ради удовлетворения своих потребностей. Масса так и работает. Ведь не выгодно, если у нас будут умирать чаще, чем рожать – это снизит производительность, а, следовательно, усугубит условия потребления, увеличит и время, и объёмы работы. И я не знаю, с какими целями люди идут учиться на врача того или иного направления. Даже самые, казалось бы, бескорыстные желания имеют потребность, которую нужно удовлетворить. Когда помогаешь другому и не берёшь плату материальную,