Читать книгу "Казаки-разбойники - Наталья Николаевна Тимошенко"

на сухую. Дождь давно прекратился, но одежда никак не желала высыхать. А еще сегодня у него с женой была годовщина совместной жизни, и Воронов считал необходимым поздравить вторую половину с этим знаменательным событием. Он служил следователем уже почти тридцать лет и за это время давно научился отделять работу от семьи. Да, ночка выдалась отвратительной, но у него и раньше гибли коллеги и сотрудники, Воронов умел не приносить горе в семью. Незачем родным об этом знать.

Он ввалился в прихожую с букетом потрепанных роз в руках, ничего более приличного в круглосуточном магазинчике на автобусной остановке просто не было. Скинул обувь, прошел на кухню, оставляя за собой следы от влажных носков: умудрился вступить в реку по самые щиколотки. Вероника подняла голову и, увидев мужа в таком виде, тут же вскочила из-за стола. Оторвалась от телефона и Настя.

– Пап, ты выглядишь так, будто из ада сбежал, – заметила дочь.

Воронов ничего не ответил, поцеловал в щеку жену, вручил ей цветы.

– Тебе нужна чашка горячего чая, ты же весь мокрый! – всплеснула руками Вероника, разглядев его лучше. – Не хватало только заболеть.

– Июль на дворе, – напомнил Воронов, хотя, справедливости ради, в горле уже першило. Горло всегда было его слабым местом, особенно если долго ходить в мокрой обуви. В детстве он не вылезал из ангин, да и во взрослом возрасте таблетки от боли в горле всегда лежали у него в кармане. Со временем туда добавились еще пилюли от давления, конечно, но это уже возрастные изменения.

– Летом самые коварные болезни, – непреклонно ответила Вероника. – Иди в душ, я пока сделаю тебе чай с лимоном. И никаких возражений не хочу слушать.

Спорить с Вероникой всегда было гиблым делом, да Воронову сейчас и не хотелось. Горячий душ не только согрел его, но и немного притупил усталость. Все-таки как себя ни обманывай, а гибель коллег сильно выбивает его из колеи. Особенно когда гибнет кто-то из тех, кто не должен был. Это опера рискуют жизнью, следователи тоже, но судмедэксперт не должен погибать на работе! Особенно если это молодая женщина, у которой вся жизнь впереди.

Завернувшись в теплый банный халат, будто за окном стоял промозглый ноябрь, а не самый жаркий месяц в году, Воронов вернулся на кухню, с неудовольствием отмечая, что Вероника включила новости на маленьком телевизоре, стоящем на холодильнике. Он терпеть не мог смотреть новости по утрам, от них вечно портилось настроение, но жена не начинала день, не узнав о совершенно бесполезных для нее событиях. Насте, очевидно, это тоже не слишком нравилось, но она молчала, не считая себя вправе устанавливать порядки в чужом доме.

Воронов сел за стол, придвинул к себе большую чашку с ароматным чаем, вдохнул горячий пар. Легкие мгновенно расправились, дышать стало легче.

– Мы сегодня в ресторан идем? – спросил он, не надеясь на отрицательный ответ, но безумно его желая. Все восемнадцать лет совместной жизни с Вероникой в этот день они неизменно ходили в ресторан, но сегодня Воронову этого страсть как не хотелось.

– Ох! – Жена приложила ладони к щекам и покачала головой. – У моих ребят сегодня спектакль, первый за время ковидных ограничений. Они так волнуются, поэтому я бы сходила их поддержать.

Вероника ставила пьесы в небольшом театре, где выступала в основном талантливая молодежь, а потому болела душой за каждое выступление, но сейчас Воронову показалось, что этим вечером она не собиралась идти на работу. Однако, увидев состояние мужа, придумала правдоподобную причину, чтобы выглядело, будто она сама отвергла ресторан. Возможно, именно за это он и влюбился в нее когда-то настолько, что ушел от жены и двух малолетних детей. Вероника была тонким психологом, умела считывать настроение людей и поступать так, чтобы те не чувствовали себя неловко.

Воронов молча кивнул, давая понять, что такой расклад его устраивает.

– А у тебя что случилось? – поинтересовалась Настя, отрываясь от телефона.

Вот кому такта определенно не хватало. Насте уже двадцать два, в следующем году она заканчивает университет, но ведет себя порой как школьница в пубертате. Вот даже к отцу переехала, потому что разругалась с матерью. Сергей, сын Воронова, в отличие от сестры, был той еще подлизой, умел найти подход и к матери, и к отцу, и даже к мачехе, а Настя вечно со всеми ругалась. Воронов был уверен, что и у них она долго не проживет, рано или поздно ему будет проще снять ей отдельную квартиру.

– Сотрудник у меня погиб, – буркнул Воронов, надеясь, что дочь отстанет, но у той, казалось, еще больше разыгралось неуместное любопытство.

– Полицейский?

– Эксперт. Молодая девушка ненамного старше тебя. – Он потер лицо руками, а затем повернулся к жене. – Ты ее знаешь. Она приезжала к нам на прошлой неделе с другими ребятами.

– Лера? – ахнула Вероника. Конечно, она ее помнила, прошло еще слишком мало времени, чтобы могла забыть, а Вероника всегда легко запоминала людей. – Как же так?

Воронову не хотелось вдаваться в подробности, поэтому он только рукой махнул, пригубливая горячий чай. Вероника все поняла, возможно, даже Настю под столом пнула, потому что та тоже замолчала. Но если жена выглядела искренне огорченной смертью пусть шапочно, но знакомой девушки, то дочь просто снова уткнулась в соцсети. Иногда Воронову казалось, что у современной молодежи начисто отсутствует эмпатия. Они, с младенчества окруженные гаджетами, ежеминутно впитывающие в себя тонны информации, будто разучились понимать, что мир вокруг – реальный. И люди здесь тоже реальные, и умирают они по-настоящему.

По телевизору начались новости, и Воронов, хотя и не любил их, в этот раз с удовольствием уставился в экран. Это позволяло не только не разговаривать с домочадцами, но и отдохнуть морально, переключиться с работы на что-то другое. Правда, переключиться не получилось. Уже третьим сюжетом на экране появился берег реки, на котором работали полицейские. Даже тело Леры, накрытое белой простыней, еще лежало на мокрой траве. Судя по кадрам, снимали с моста, то-то Воронов и не заметил журналюг. Он бы их быстро погнал поганой метлой. Его в городе знала вся журналистская братия, уважала и боялась. Каждый зеленый репортер, приходя в газету или новостной канал, получал списки полицейских, следователей и прокуроров, к кому можно подходить с вопросами, а к кому лучше не соваться. И Воронов неизменно фигурировал во втором. Знал он это, потому что с парочкой журналистов все-таки дружил на взаимовыгодных условиях. Как бы ни раздражали его эти пронырливые гады, а толк от них порой бывал. Вот и сегодня Воронов успел пообщаться с одним. Думал, что его просьбу выполнят к обеду, но неожиданно после кадров с реки и трагической речи о гибели молодого судмедэксперта на экране возник портрет мага, а сопровождающий голос сообщил, что его разыскивает полиция в связи с этим убийством. Если, мол, кто чего знает, звоните сами знаете куда или по телефонам ниже. Шустрый малый этот журналист, не зря Воронов его выделял среди остальных, никогда не подводил. Но если вдруг следователь узнает, что предыдущие кадры он и наснимал, шкуру с него спустит!

– О, а я его знаю! – внезапно подала голос Настя.

Воронов и Вероника разом повернулись к ней. Оба думали, что девушка давно увлеклась своим телефоном и на телевизор не обращает внимания, а потому удивились ее реакции.

– Кого ты знаешь? – переспросила Вероника.

– Ну, чувака этого, которого полиция разыскивает.

Воронов почувствовал, как похолодела спина. Это еще что за новости?

– Откуда? – спросил он чужим голосом.

– Мы вместе были на реконструкции два года назад.

– Где вы были?

Настя закатила глаза, давая понять все, что она думает об отце.

– На реконструкции, – едва ли не по слогам повторила она. – Если ты не знал, то я без пяти минут дипломированный историк, и увлекалась этим с малых лет. – В ее голосе Воронову почудился упрек в том, что он ушел из семьи, когда Насте было всего четыре года, в воспитании детей участвовал постольку-поскольку и многого не знал об их увлечениях. – До всей этой фигни с ковидом я несколько раз в год участвовала в разных исторических реконструкциях. На одной из них и познакомилась с Виктором. Это его зовут