Читать книгу "Босиком по краю моря - Наталия Миронина"

– Реклама идет. Спонсоры деньги дали. Народ ждет. Как мы не выпустим программу? Нас же зарежут.

– Хорошо. Тогда давай для начала узнаем, кто это сделал. Выясним и затаимся. Сделаем вид, будто ничего не произошло. Посмотрим, как человек будет действовать.

– Зачем нам эти игры? – Бояров непонимающе посмотрел на Пчелинцеву.

– Не знаю, – пожала плечами Женя.

Бояров впервые со момента их встречи на вокзале посмотрел на нее.

– Что-то произошло? Я думал, что ты рвать и метать будешь. А ты так говоришь, словно мы кино про шпионов обсуждаем! Ты понимаешь, что случилось?! У нас крупнейший проект сперли.

– Со мной все хорошо, – улыбнулась Женя, – я только из отпуска, не включилась в ваш ритм. И не переживайте, Олег Тимофеевич, это все работа, которую можно переделать, заново сделать. Да мало ли чего…

– Что в Москве-то? – вдруг спросил Бояров.

– В каком смысле? – не поняла Женя.

– Ну, семья, дела…

– Нормально, – улыбнулась Женя.

Олег присмотрелся:

– Всего неделя отпуска – и человека не узнать!

– Почему же?

– Даже лицо другое. И полное равнодушие к производственным проблемам.

– Лицо – другое, – улыбнулась Женя, – но вот про равнодушие – это обидно слышать!

– Извини, пошутил! – Бояров крутанул руль, машина сделала резкий поворот и выскочила на загородное шоссе. Они помчались в сторону моря.

– В конторе-то все спокойно? Никто не уволился? Никто не подрался? Не влюбился за эту неделю? – рассмеялась Женя. – Тут отъехать не успеешь, а уже столько событий.

– Пчелинцева, по-вашему, я идиот? Зря так расстраиваюсь из-за случившегося?

– По-моему, вы слишком эмоциональны, – улыбнулась Женя.

Бояров ее перебил:

– Кто бы говорил!

– Я знаю, что я…

– …импульсивна, – рассмеялся Бояров.

– Господи, это слово уже притча во языцех!

– Знаю, я шучу. Но, черт, Пчелинцева, как хорошо, что вы приехали! А то я сначала думал, что всех убью, потом хотел махнуть рукой. Потом написать заявление об уходе..

– Это еще зачем?! – изумилась Женя. – Вы знаете, что наш брат телевизионщик ворует сюжеты у издательств? Все вот эти сериалы – это наполовину книжки уже написанные. Тут поменяем сюжет, там имена и, допустим, вместо моложавых теток-подруг главными героями становятся какие-нибудь дряхлые леди. Попробуй, докажи?

– Об издательствах даже не догадывался!

– Святая простота! Олег, перестань казнить себя. Перестань переживать. Мы можем отменить передачу – всегда найдется предлог. Мы можем запустить проект. Но только вычеркнем тех, кто уже болтает на всех перекрестках на эту тему.

– Да, верно! Начнем мы именно с этого!

Бояров почувствовал, что под его ногами появляется почва. Пчелинцева, такая уверенная в себе и веселая, прибавила ему оптимизма.

А Женя в конце концов включилась в темп и ритм Дивноморска. Теперь ее удивляло то, что сам город, небольшой и уютный, жил размеренно и спокойно, но Агентство походило на вокзал в отпускной сезон – народ перемещался по зданию со скоростью звука, периодически образовывая заторы в старинных коридорах.

Женя понаблюдала за этим некоторое время, а потом осмелилась дать Боярову совет:

– Так невозможно работать! Сотрудники впадают в панику по любому поводу, начинают кучковаться по углам и еще больше себя пугать. И эта история «слива» не добавляет спокойствия. Нельзя ли половину людей отправить в отпуск? Ей-богу, так мы больше сделаем!

Бояров задумчиво на нее посмотрел:

– Да, пожалуй, это выход. Оставлю только тех, у кого вот-вот проекты должны быть сданы.

– Значит, вы оставите всех, – рассмеялась Женя.

– И опять вы правы! Хорошо – все, кроме вашего отдела и тех, кто занят в проекте «Толерантность», с понедельника…

– С завтрашнего дня…

– Бухгалтерия не успеет..

– Успеет. Они обычно просто вредничают.

– Ох…

– Да, Олег Тимофеевич…

– Хорошо. Пусть будет отпуск, – махнул рукой Бояров, а потом посмотрел на Женю, – вы после отпуска помолодели на двадцать лет. И выглядите сейчас примерно на три года…

Пчелинцева рассмеялась.

Современные средства связи лишают влюбленных определенной доли романтики – забыть любимый облик не позволяют экраны мобильников. Не говоря уже о голосе: «привет, любимый, а я ем овсянку – иду по улице – чихаю или кормлю кота» – вот эти все сообщения о каждом своем действии делают объект влюбленности обыденным и лишают его ореола романтики. Пчелинцева терпеть не могла говорить по телефону о личном. Об этом она сообщила Вадиму в первый же их разговор.

– Знаешь, думаю, обо всем таком поговорим при встрече, – заявила она, – что тут розовые слюни пускать. Вот у нас тут такие дела происходят…

И дальше Женя очень аккуратно, соблюдая все же корпоративную тайну, описала случившуюся историю. Суржиков все понял, особо вопросов не задавал, только сказал, что это обычное дело и надо плюнуть, заниматься остальным, а премьера проекта обязательно должна быть.

– Понимаешь, старайся сделать качественный продукт, и народ выберет тебя.

– Да ладно! – рассмеялась Женя и привела в пример наипошлейшую передачу, участники которой и разговаривать-то не умели. Но передача была «на подглядывание», и рейтинги взлетали ввысь, как те фонтаны.

– Так эта, как ты выразилась, «наипошлейшая» передача была качественным продуктом, рассчитанным на низменные инстинкты. Она была выверенным, просчитанным проектом.

– Вот я боюсь, что та пошлятина, которую гонят сейчас наши внезапные конкуренты, затмит наши передачи на эту же тему.

– Слушай, а что Бояров? – спросил Суржиков.

– А, – бросила Женя, – Бояров переживает, ищет виновного.

– Правильно.

– Что – правильно?

– Что переживает и ищет виновного. Мерзавец у вас в конторе сидит. Сейчас будет нервничать и выдаст себя.

Пчелинцева засмеялась:

– Ей-богу, словно шпионский роман.

– А так и есть. Этого человека нельзя оставлять.

– Это все понятно, но его надо найти. А искать – это привести в состояние нервозности весь коллектив. Люди бросят работу и начнут свои расследования. Кто-то не выдержит подозрений и уйдет. Виновного надо убрать, но тихо и незаметно. И вести себя надо так, словно ничего не произошло.

В тот раз они проговорили долго, и, собственно, с того дня все их беседы носили деловой, общий характер. Суржиков расспрашивал про дела в Агентстве и про жизнь в Дивноморске. Женя интересовалась жизнью на факультете, тем, собирается ли Вадим в командировку на симпозиум и отремонтировали ли в его квартире потолок, который вдруг покрылся трещинами. Пчелинцева с женской чуткостью и при помощи своей железной воли не допускала распыления чувств. Все эмоции она оставляла для личной встречи. Как-то Суржиков ее спросил: