Читать книгу "Сначала - Алла Полански"

Я улыбнулась игрушечному котёнку, смотревшему на меня в упор своими искусственными глазками-пуговками. Настолько идеальный, он казался живым. Словно малыш забрёл сюда случайно и затих среди игрушечных собратьев.

А почему бы и нет?

Я протянула руку и взяла игрушку с полки. Пусть это будет моим первым подарком малышу.

Спустя минуту уже резво шагала обратно в клинику. Те несколько минут тишины и одиночества вернули мне самообладание и возможность трезво мыслить. Сейчас ни в коем случае нельзя бросать Чижика. Ведь не просто так мы снова встретились. Значит, я должна ей помочь.

Собрав всю волю в кулак, снова открыла двери клиники и зашла внутрь. Как раз в эту минуту девочка прощалась с Мариной Викторовной и выслушивала её последние наставления.

— До свидания, зайчик мой. Я тебя жду через неделю со всеми анализами, — обняв девчушку и улыбнувшись, женщина скрылась в кабинете.

Чижик смущённо повернулась ко мне. Я же, обняв подростка за плечи, повела её к выходу.

— Спасибо тебе… — уже в машине тихо поблагодарила Ира.

— И тебе тоже… — улыбнувшись, я завела автомобиль. Вспомнив о подарке, потянулась к заднему сидению и взяла пакет с игрушкой. — А это вам. Думаю, малышу понравится…

— Малышке. Это девочка, — подняв уголки губ вверх, прижала к себе котёнка Чижик.

Глава 17

Время бежало. Нет, оно летело, словно реактивный самолёт. Чижик привыкла к моему вниманию и опеке — теперь она никуда не сбегала, не пряталась, не скрывалась от визитов к Марине Викторовне.

Я бросила все силы на то, чтобы помочь девочке: как морально, так и материально. Оплачивала необходимые лекарства, поддерживала словом, когда дела, связанные с вынашиванием ребёнка были худы. Несмотря на то, что организм Чижика так молод, многие анализы оказались не совсем в норме. Сказывалось скудное питание и отсутствие элементарных пищевых привычек.

Я работала как проклятая, зарабатывая на жизнь — достойную жизнь будущему человечку. И с ужасом понимала, что вскоре девочка не сможет скрывать свою беременность от матери. Придётся сознаться в своём не совсем обычном для подростка положении, выйти на доверительный разговор, только вот хочет ли этого сама Ира? Ответ очевиден: нет.

Она боялась. Так же как и я. Аборт на таком сроке просто невозможен, а общение с родной мамой непомерно важно. К сожалению, я только сейчас это поняла, спустя много лет.

Чижик — моё юношеское отражение. И как бы не хотелось закрыть глаза на всё и жить, наконец, своей спокойной жизнью, я не могла так поступить. Не смогла спать мирно, не думая о её судьбе.

Алекс молчал, но, судя по тому, что он часто соглашался помочь девочке, полностью принимал принятое мной решение поднять Чижика и её ребёнка, не бросать любых обстоятельствах, не дать сгинуть, пропасть. Если пустить на самотёк — это неминуемая пропасть, из которой им уже не выбраться.

Но в один момент всё изменилось, и я упустила в свою жизнь этого беспомощного человечка, который сам доверился мне.

— Ириш, ты слышала? — сделав телевизор тише, спросил Алекс.

— Нет, а что?

— Кто-то стучится в дверь… Вот опять… Пойду посмотрю, кто пришёл, а ты пока будь здесь. Поздно уже, не стоит тебе открывать, мало ли…

Я проводила Алекса взглядом, поставив стакан сока на журнальный столик. В коридоре включился свет, затем послышался скрежет проворачивающегося дверного замка, а следом и голоса: один прерывающийся, почти что детский, а второй, удивлённый — любимого.

Догадавшись, что на пороге стоит Ира, я бросилась в прихожую. Она, мокрая от дождя и дрожащая от озноба, стояла, стуча зубами, плача, сжимая в руках пакет.

Через полиэтилен просвечивалась одежда, какая-то обувь и прочие вещи первой необходимости.

— Девочка моя, — кинулась снимать с неё влажную куртку, — что случилось?

— Она не приняла меня такой, — прошептала Чижик. — Не надо было тебя слушать… надо было избавиться от…

— Не смей! — я твёрдо прервала несусветный бред. — Ты поступила правильно, слышишь?! Я не хочу больше это обсуждать! Так… давай-ка, снимай с себя мокрые вещи, а я принесу тебе сухое бельё. Ты вся продрогла…

Чижик, нахмурившись, отправилась в ванную, куда я проводила её под своим чутким взглядом. И пока она, шмыгая носом, копошилась там, я посмотрела на Алекса.

— Что будем делать? — спросил он, кивнув на дверь, за которой слышались тихие шорохи и всхлипы.

— Сейчас первым делом надо её успокоить и выпытать подробности, а потом уже будем думать о будущем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я поставила пакет с вещами девушки в свободную комнату, взяла из шкафа чистые сухие брюки и футболку и, вернувшись к двери ванной комнаты, негромко постучала:

— Ириш, ты там как? Я тебе вещи принесла. Зайти можно? — Деревянное полотно тихонько приоткрылось, и оттуда высунулась худенькая рука. — Вот, держи, — передала собранный комплект через образовавшуюся широкую щель.

Затем отошла в сторону и стала ждать возвращения Чижика.

Она вышла с всё таким же озлобленным видом, ненавидящим весь свет взглядом. Молча, в моём сопровождении, прошла на кухню и так же, ни слова не произнеся, уселась на стул.

— Я его ненавижу, — медленно проговорила она. — Я ненавижу себя, мать, даже тебя сейчас ненавижу.

Я отшатнулась в сторону от этих слов, словно от пощёчины.

— Сейчас же прекрати, — как гром, над комнатой навис голос Алекса. — Ирина ни в чём не виновата, она всего лишь не хочет, чтобы ты повторяла её ошибки. Как тебе не стыдно…

Чижик сию же секунду замолчала, потупив взгляд на свои колени, но меня не обманешь. Я знаю этот отчаянный взгляд, когда тебе кажется, что жизнь — дрянь, что никто вокруг тебя не понимает, когда ситуация зашла в тупик и выбраться из неё не представляется возможным.

— Я ведь не хотела этого ребёнка, — закрыв лицо руками, зарыдала девочка. — И это чуть не произошло…

Было больно это слушать. Нет, дело не в моих стараниях и не в моей помощи. Дело в ней. У этого затравленного судьбой подростка ещё всё впереди, но она упорно не хочет идти дальше, стиснув зубы. Если бы она только знала, как нужна мне.