Читать книгу "Джудит - Джейн Фэйзер"

Агнес обвила руками его бедро, «Не хочет говорить, и не надо. Хотя очень странно. Сколько всего между нами было! По существу, мы давно уже представляем собой одно целое, и так уже много лет, а вот об этом утреннем инциденте в деревенской гостинице Бернард никогда ничего не рассказывал. После этого он исчез куда-то на месяц, а когда появился в обществе вновь — на сей раз уже со своей невестой, — то сквозь прежнюю самоуверенность я все-таки разглядела что-то новое в потемках его души. Но он это прячет до сих пор».

— Значит, ты решил развлечься с кокеткой Джудит? — Ее пальцы блуждали по его телу. — Я видела, ты танцевал с ней на прошлом балу.

— Мне главное увидеть, как будет унижена чертова гордость Маркуса Девлина, как она будет повержена в прах. Вот что для меня главное, дорогая! А Джудит поможет мне это осуществить. Если, конечно, ты не возражаешь, — добавил он, иронически приподняв брови.

Агнес рассмеялась и коснулась пальцем его рта.

— Какая прелесть, дорогой! Ты собираешься ее соблазнить и спрашиваешь, не возражаю ли я? Напротив, мне это доставит огромное удовольствие. — Она засмеялась низким хриплым смехом. Ей было сейчас весело, и она хотела Бернара. — Ну, давай же, милый. Я и так жду целую вечность.

Но он оставил этот ее призыв без внимания. Грейсмер пристально смотрел на Агнес и видел, как в ее глазах появился хищный, жестокий блеск. Он был точным отражением такого же блеска в его глазах. Грейсмер знал — еще бы ему не знать! — как возбуждает ее каждая очередная пакость, которую они замышляли. Да, сейчас это обещает долгую и восхитительную ночь. Он приблизил свой рот к ее рту.

— Но будь осторожен, чтобы Твоя интрижка с женой Керрингтона не испортила дела с маленькой дурочкой Мортон, — пробормотала леди Баррет. — Тридцать тысяч фунтов па дороге не валяются.

— Нет, не валяются, — согласился он. — Тут наши мнения, как всегда, совпадают. — Он коснулся языком ее губ. — А когда они не совпадали, дорогая? Особенно если это касалось денег.

Джудит взяла с доски изящную белую мраморную пешку, с секунду поласкала ее в руке и, озорно улыбнувшись Маркусу, сделала очередной ход. Он был явно озадачен. Такого он не ожидал. Джудит обняла руками колени, чувствуя на правой щеке жар от камина.

— И что все это значит? — потребовал объяснений Маркус.

— У тебя есть возможность пойти точно так же. Это называется ферзевый гамбит, — весело объяснила она. — Это не совсем обычная комбинация, но достаточно известная.

— А что будет, если я поступлю иначе?

— Нет. Это единственный разумный ход. А вот потом начнется настоящее веселье.

Оба они сидели на полу. Маркус вытянул перед собой ноги и оперся спиной о ножку стола. На Маркусе были только рубашка и бриджи. Его сюртук, галстук, носки и башмаки были разбросаны по комнате.

— Через полчаса ты заставишь меня снять и рубашку и штаны, — покорно констатировал он.

— Заманчивая перспектива, — улыбнулась Джудит.

— Послушай, шансы явно неравные. За последние два часа ты проиграла только заколку и туфли.

— Ладно, я даю тебе фору. — Она сняла с доски ферзевого коня.

— А моя гордость?! — возопил он. — Нет, Джудит, с тобой невозможно играть.

— Давай сыграем в пикет, ради разнообразия. Двух часов в шахматы достаточно. Здесь тебе меня не одолеть.

— Погоди-ка, А не хочешь ли ты специально поддаться мне в пикет, чтобы спасти мою мужскую гордость?

— Если возникнет такая необходимость, то почему бы и нет, — озорно улыбнулась она.

— Ну что мне прикажете делать с такой женой? — Маркус протянул руки и перетащил ее к себе на колени.

— Что делать? Сыграть с ней в пикет. — Она провела пальцем по его губам. — Иного пути, чтобы я сняла одежду, нет.

С минуту он молча рассматривал ее лицо, смеющийся рот, веселые огоньки золотистых глаз.

— В пикете я не так сильна, как в шахматах. А ты, как известно, за карточным столом большой мастер.

— Но такого опыта, как у вас, сударыня-жена, у меня и в помине нет.

— Возможно. Нужда, как известно, оттачивает разум. — По лицу ее пробежала тень грусти.

— Расскажи мне о своем отце, — попросил Маркус. Это был тот редкий вечер, который они проводили вместе. После ужина Маркус застал жену в библиотеке. Она искала, что бы почитать на ночь. За день устала так, что на званый вечер к Денхолменам не пошла. Ну а потом все кончилось игрой в шахматы. Что-то в сегодняшнем вечере было неординарное, далеко выходящее за рамки тех чувственных наслаждений, которым они предавались обычно. Общение сейчас было совершенно естественным, и, повинуясь инстинкту, он осмелился постучаться в дверь, которая обычно была наглухо закрыта.

Джудит лежала тихо, прижав ухо к его груди.

— Кто был мой отец? Он был игрок, промотавший все, все свои земли, всю недвижимость… в общем, все.

— Но все же расскажи о нем… и, конечно, о себе и о Себастьяне.

Она пошевелилась на его коленях, чтобы сесть, и уставилась в огонь камина.

— Он уехал из страны и взял нас с собой. Наша мать вынести это все не смогла. Она удалилась в монастырь, где-то в Альпах, и вскоре умерла там. Отец намекал, что она наложила на себя руки. Мы были совсем маленькими, когда покинули Англию. Себастьяну было почти три года, и мне около двух. Вначале отец нанимал для нас нянек, а потом мы подросли и начали заботиться о себе сами. Где мы только не были; Вена, Рим, Прага, Париж, Брюссель и все города между этими столицами. Отец играл, и мы учились жизни: как ладить с квартирной хозяйкой, с торговцами и прочес. А потом мы научились играть. Отец часто болел.

Джудит сделала паузу. Глядя в огонь, она рассеянно протянула руку и взяла черного короля.

— А что с ним было? — тихо спросил Маркус, наблюдая, как она гладит руками мраморную шахматную фигуру.

— Черная меланхолия, приступы отчаяния. В такие моменты он не вставал с постели. Нам с Себастьяном приходилось изворачиваться, чтобы прокормить себя… и его.

Маркус погладил ее спину, ища подходящие слова. Но она неожиданно рассмеялась:

— В нашем тогдашнем существовании было много ужасного, но были и светлые стороны. Например, мы никогда не ходили в школу. Читали что хотели. Никто никогда не говорил нам, как и что делать: что есть, когда ложиться спать, Мы делали, что нам нравилось, сообразуясь, конечно, с необходимостью.

— Это тоже образование, и очень своеобразное, — заметил Маркус, снова привлекая ее себе на грудь. — Вне общепринятых рамок, но обширное. Такому образованию позавидовал бы сам Жан Жак Руссо.

— Да, наверное, он бы одобрил. Мы прочитали его «Эмиля» несколько лет назад в Париже.

Минуты три она смотрела на огонь.

Своим детям Маркус такого образования, наверное, бы не пожелал. Хотя он, видимо, решил, что детей у него все равно не будет… по крайней мере от этого брака.