Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

- Это что везде так? - хмуро сдвигаются белёсые брови коммерческого.

- Ещё в секциях, что под патронажем мэра и выше, есть порядок. Всё, что контролирует Гром, давно прогнило. В общем, «много кушать» стал дяденька. И сынок его тоже варежку раззявил уж больно широко. Неплохо бы им обоим подобрать слюнки и челюсть прихлопнуть.

- Ну, собственно это всё, - развожу я руками, подводя итог.

И далее, как обычно, болтаем так, ни о чём. Костя на явно животрепещущую для него тему детского спорта. Вася привычно отбрыкивается от подначивания о своей сутулости и худобе. Седой просто усмехается и помалкивает. Искренне пожимаем друг другу руки, на сегодня прощаемся со спортсменами.

- Это так ты отсиживаешься в сторонке? - вздыхает Седой, когда мы остаёмся одни.

- Я всего лишь выслушал их предложение. Пока никуда и никак не лезу.

- Тебе-то чем это всё поможет?

- Ты как будто первый день меня знаешь, Сергей Иваныч, - смотрю, как стремительно опускается на город майский вечер. - Столкнём их лбами - и пусть бодаются между собой. А мы тем временем поднимем на ноги Демьяна. А чтобы убедить, что мы слабы, скинем «Ледовую Арену», пусть погрызутся ещё и за неё.

- А не жалко?

- Она один хрен прибыли не приносит, через неё муниципалитет только бабки отмывает. Но этого ж никто не знает, счета переполняются регулярно. Вот её и выбросим на аукцион.

- И куда же чиновники без этих бабок? - понимающе прищуривается он.

- Как куда. Будут очень заинтересованы, чтобы аукцион выиграл я. Но мне она не нужна, а значит, обескровим Громилова полностью, как он меня этим пожаром, ибо я буду торговаться до последнего, как за своё. А потом ещё что-нибудь придумаем.

- А Надька тебе её отдаст?

- А мне её разрешение не нужно. Но вы за ней присматривайте, как обычно.

- Да мы присматриваем. Ох, рискуешь ты Алекс.

- Как всегда, Сергей Иваныч, как всегда, - хлопаю старину по плечу и снова возвращаюсь к своим бумагам, возле которых уже танцует лезгинку юрист.

- Рассказывай, Вася, - смотрю тоскливо на часы.

Видимо, сегодня рано вернуться снова не получится. Зато в телефоне горит красным маячком сообщение.

«Не знаешь, почему, я так тебя люблю?»

«Рискну предположить, ты до сих пор не дома и боишься трёпки за это», - медленно, матерясь на проклятый Т9, но всё же набираю ответ вместо того, чтобы просто позвонить.

«Да. Но я всё равно тебя люблю», - моя жена щедро приправляет сообщение «поцелуйчиками» и «сердечками».

Судя по сообщению Михаила, они до сих где-то вместе.

С Полиной и Максом. И я знаю, кто такая Полина. Догадываюсь, почему была в парке в тот день, когда меня спасла. Уверен, что Макс мне не сын. Но пусть моя девочка услышит это не от меня. И пусть она решит, что нам со всем этим делать.

Я доверяю её женской интуиции, полагаюсь на её житейскую мудрость. Знаю, что она рассудит правильно, потому что любит меня, потому что так будет лучше для нас, а я просто ей доверюсь.

Отправляю одно большое пульсирующее «сердце» в сообщении.

Эх, с этими девочками каких только глупостей творить не научишься!

35. Виктория

Я, конечно, и не ожидала, что Полина удивится, увидев меня без Алекса. Она и не удивилась. Вытягивала меня этой перепиской, якобы с Алексом, на встречу. И обе мы прекрасно знали кто и с кем переписывается и зачем.

- Спасибо, что пришла, - от низкой оградки, что отделяет детский городок, она отходит улыбаясь. - Очень надеялась, что ты будешь одна.

- Я не одна, - не оборачиваюсь, но знаю, что Михаил, водитель и по совместительству мой охранник, где-то рядом.

- Это не считается, - машет она равнодушно рукой, безошибочно выхватывая его высокую фигуру у меня за спиной, и выставляет на асфальтированную дорожку похожий на муравья детский велосипед. - Макс! Пошли покатаемся!

Мальчик тут же отделяется от кучки детей, и, пока бежит, весь взмокший, взъерошенный нам навстречу, я невольно вздыхаю. Он похож на Алекса. Очень похож. Это бесспорно. И от Полины не ускользает этот вздох, который я и не скрываю.

- Привет, Виктория! - с радостью забирается Макс на свой яркий велик, и своё приветствие я говорю уже ему в спину.

- Привет, Макс! Можно просто Вика!

- Родственники часто похожи между собой, - Полина пристраивается к моему неторопливому шагу, вслед за уверенно крутящим педали ребёнком.

- Да, особенно отцы с сыновьями.

- Даже не представляешь насколько ты права, - улыбается она, демонстрируя свои мягкие ямочки. - Но это Алекса я жестоко дразню на этот счёт, тебе скажу правду: Макс не его сын.

- Но он же... - я останавливаюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

- Он не его сын, Вика, - и хоть слова её словно снимают груз с моей души, ни сострадания, ни доброты в её холодном взгляде нет. - А ты не боишься, что твой ребёнок не будет похож на отца?

- Нет, - усмехаюсь я. И не знаю, зачем я это говорю, но всё же слова сами рвутся наружу. - Алекс первый и единственный мужчина в моей жизни. И это его ребёнок. Хоть тебя это и не касается.

- Серьёзно? - удивляется она, а потом спохватывается, что Макс уехал уже далеко, и мы ускоряемся, чтобы его догнать. - Сознайся, только честно, ты ведь смирилась с тем, что у твоего мужа на стороне мог быть сын? Согласилась, что он будет с ним общаться? С ним, со мной.

- Ребёнок ни в чём не виноват. И да, я приняла это. У Алекса и так была нелёгкая жизнь, чтобы наказывать его за ошибки прошлого. Мы уже прошли это, - снова выравниваем мы шаг, пока Макс объезжает нас кругами. - И недоверие, и ревность, и недопонимание, и все те страхи, что бывают в начале отношений, мы преодолели.

- И что, больше ничего не боишься? - оглядывается она, когда Макс выписывает восьмёрку между Михаилом и заваленной мусором урны.

Парк вообще невероятно грязный.

На неухоженных клумбах среди свежей зелени и неубранной прошлогодней листвы - свежие бумажки. Фантики, обёртки, пустые пластиковые бутылки - под каждым кустом. Бродячие собаки роются в переполненных контейнерах. Как только люди ещё не брезгуют и не боятся приходить сюда с детьми. С той поры, как клуб закрыли, парк превратился в настоящую помойку.

Я разглядываю мусор. Но не потому, что мне надо подумать над своим ответом. А потому, что парк приезжали убирать волонтёры, руководил которыми бывший муж Полины. Её любовь. Та, что не проходит, не забывается, не лечится. Та, что навсегда. Алекс просил не упоминать Романа и всего того, что нам теперь известно о Полине. Но ощущение, что я тоже знаю её болевые точки, даёт такую уверенность - я даже позволяю себе усмехнуться.

- Боюсь. Боюсь даже больше, чем прежде. Но совершенно других вещей.