Читать книгу "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

— Да, вполне, — Полина кивнула. — Я и сама об этом догадывалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ну вот. Мне кажется, теперь, после всего, что было, — уже безопасно. Сейчас она просто немного обижена, задета в лучших чувствах, но, поразмыслив, сама разберётся, что ничего унизительного для неё ты не сделала.

— Хотелось бы верить… — тихонько вздохнула девушка. Она, в отличие от Ксении, не была так уж убеждена в собственной правоте.

… А Катя в этот вечер так и не пришла ночевать.

___________________________

*”Имя, сестра, имя!” — цитата из советского фильма “Д`Артаньян и три мушкетёра” (1978)

**Вторая часть Марлезонского балета — крылатая фраза, закрепившаяся после того же фильма о мушкетёрах благодаря комической сцене, которая отсутствует в романе Дюма. Распорядитель бала объявляет: “Вторая часть Марлезонского балета!", после чего, торопясь доставить подвески королеве, его сбивает с ног врывающийся в зал д'Артаньян. В русском языке данное выражение указывает на неожиданное развитие событий.

Илона

Во вторник Марк так и не позвонил — вероятно, был сильно занят.

Самой набрать его номер или хотя бы написать сообщение с вопросом, как дела, Илона не решилась, хотя в этом не было ничего предосудительного. Обычный интерес, вернулся ли он в город и удачно ли прошла его поездка. Но… раз Марк сам не звонит, не пишет — значит, не стоит и навязываться, самолюбиво решила она, на самом-то деле, конечно, немного уязвлённая и задетая подобным отношением. Илона не обижалась, нет… но только всё равно ей было очень грустно, тоскливо и одиноко в эти дни.

Однако все обиды и печали как рукой сняло, когда она увидела Громова на кафедре в среду утром. Илона была ужасно рада его видеть и сейчас втайне досадовала лишь на то, что их встреча происходит на людях. К чёрту бы сейчас все эти условности — быстро подойти, прижаться к нему, провести ладонью по гладко выбритой щеке, поймать взглядом отсвет его ласковой улыбки…

Марк приветливо кивнул ей, здороваясь, но глаза при этом всё равно остались отстранёнными, словно он думал о чём-то своём.

— Хватит уже таять в улыбках, спалишься, — сердито шепнула Илоне верная Муся, заметив её влюблённые взгляды.

— Я соскучилась, — таким же тихим шёпотом виновато отозвалась Илона. — Думала, с ума сойду за эти несколько дней. Мы ведь с ним даже не созванивались.

— Кстати, твой ненаглядный вчера перед самым закрытием забегал на кафедру, — сообщила Муся и многозначительно поджала губы. — Взял у меня номер телефона Костровой. Ну, это та пятикурсница, которая у него диплом пишет…

Илона почувствовала, как в груди неприятно кольнуло. Вот, значит, как… Интересное получается кино. Времени на короткий звонок Илоне он не нашёл, а номер Костровой так срочно ему понадобился, что он даже не поленился специально заехать на кафедру… Да пропади она пропадом, эта хвалёная костровская дипломная работа! Житья от неё нет!..

Машинально опустившись на стул, Илона некоторое время переваривала своё… горе — не горе, она и сама ещё не поняла. Что-то во всей этой ситуации однозначно было неправильным. То, что не давало ей покоя. И всё-таки… Марк — и тайные игры за её спиной? Роман со студенткой, в то время как у самого губы ещё не остыли после поцелуев с другой? Да нет, невозможно, всё глупости, тут и говорить не о чем. Марк ни разу не такой — это против самой его природы…

Задумавшись, Илона не сразу обратила внимание на то, что на кафедре сегодня царит какая-то тревожная, даже нервная, атмосфера. Преподаватели озабоченно переговаривались, а лицо Астарова было мрачнее тучи.

— Что-то случилось? — вновь повернувшись к Мусе, тихонько поинтересовалась Илона, отвлекаясь от своих терзаний. Подруга всплеснула руками.

— Ну, ты даёшь! Не в курсе, что ли? Весь универ с утра гудит… Студент журфака ломился ночью в пьяном виде в общежитие к девушкам, разбил стёкла в дверях, чуть не покалечил коменданта.

Илону ошпарило нехорошим предчувствием.

— А что за студент? Какой курс?

— Второй. Кирилл Рыбалко.

— Рыбалко! — испугалась Илона. — Я… не знала, что он пьёт! — добавила она беспомощно, хотя сказать хотелось совсем другое.

— А он, нате-ка, стёкла перебил. — Муся осуждающе покачала головой. — Деканат уже подготовил бумаги на отчисление, в течение трёх дней будет приказ.

Марк, подошедший в это время к столу за ручкой, заметил, как побледнела Илона, и обеспокоенно спросил:

— Что случилось, Илона Эдуардовна? — и, наклонившись, уже тише:

— Что с тобой?

— Максим Павлович! — игнорируя вопрос Марка, громко обратилась Илона к Астарову. — А что, Кирилла Рыбалко действительно собираются отчислить? Неужели ничего нельзя сделать?

— Он студент не нашего факультета, — завкафедрой пожал плечами. — Ммм… а почему вас, собственно, так волнует его судьба? Да, ситуация в целом для университета неприятная, даже некрасивая, но… лично мы с вами к этому не имеем никакого отношения.

— Нельзя его отчислять. Просто нельзя! — она в отчаянном бессилии переводила взгляд с одного лица на другое. — Я не знаю точно, что там произошло, но уверена, что не всё так просто и банально: напился… ломился… разбил… У него на это, должно быть, имелись свои веские причины.

— Да какие причины! — поморщился Астаров. — Просто не рассчитал свои силы, перебрал… вот и потянуло на подвиги в женскую общагу.

— Нет, это невозможно, — она решительно покачала головой. Скажи кто-нибудь ещё на прошлой неделе о том, что Илона будет с таким жаром защищать Рыбалко — она бы не поверила.

— Вам-то откуда знать, Илона Эдуардовна? — преподаватель зарубежной литературы снисходительно усмехнулся. — Вы слишком уж идеализируете современную молодёжь…

Осознав, что понимания на кафедре она всё равно не добьётся, Илона ещё раз с тоской обвела взглядом своих коллег и торопливыми шагами вышла за дверь.

Полина

Услышав звонок будильника, Полина поняла, что просто не в силах подняться с кровати. Голова была абсолютно, до звона в ушах, пуста и ужасно болела. Хотелось жмуриться от неяркого утреннего света, по ощущениям — прямо-таки бьющего по глазам, и потягиваться, чувствуя, как мучительно ноет каждая клеточка. Вероятно, вчера, рассиживаясь на скамейке, она всё-таки простудилась…