Читать книгу "Голландская могила - Моника Кристенсен"

Они помолчали, Роуз поднялся и собрался уходить.

– Постарайся установить личность жертвы, и тогда многое встанет на свои места. И позвони, если будут новости, – сказал он и исчез за дверью.

Лаборатория прислала первые результаты, а Ян Мелум позвонил Люнду в Ню-Олесунн и предоставил устный отчет:

– Убитый был молодым мужчиной, ориентировочно в возрасте от двадцати до двадцати пяти. Предположительно голову отделили от тела большим ножом с широким лезвием – возможно, охотничьим или наподобие того. Был ли он ещё жив, когда отрезали голову, и является ли это причиной смерти, установить не удалось. Но если даже расчленили тело уже мёртвое, умер человек совсем незадолго до этого. Кровь из головы вытекла, и поэтому лицо стало бледно-серым.

– Вы установили приблизительное время смерти?

– Сложно сказать. Сведений у нас недостаточно, и, естественно, точной даты мы не узнаем. Это случилось зимой. Судя по картам ледовой обстановки и данным спутниковой съёмки, пролив замёрз только в феврале. Лишь тогда на Птичий мыс стало возможно добраться на снегоходе. Но уже в конце марта там катались вовсю, поэтому полагаю, что кто-нибудь наверняка видел либо людей на берегу, либо следы от снегохода. Учитывая всё это, можно предположить, что голову спрятали в гробу в начале или середине марта. Но вполне вероятно, что мы ошибаемся.

– Нам бы очень помогло, если бы мы знали, кто этот человек. Тогда нам проще было бы установить время убийства.

– Не говоря о мотивах… Но у нас вообще ничего нет, – признался Мелум, – мы переслали все данные и снимки в Интерпол, но ответа пока не получили. Фотографии напечатали в крупнейших зарубежных газетах. Мы начали поиск среди пропавших без вести в Норвегии и североевропейских странах, а также в США и Канаде. Убитый, как мы полагаем, норвежцем не был – такой вывод мы сделали на основании заключения стоматологов. Однако мы уверены, что он – не русский и не уроженец Восточной Европы.

Мелум умолк.

– А как насчет ножа, – спросил Люнд Хаген. Судя по голосу, он совсем отчаялся, – нашли что-нибудь на фотографиях?

– Да, но что-то не сходится. На тех снимках, что сделаны английским фотографом, действительно что-то есть. На тех, которые сделал Опедал, – ничего. Он, правда, сказал, что отодвинул несколько щепок, но утверждает, будто ножа не видел. И наши криминалисты тоже ножа не нашли – на фотографиях, которые отснял Тведт, никакого лезвия не видно. – Мелум вновь умолк, но Люнд Хаген сменил тему и заговорил о других деталях, например о том, что на щеке убитого были обнаружены следы апельсина и чего-то химического. Впрочем, настроение у следователей от этого не улучшилось.

В конце недели Кнута выписали из больницы. Ему велели не выезжать из Лонгиера ещё по меньшей мере неделю на тот случай, если его состояние ухудшится. Губернатор предложил ему помогать следствию, работая из управления. На следующее утро он зашёл к Анне Лизе Исаксен, и та выделила ему место в кабинете Хьелля Лоде, который ещё не вернулся из Ню-Олесунна.

Назвать кабинет прибранным и аккуратным было никак нельзя: книжные полки забиты стопками книг и научных журналов, а часть их громоздилась на полу вокруг письменного стола.

– Прости за беспорядок, – извинилась Анна Лиза, – располагайся так, чтобы тебе было удобно. Я могла бы посадить тебя в кабинет к Тому, но там ещё хуже – у него всё забито оборудованием и экипировкой, просто ступить некуда.

Кнут уселся на стул Хьелля Лоде. Он вдруг побледнел и почувствовал бесконечную усталость. При мысли о том, чтобы провести здесь весь день, ему стало плохо.

От Анны Лизы его состояние не укрылось:

– Принести тебе кофе?

Кнут кивнул. Когда она вернулась, он уже освободил письменный стол от бумаг, сложив их на полу возле стены.

– Интересно – вижу, он собирает информацию о том, что происходило на Шпицбергене во время Второй мировой войны.

– Да, это одно из его хобби. Следующим летом мы проводим здесь что-то вроде дня памяти, и участвовать будут представители четырёх стран – Англии, России, Германии и Норвегии.

Кнут взял со стола следующую стопку бумаг, но вместо того, чтобы положить её на пол, перелистнул несколько страниц.

– А это что такое? Похоже на списки имён. Это из «Скандинавских авиалиний» прислали? Об этом же криминальная полиция просила, верно?

– О господи! – Анна Лиза побледнела. – Я про это совсем забыла. Хьелль привёз их из аэропорта – это пассажирские списки за весь год. Тут все приземлившиеся и вылетевшие рейсы. Хьелль собрался проверить, кто из пассажиров прибыл в Лонгиер, но потом отсюда не выехал. Вот только эти списки он забрал в тот день, когда прибыли полицейские. А потом началась вся эта свистопляска с журналистами, и я забыла рассказать о списках губернатору Бергу. Ну, и полицейским, конечно…

– Они и сами наверняка проверили эту ниточку, – сказал Кнут, – и знаешь что? Мне сейчас всё равно заняться нечем, так что я просмотрю списки, а ты потом с чистой совестью сможешь сказать, что этот вопрос закрыт.

Спустя два часа Кнут зашёл в кабинет Анны Лизы и опустился на стул, положив на колени списки пассажиров.

Однако сначала он решил дождаться, когда она закончит говорить по телефону.

– Что-то нашёл? – она испуганно посмотрела на серьёзное лицо Кнута.

– По-моему, я выяснил, кто он такой, – сказал он.

Его звали Мартен Йоост. Он приехал на Шпицберген с материка шестого марта, а назад не возвращался. Полицейские в Ню-Олесунне совершенно растерялись: как же они могли упустить нечто настолько очевидное?

– Ничего мы не упустили, – резко возражал Люнд Хаген, – но я исходил из того, что губернатор сам проверил списки пассажиров – ведь это само собой напрашивается.

Карлсен не был уверен, что улыбнуться будет правильным.

– Ладно, как вышло, так вышло. Но получилось неловко.

– Надо связаться с нидерландской полицией. Ведь мы пока не можем с точностью утверждать, что убитый – Мартен Йоост. Почему, например, никто не сообщил о его исчезновении? Неужели никто не знал, что он собирается на Шпицберген? – и Люнд Хаген схватился за телефон.

Через несколько часов полученные стоматологами данные и фотографию головы переправили в полицию Нидерландов.

– Если ответят сегодня вечером, значит, это он, – решил Тведт, – а если будут молчать несколько дней, то не он.

Ответ пришёл по факсу ранним утром следующего дня. Нидерландская полиция сообщала, что семейство Йоостов проживает в маленьком городке Схевенинген неподалёку от Гааги. Отец Мартена работает аудитором, а мать – сотрудница фонда социального страхования. У них двое детей – двадцатитрёхлетняя дочь, изучающая медицину, и двадцатишестилетний сын, получивший образование фотографа, который в настоящий момент выполняет заказ немецкого журнала «Гео». «Он отправился в экспедицию на норвежский архипелаг Шпицберген», – с плохо скрываемой гордостью сообщил отец местному полицейскому, проводившему предварительное расследование.