Читать книгу "Дневник. 1873–1882. Том 2 - Дмитрий Милютин"

Вечером был я на лекции подполковника Плюцинского в зале Инженерного училища.

18 марта. Воскресенье. На разводе присутствовал новый французский посол генерал Шанзи. После развода заехал ко мне великий князь Николай Николаевич вместе со своим начальником штаба графом Павлом Андреевичем Шуваловым.

20 марта. Вторник. Сношения дипломатические касательно Восточной Румелии подвигаются туго. Италия подается на то, чтобы принять участие в смешанной оккупации, хотя и обставляет свое согласие разными оговорками. Но Порта артачится. Вопрос идет о том, где можно с меньшими неудобствами допустить присутствие турецкого контингента. Мы уже согласились было на занятие им Бургаса; но Столыпин на сделанный ему запрос ответил, что отнюдь не следует туда допускать турок, и указал на некоторые пункты близ южной границы Восточной Румелии в горах Родопских.

Сегодня во дворце был большой парадный обед в честь обоих новых послов – английского и французского.

21 марта. Среда. Бóльшую часть утра провел я в изучении картографических работ, приготовленных в залах Зимнего дворца для осмотра их завтра государем; поэтому не поехал в заседание Военного совета. Обедал во дворце с графом Шуваловым и Гирсом. После обеда, за чашкой кофе, читались полученные новые телеграммы и дипломатические депеши.

22 марта. Четверг. После моего доклада было обычное совещание по делам политическим, с участием графа Шувалова. Решено взять почин относительно плана предстоящей оккупации Восточной Румелии. Полагаем предложить распределение районов для каждого из пяти контингентов.

После совещания государь осматривал картографические и съемочные работы.

23 марта. Пятница. В прошедшем сегодня совещании у государя заявлены были вновь полученные предложения от Порты и от Лондонского кабинета: является мысль вместо смешанной оккупации довольствоваться согласием Порты на назначение генерал-губернатором Восточной Румелии нашего кандидата Алеко-паши (Вогоридеса) и оставление при нем на годичный срок международной комиссии, а также ее обещанием не вводить своих войск ни на Балканы, ни в другие части Румелии, за исключением одного только пункта, например, Бургаса. Предложение это обсуждалось сравнительно с прежним предположением о смешанной оккупации в том случае, если б контингенты были только от Англии, Австрии, России и Турции.

Граф Шувалов продолжает отдавать предпочтение этому последнему предположению. Канцлер и Гирс, как и прежде, не сочувствуют оккупации вообще и склонны к принятию турецкого предложения. Я не высказал положительного мнения. Решено отложить вопрос до завтра, в ожидании приезда генерала Тотлебена, который и прибыл вечером. Прямо с железной дороги он поехал к государю, а потом заехал ко мне. Я объяснил ему в коротких словах, как теперь поставлен вопрос, подлежащий обсуждению в завтрашнем совещании. Тотлебен решительно высказался против смешанной оккупации и в пользу турецкого предложения. Мнение свое он основывает на том соображении, что румелийские болгары уже настолько оперились, что турки не посмеют вступить в Восточную Румелию. По мнению Тотлебена, Турция в полном распадении; болгары же вооружены и [уже] готовы к борьбе, так что турки в случае вступления в Восточную Румелию встретят упорное сопротивление. Генерал в рассказах своих выставляет настоящее положение болгарского народа в весьма утешительных красках.

24 марта. Суббота. Обсуждавшийся во вчерашнем совещании вопрос относительно Восточной Румелии был снова предметом совещания сегодня, в присутствии генерала Тотлебена. Пришли к заключению, что настаивать на прежнем предложении нашем о смешанной оккупации во всяком случае было бы бесполезно; остается принять новые гарантии, предлагаемые Портой и Англией; но при этом выторговать всё, что возможно, для большего обеспечения Южной Болгарии от вторжения турок.

27 марта. Вторник. В прошлое воскресенье весь день потратил на полковое празднество конной гвардии: парад, завтрак у полкового командира (флигель-адъютанта полковника барона Фредерикса), обед во дворце.

Вчера и сегодня происходили обычные совещания по делам политическим с участием графа Шувалова и Тотлебена. Продолжаем обсуждать разные меры к устранению замешательств после выхода наших войск из Восточной Румелии. Еще неизвестно, как приняты в Лондоне и Константинополе наши оговорки к сделанным Портой и Англией новым предложениям. Являются новые затруднения и опасения: с одной стороны, в Восточной Румелии, по мнению Тотлебена и Столыпина, появление не только турецких войск, но и турецкого генерал-губернатора не обойдется без сопротивления. С другой – в Тырнове народное собрание постановило, вопреки прежним надеждам нашим, не приступать к избранию князя, предоставив это решение особому собранию выборных депутатов. Через это избрание князя значительно отдаляется, и почти нет уже возможности ввести окончательное правительство в Болгарском княжестве прежде истечения срока, назначенного Берлинским трактатом для русского управления. Что же будет в промежуток времени от 23 апреля до прибытия будущего князя? Решено телеграфировать князю Дондукову, чтобы он старался ускорить открытие нового чрезвычайного собрания и настоял на выборе князя ранее срока оккупации. Также телеграфировано ему и Столыпину, чтобы настойчиво велось дело вооружения болгар по обеим сторонам Балкан и развития образовавшихся в среде их «гимнастических дружеств».

28 марта. Среда. Отъезд в Крым еще отложен на 11 апреля; предлогом выставляется холодная погода. Сегодня совещание у государя было назначено позже обыкновенного, в половине второго, по случаю церковной службы, хотя государь не говеет на этой неделе. Рассуждали опять о положении дел в Болгарии и Восточной Румелии, по поводу полученных донесений от князя Дондукова и разговоров, которые вчера имели канцлер и граф Шувалов с лордом Дефферином. Генерал Тотлебен, оказывается, внушил особенное доверие к себе английскому послу, который думает, что для полного успокоения Европы было бы полезно окончательную эвакуацию Болгарии и Румелии поручить Тотлебену. По всему видно, что к князю Дондукову никто не имеет доверия, его заподозрили в неискренности действий и подстрекательстве болгар к сопротивлению.

Были также сегодня рассуждения о том, полезно ли графу Шувалову ехать обратно в Лондон через Вену; граф Шувалов высказывает надежду склонить графа Андраши на нашу сторону в вопросах, предстоящих делимитационным комиссиям; князь Горчаков опасается попытки графа Шувалова оторвать Австрию от Англии или, как он сам выражается, изолировать Англию.

Перед самым выездом моим из дому на совещание получил я записку от английского посла с просьбой назначить ему час свидания, по возможности немедленно. По окончании совещания я сам заехал к лорду Дефферину. Он встретил меня с большою предупредительностью и объяснил цель нашего свидания желанием узнать мои личные мнения, прежде чем отправить курьера в Лондон с донесением о последних своих разговорах с князем Горчаковым, графом Шуваловым и Тотлебеном. По словам лорда Дефферина, он задался целью убедить свое правительство в искренности и прямоте намерений русского правительства относительно Восточной Румелии и[47] побороть общее недоверие к нашей политике. После всего уже слышанного им от названных лиц ему хотелось еще иметь мое заявление о наших видах.