Читать книгу "Как убежать от любви - Вера Колочкова"

И снова ее скрутило рыданием. На этот раз было уже не так сладко плакать. Скорее горько. Наверное, спасительный хмель вышел с первыми слезами, и теперь ее уже ничего не спасет… И никто не спасет… Наверное, к утру она истечет кровью из глубокого пореза и умрет тихо. И этого даже не заметит никто. Потому что она одна на этом свете, одна… Господи, как же плохо-то! Как плохо, как отчаянно горько и безнадежно все…

Сквозь рыдание прошел рефреном какой-то посторонний звук, и поневоле прислушалась – что это? Потом сообразила – телефон звонит… Кто это вдруг о ней вспомнил? Ночью? Да где этот телефон, никак его не найдешь, зараза! Совсем рядом звонит… Ага, в кармане рюкзака… Она ж рюкзак за собой в комнату притащила, на кресло бросила…

Звонил Саша. Она даже плакать перестала, увидев на дисплее его имя, только очень сильно икнула от удивления. И протянула в трубку высоким гундосым голосом, будто снова заплакала:

– Да-а-а-а?!.

– Заяц, что с тобой? У тебя что-то случилось, да? Ну же, говори, не молчи! Я знаю, у тебя что-то случилось!

– А… Откуда ты знаешь…

– Да не важно! Вдруг проснулся среди ночи… Ты где сейчас? Дома?

– Да, дома… Я бутылку виски выпила, Саш… А еще я порезалась, кровь бежит… А еще я стишки смешные про зайца вспомнила, хочешь, расскажу? Значит, так… Зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка…

– Потом расскажешь! Я сейчас приеду, Заяц! Сможешь мне дверь открыть?

– Смогу, наверное… Ой, тут осколки кругом…

– Жди! Уже еду! И не ложись, а то уснешь! Подойди к двери и жди меня, поняла?

– Да… Подойду к двери и буду тебя ждать…

Она послушно прошла в прихожую, нежно прижимая телефон к груди. Телефон, из которого только что был слышен Сашин голос. Такой уверенный. Такой испуганный. Такой… Любимый… И как же хорошо стоять у двери, опершись о нее лбом, и ждать, ждать… Сашу ждать… И ни о чем не думать больше…

Он приехал и впрямь быстро. Она с трудом справилась с замком – мешала правая рука, обмотанная набухшим кровью кухонным полотенцем. Саша только всплеснул руками, увидев ее:

– Господи, Заяц… Ну как же так…

– А я не знаю, Саш… Просто мой отец умер, и…

– Что ты говоришь? Петя умер? Когда?

– Вчера похоронили… А они… Они от меня все отказались… Сказали, что нет доказательств… Ой, да ну их вообще! Я же не из-за них… Мне просто отца жалко, и себя жалко… Понимаешь, Саш? Он так хотел, чтобы я… Чтобы мы…

– Ладно, потом поговорим. Пойдем на кухню, я посмотрю, что с рукой.

– Это бутылка разбилась. Осколок прилетел. Крови много… И мне так больно, Саш…

– Тихо, Заяц, тихо… Сейчас все сделаем… Крови не будет… И больно не будет…

Он подхватил ее за плечи, повел на кухню, усадил за стол. Нашел в аптечке упаковку бинта, пузырек с перекисью водорода. Проговорил тихо:

– Потерпи, Заяц… Сейчас пощиплет немного… А голова у тебя не кружится, нет?

– Кружится… И еще мне почему-то холодно стало, трясет всю…

– А ты как думала – после бутылки виски тебе хорошо будет, что ли?

– Ой, меня тошнит…

– Сейчас, сейчас, потерпи… Вот я уже бинт почти наложил… Сейчас мы с тобой и до унитаза прогуляемся, и умоемся… А потом я тебе ванную горячую сделаю, с пеной… А руку ты на бортик ванны положишь и мочить не будешь, договорились?

Она кивнула, едва сдерживая приступ тошноты. Он увидел ее страдания, подхватил за талию, помог подняться со стула:

– Ну все, все… Пошли очистим желудок… Бедненький наш с Зайцем желудок, он же не знал, что виски зайцам не полагается… Что зайцы маленькие еще…

Потом она отмокала, согревалась в ванне. Слышала, как Саша в комнате сметает в совок звенящие осколки. Потом он пришел за ней с большой банной махровой простыней, поднял ее высоко над головой, проговорил насмешливо:

– Давай, Заяц, вылезай, я на тебя не смотрю… Сейчас обмотаю тебя простыней и в постель унесу, как маленькую…

– Да можешь и посмотреть, я вовсе не против! – проговорила ехидно, поднимаясь из ванны.

– Хм… Я так понимаю, ты ожила? Что ж, уже хорошо…

Он укутал ее простыней, подхватил на руки, отнес в комнату. Посадил на постель, рядом положил ее пижаму.

– Давай, ложись и спи… Завтра утром обо всем поговорим ладно?

– А ты что, домой сейчас уедешь?

– Нет. До утра останусь. Буду твой сон стеречь.

– Ну, если не уедешь, то… Полежи со мной рядом… Пожалуйста…

– Нет. Я на диване себе постелил. Все, Заяц, все! Ложись, спи… Вон у тебя уже глаза слипаются… Спокойной ночи, Заяц…

Она уснула сразу, будто в пустоту провалилась. За окном уже занимался рассвет. Редкие снежинки гладили оконное стекло. День обещал быть тихим и безветренным. А утро – счастливым. Потому что в нем будет присутствовать Саша. Он же сказал – утром поговорим…

* * *

– …Да, Заяц, я тебя понимаю… Но ты их все равно должна простить. Невозможно с такой обидой жить, сама себе плохо делаешь. И вообще… Учись быть сильной. Учись прощать. Эта наука тебе очень пригодится в жизни.

Она сидела за столом напротив Саши, вцепившись пальцами в теплую еще кружку, сердито хмурила брови. Когда он замолчал, пробурчала тихо:

– Да как, как простить-то? Я ж к ним в родственники не навязывалась… Они сами… Сначала дверь открыли и в дом впустили, объятия широко раскрыли, а потом… Пинком под зад… Ну разве так можно поступать с человеком, скажи?

– Ну, ты же не бездомный щенок, чтобы тебя из жалости в дом впускать, правда?

– Так и я о том же! А получается…

– Да брось. Ничего такого не получается. Понимаешь, Заяц, тут ведь в чем собака зарыта… Тут ведь наследство замешано… Деньги… А это обстоятельство всегда и всех на грех соблазняет. Ну, или почти всех… Устоять очень трудно, понимаешь? Только самые сильные устоять могут. И потому надо простить…

– Но ведь я не соблазнилась, правда? Я ж не побежала генетическую экспертизу заказывать? Не стала хлопотать, чтобы добыть биоматериал для установления степени родства?

– Не стала. И молодец, что не стала. Значит, ты сильная. Значит, у тебя степень внутреннего чистоплюйства довольно высокая.

– Чего? – коротко хохотнула она, глянув на Сашу. – Какого еще чистоплюйства? Объясни…

– Да что тут объяснять, Заяц. Все просто. Каждый свою жизнь живет, как умеет. И поступки в жизни совершает по степени своего собственного чистоплюйства. Кто-то не может и не хочет по головам идти, а кому-то вообще непонятно – как можно по ним не идти, если что-то для себя ухватить можно. Вот и Маша твоя… Ну, соблазнилась она на то обстоятельство, что через тебя можно перешагнуть, тебя отодвинуть… И она очень довольна собой, наверное. Удалось-таки. А ты по-своему живешь, ты так не можешь. Внутреннее чистоплюйство не позволяет. И ты тоже собой довольна. Ты так живешь, да… Каждому свое в этой жизни, всем сестрам по серьгам. Кому чистоплюйство, кому нечестная добыча. Если эмоции убрать да все это взвесить на чашах, то абсолютная составляющая одинаковой получится. Понимаешь?