Читать книгу "История с попугаем - Марина Серова"

Только тогда я повернулась к заложнику. Он корчился и кашлял на полу. Мужчине повезло – можно сказать и так. Удар прикладом превратил его лицо в окровавленную маску. Зато автоматная очередь ушла в сторону, всего одна из пуль прошила грудную клетку.

Заложник смотрел на меня – рослый, хорошо сложенный мужчина с синими глазами. Он захлебывался кровью, и было непонятно – то ли это из-за сломанного носа, то ли было пробито легкое. Я опустилась на колени и достала свою аптечку. Заложник вдруг дернулся и затих.

– Дыши! – заорала я и принялась вдувать воздух в его посиневшие губы.

Вскоре прибыла помощь. Моего заложника погрузили на носилки и увезли на «Скорой». Я забыла о нем в ту же минуту, как передала его с рук на руки медикам.

Спустя час мы уже сидели в самолете, летящем обратно в Москву. Всю дорогу я проспала, очнулась только в автобусе. К этому моменту я уже знала, как террористы проникли в аквапарк – командир посвятил нас в детали произошедшего. Их провел туда один из охранников. Ему пообещали солидную сумму в долларах. Но вместо обещанного он получил пулю в лоб одним из первых.

Операция закончилась удачно – из наших никто не подставился под пули. Во время штурма никто из заложников не пострадал, не считая моего «героя». Террористы перебили охрану и застрелили двоих мужчин в самом начале, когда те попытались оказать сопротивление. Для такого сложного объекта, как аквапарк, результат нашей работы можно назвать блестящим.

Помню, на обратном пути в автобусе я позвонила отцу и отменила встречу без объяснения причин. Ну чего тут непонятного? Предателей прощать нельзя.

Глава 8

Так вот кто такой мой Дюрер. И вот почему я его не узнала – это при моей тренированной профессиональной памяти на лица. После удара прикладом ему пришлось сделать пластику лица. Ранение зажило в положенный срок, а вот психологические травмы оказались куда серьезнее. Видимо, Альберт так и не смог до конца оправиться. И по этой причине перебрался в тихий Балахов. Учить детишек рисованию и основам безопасности.

Да уж, Альберту Дурову точно не помешал бы сверчок на счастье. Это же надо – второй раз в жизни человек мирной профессии стоит под дулом огнестрельного оружия! Ничего удивительного, что учитель так разволновался, – никому не пожелаю оказаться на его месте. Тем более травма в его сознании слишком свежа…

– Теряем время, – негромко произнес третий. – Монгол, веди ее в дом.

Могучий мужчина подошел ко мне и одним рывком вздернул на ноги. Рядом с ним я чувствовала себя котенком, которого схватила овчарка. Особенно меня тяготила пустота на месте кобуры. Пока я была в отключке, бандиты забрали мой «Глок», и сейчас он перекочевал в руки третьего. Телефона я, естественно, тоже лишилась.

– А с этим чего? – поинтересовался Швепс, кивая в сторону вольера.

– А этот пусть с попкой посидит, – едва заметно усмехнулся третий. – Он нам не нужен.

– Во, ему там самое место! – захихикал тощий.

Я бросила взгляд на Альберта. Художник лежал на полу вольера и выглядел, признаться, краше в гроб кладут. Но с панической атакой он справился, а значит, выдержит и остальное. Правда, я понятия не имела, что нас ждет. Ничего хорошего – это признал бы и самый забубенный оптимист.

Швепс ударом ноги распахнул дверь сарая, и я обнаружила, что на улице уже стемнело. Однако это сколько же я была в отключке? И что произошло за это время?

Пока меня тащили через двор, я пыталась сопротивляться. Но сопротивляться Монголу было все равно что плевать против ветра. Конечно, будь мы тет-а-тет, я бы что-нибудь придумала, но нас сопровождали еще двое, причем с оружием. Так что я не стала дергаться. Посмотрим, что происходит в доме.

Я понимала, что звать на помощь бесполезно – дом Муромцевых стоял на отшибе. Даже если мои вопли услышат соседи, чем они могут помочь? Пока еще сообразят, что это не просто разборки на почве совместного распития домашнего самогона под названием бимбер…

В доме находился четвертый из банды Козыря – чуть поменьше Монгола, но тоже здоровяк, каких поискать. Если не Илья Муромец, русский богатырь, то Добрыня Никитич уж точно. У него при себе имелся обрез, еще я отметила рыбацкий нож в замасленных ножнах – похоже, принадлежавший хозяину дома. Под прицелом Добрыня держал Колю Муромцева – да, Зоя сказала правду.

Вид у Николая был хуже некуда, не то чтобы его сильно били – нет, просто я никогда не видела этого крепкого дядьку в таком состоянии. Он настолько боялся незваных гостей, что у него зубы порой лязгали от страха. По бледной физиономии градом катился пот. Коля вытирал его рукавом клетчатой рубашки, но без толку – видимо, так у него проявлялось нервное напряжение.

Монгол толкнул меня в кресло и встал за спиной. Этому не нужно было оружия – он мог порвать меня голыми руками. Я вспомнила слова Галины Мироновой, «капитанской дочки». У каждого в банде Козыря была своя специализация. Интересно, за что отвечал этот громила?

– Ну, здравствуй, Коля, – проговорил третий. – Давно не видались, кореш.

– Повезло мне, – пробормотал Муромцев. – Сукой буду, если не так. Повезло.

– Расскажи, как было дело, – предложил третий, удобно располагаясь напротив Николая.

– А ты, Зоюшка, пожрать нам чего-нибудь сообрази. С утра ни крошки. Сделаешь?

– Да я мигом, Вадим Михалыч, – заволновалась хозяйка. Бочком-бочком Зоя отступила в кухню.

– Швепс, проследи там, – лениво бросил третий, у которого неожиданно обнаружилось нормальное человеческое имя. Тощий кивнул и скрылся вслед за Муромцевой.

Николай с тоской посмотрел вслед своей жене. Видимо, ее присутствие придавало ему уверенности.

– Продолжай, Коля, – предложил Вадим Михайлович. – Ты на самом интересном месте остановился.

Муромцев завел глаза к потолку, как делают люди, собираясь солгать, и начал рассказ:

– Ну, это… сидел я в машине, как Козырь велел, – Коля окинул быстрым вороватым взглядом троицу бандитов, – тут как раз стрельба началась.

– Как менты подъехали, видел? – лениво бросил ему третий.

– Да вы чего?! Не видал, чтоб мне в гроб…

– Не торопись, – усмехнулся Монгол. Добрыня шевельнул обрезом, и Коля зачастил:

– Не видал я их! Они с другого входа зашли. Тут стрельба началась.

Он обвел взглядом физиономии бывших подельников и неожиданно визгливым, каким-то бабьим голосом заорал:

– Я до последнего ждал! Думал, вы щас выскочите, а я вас подберу. Только когда Лысый из окна выпал, прямо перед моей тачкой грохнулся, весь капот мне мозгами забрызгал, тогда я газанул с места, себя не помнил, очухался только за городом. Километров пятьдесят отмотал, а как, не помню. Вы мне чего, не верите?

– Верим, Коля, – усмехнулся третий. – Если б не верили, мы бы с тобой не беседовали. Испугался ты. По-человечески это понятно.