Читать книгу "Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе - Полина Елизарова"

Незадолго до твоего отъезда я решила расстаться с мужем.

Случилась одна история, но мозги тебе трахать не буду, тем более, как я теперь понимаю, дело было как раз не в ней…

Ох… Чувствую, ща понесет)

Отношения – это некая болтающаяся между небом и землей капсула, которую двое отчаянно пытаются приземлить, чтобы обрести устойчивость, и одновременно эти двое по микронам выверяют свой общий центр, позволяющий сохранять внутри капсулы баланс. И в этой работе каждый использует свои подручные инструменты.

Мне помогло танго.

Оно, во-первых, разрушило мои иллюзии: я наивно полагала, что что-то обретаю в лице чужого партнера, а на самом деле давно уже теряла своего.

Во-вторых, танго научило целиком принимать другого человека, здесь и сейчас, без рефлексии, фрустрации и проекций.

Конечно, в наше демократичное время можно танцевать и соло, никто особо не осудит – напротив, поддержат и поймут, но… в самой природе человека заложена такая странность: он не хочет жить для себя. НЕ ХО-ЧЕТ!

Ну, летают в атмосфере хлипкие капсулки на одного пассажира, и однажды их снесет ураганом, а они даже не поймут, зачем все это было.

Бинго! Общий центр – самое главное во всей этой истории.

Отдать для равновесия чуть больше заботы, тепла, любви, понимания.

Отдать для того, чтобы твоя собственная опора стала сильнее.

Теперь ты тоже должна это чувствовать и понимать.

Но вообще – решай сама, твое это все было или нет.

Надь, может, ты уже знаешь о том, что мы нашлись с «майоршей»)

Только теперь бери выше, она уже «подполковничиха»)))

Эй, тангерша, мы тебя здесь очень ждем)

Вера и Люба

11 апреля

Садовое кольцо

– Давай-ка еще раз вот так улыбнись!

– Вер…

– Слушай, когда напишешь свою лучшую статью, ты тоже захочешь ее сто раз перечитать.

– Не до статей мне сейчас. Хочу вообще удалиться из фейсбука… Блин! Пора мне уже гонорар за фотки требовать. В самом деле круто получилось, согласна…

– Мне, кстати, забавная мысль пришла в голову. Сколько лет в стоматологии, но только глядючи на тебя так четко это осознала. Практически все, что у тебя есть, может сгодиться и другому: квартира, машина, одежда и украшения, твой муж и твой сын, даже твои печень, сердце и почки. А зубы – нет! Сколько было вложено нашего общего труда, а кому они, кроме тебя, нужны? Никому. Зубы, как и душа, уникальны. Мы недооцениваем их значимость. Беречь их надо смолоду, так же, как свою неповторимость.

– О как… Верк, если бы не позитив, который из тебя так и прет, я бы подумала, что ты, мать, рехнулась. Я прямо с ужасом представила себе огромный гвоздодер и лоха, который одной темной ночью у меня все зубы вырвал, а потом примерил и обломался.

– А-ха-ха! Это называется… ха-ха-ха… элеватор, дурында!

– Чего-то мне не смешно. Давай-ка мы лучше селфи сделаем и Надьке отправим.

Вера и Надя

11 апреля

Москва. Улица Пивченкова

– Привет. Как и обещала, изложу свои мысли насчет Алексея. Давай сразу договоримся: я ни на чьей стороне, так что, прошу, не воспринимай предвзято.

Я уверена, что Алексей, живя с тобой, даже не предполагал всей интенсивности твоих истинных переживаний. Так уж мы устроены, что хорошо видим только вдаль. Чужих жалеем, а свои и так никуда не денутся.

Надь, за этот месяц он очень изменился…

Не то чтобы стал принципиально другим человеком, а… будто верхнюю пуговицу у сорочки расcтегнул.

Даже Ромка мой удивлен его нынешним душевным состоянием. Они на днях встречались… Не переживай, Ромка вообще не в курсе, что там у вас стряслось.

Мужчины многого сказать просто не могут, то ли слов у них нет, то ли наоборот: все-то они знают и жадничают делиться словами всякий раз, когда, по их мнению, и без этого можно обойтись. Вообще черт их, мужиков этих, разберет…

Давай-ка расскажу все по порядку.

В первые дни после твоего отъезда Алексей молнии метал – даже спецслужбы хотел подключить к твоей поимке, но нам с Кристиной все-таки удалось его охладить: девушка ты взрослая, закон не нарушила и имеешь право перемещаться, куда захочешь.

Потом вдруг решил все бросить, оставить на нас с Кристинкой мальчишек и лететь за тобой в Аргентину.

Ох, Надька, не ту я профессию выбрала, погиб во мне хороший психолог… Хотя, надо признаться, без Дмитрия Павловича не обошлось, мы с ним долго всю эту ситуацию раскладывали, и он дал мне несколько ключиков, как именно убедить Алексея, чтобы он в своем гневе не наломал еще больше дров.

Алексей человек рациональный, моим аргументам он внял. Еще с неделю мы с ним перезванивались-переписывались, и как-то вечером он вдруг попросил меня заехать.

Мальчишки уже спали, мы прошли на кухню.

Гляжу: передо мною живой труп с воспаленными от отчаянья и бессилия глазами.

А я еще по телефону поняла: что-то важное и очень для него болезненное хочет сообщить.

В тот вечер он комп твой изучил, а конкретно – историю поиска.

Про авиабилеты и бронь в гостинице ты догадалась удалить, а вот последние открытые страницы там так и болтались.

Одним словом, и я теперь в курсе…

Проговорили полночи, коньяк дорогущий глушили под разговор. Дмитрий Павлович в машине весь извелся. Сам виноват: уехать не захотел, когда смекнул, что дело деликатное, разговор на полуслове не оборвешь.

Не знаю, как слова-то подобрать, чтобы ты услышала меня и совсем от нас не закрылась…

Собственный горький опыт заставил меня на многое посмотреть другими глазами.

Не может быть только один из двоих виноват, понимаешь?

Не спал он с этими девками на работе, а если что-то было когда-то и где-то, то поверь – я это хорошо уловила: не в радость ему все было, а в муку мученическую.

Ох, прорвало его в тот вечер…

Я и не знала, что он может быть таким искренним, таким уязвимым.

Рассказал, как после рождения Сашки ты еще отвечала ему теплом и нежностью, как изредка, но все же кокетничала, соблазняла.

Но после того, как ты Гришку родила, он начал ощущать, что совсем не нужен тебе как мужчина.

«Казалось, – говорил, – она даже рада была, когда мальчишки заболевали, чтобы был повод в детской ночевать, а не в нашей постели».

В карьере он стремительно шел вверх, проблем с каждым днем все прибавлялось, и нервы истончались до предела.