Читать книгу "Проклятие – миньон! - Татьяна Коростышевская"

– Вы сейчас пытаетесь меня в чем-то обвинить?

– Именно, милая! Ты провоцируешь меня постоянно, возбуждаешь любопытство и страстный интерес.

– Так вы из интереса оставили меня сегодня при себе?

– Нет. – Мармадюк сел на постели. – У меня были другие планы.

– Какие? – Я тоже села и нашла в смятых простынях свой серебряный пояс.

– Такие, о которых я чуть было не забыл, обнаружив в своих объятиях не вертлявого мальчишку, а стонущую от желания женщину.

Последние слова были сказаны таким хриплым голосом, что я стала торопливо распутывать серебряные звенья, чтоб побыстрее стать графом Шерези, так сказать, от греха.

– Не торопись, – остановил меня шут, – так будет даже забавней. Приглашаю вас, юная леди, составить мне сегодня компанию в прогулке по городу.

Я захлопала в ладоши: выбраться хоть ненадолго из дворца – это было здорово. А еще меня радовало, что, кажется, его шутейшество потерял ко мне интерес. Я наблюдала за ним исподволь, пока он ходил по комнате, выворачивая на пол содержимое каких-то сундуков. Мармадюк красавчиком точно не был, даже будь его нос чуть короче или менее резки черты лица, им никогда не удалось бы достичь той гармонии черт, которая присуща, например, Патрику лорду Уолесу, самому красивому из знакомых мне мужчин. Но было в лорде-шуте нечто, чем даже Патрик не обладал: зрелая сила, которой хотелось покориться больше, чем красоте.

Интересно, не ощущаю ли я в глубине души разочарование, что ничего не случилось, что лорд Мармадюк предпочел оставить меня мальчиком при королеве, а не женщиной в своей постели?

– Переоденься, – на стул у стены опустилось шелковое платье. – Что за синяк у тебя на скуле?

Я открыла рот для ответа, но Мармадюк поднял руку, останавливая меня, и прислушался.

В коридоре разговаривали, даже, скорее, спорили на повышенных тонах.

– Спрячься. – Шут кивнул в сторону клозета.

– Вы выставили охрану снаружи? – шепотом спросила я, подхватывая со стула женскую одежду.

– В постели с ними нам было бы тесновато.

Мармадюк отпер дверь, я юркнула за ширму. Здравствуй, мое милое пристанище времени темного полнолуния! Я хихикнула от внезапности нахлынувшей сентиментальности. Что я несу? Виделись уже сегодня и неоднократно, с утра раз пять точно.

Я расправила платье. Темно-лиловый плотный шелк, отделанный лентами и кружевом. Фасон скорее не ардерский, а доманский. Я опять хихикнула. Кто бы мог подумать, Шерези, что за месяц в столице ты научишься разбираться в моде? Наверное, тот, кто никогда не общался со Станисласом Шарлем Доре более пятнадцати минут кряду.

Приложив платье к груди, я любовалась своим отражением в настенном зеркале. Было оно мутноватым, просто полированной медной пластиной, но даже так мне удалось рассмотреть две вещи – темно-лиловый шелк мне шел, а темно-лиловый синяк – нет.

Маменька учила меня с почтением относиться к старости, и те слова, которыми я вполголоса назвала сейчас канцлера ван Харта, точно не одобрила бы. Зловредный старикашка! Одной ногой в чертогах Спящего, а какой сильный удар!

Я выглянула наружу, не опасаясь быть замеченной, ширма скрывала вход в клозет. Лорд Мармадюк беседовал с лордом Виклундом, лорд Доре, судя по фоновому бренчанию, тоже присутствовал при беседе.

– При всем уважении, мой лорд, – бормотал Оливер, – но если бы вы позволили нам сейчас убедиться, что граф Шерези жив и здоров, вы бы сняли камень с моего сердца.

– На вашем, любезные лорды, месте, я сидел бы тише мыши со всеми вашими камнями и пытался не попадаться мне на глаза после бесчинства в госпиталии. Цветочек выполняет мое личное распоряжение.

– Буду вынужден настаивать. – Оливер говорил вежливо, но твердо.

– Буду вынужден пренебречь вашей настойчивостью.

– О бесценный лорд, – Станислас пустил петуха, видимо, от волнения, – мы доверяем вам всецело, но когда граф Шерези остался с вами наедине в последний раз, его отравили.

– А когда он остался наедине с Гэбриелом ван Хартом, отравили последнего, – сказал Мармадюк. – Может, дело не во мне, а в вашем Цветочке?

Святые бубенчики, ну что Мармадюк интригует на пустом месте? Сейчас я выйду к своим друзьям… Да, да, Шерези! Вперед, покажись, можешь еще сорочку пониже спустить, пусть они на тебя, красавца, полюбуются. А Виклунд сразу жениться полезет. Ты этого хочешь? Чтоб выйти к лордам, сначала нужно надеть пояс, а чтоб надеть пояс, нужно отлипнуть от двери клозета и пробраться к кровати, на которой этот фаханов пояс остался, по открытому всем взорам пространству. Туше?

К несчастью, умная мысль посетила меня уже в движении, я запнулась, вынеся ногу за ширму, и отпрыгнула, повалив на себя конструкцию. Мармадюк соображал быстрее, чем я.

– Ждите в коридоре. – Он выставил моих друзей за дверь и, прежде чем хлопнуть створкой, добавил: – И не вздумайте устраивать осаду здесь, Цветочек выйдет через минуту.

Я путалась в лиловом платье, ширмовых створках и собственных конечностях.

– Говори тише, – Мармадюк помог мне подняться, – твой голос сейчас вовсе не похож на мальчишеский фальцет Шерези.

– У графа Шерези тенор, – гордо ответила я, отбрасывая его руки со своих плеч, – спросите хоть у великого музыканта лорда Доре.

– И нисколько не похож на нынешнее мурлыканье. Ты же не хочешь, чтоб твои друзья решили, что моим заданием для графа Шерези является любовь втроем?

На мурлыканье можно было и обидеться, но я не стала. Вместо этого быстро застегнула на талии пояс и, поправив, сколь возможно, сорочку, отперла дверь покоев.

Стражи в коридоре было немного – пять человек, что ровно на пять больше, чем обычно.

– Ты жив? – Великан повернул меня из стороны в сторону, взяв за плечи.

– Ты не отравлен? – Менестрель ограничился взглядом. – Синяков вроде не прибавилось? У тебя и раньше ведь на лице это было?

– Это, – Виклунд опять меня повертел, – было раньше, это граф Шерези благородно подставился дряхлому Адэру. Ах, ты спал, когда Цветочек описывал всю эпичность их противостояния.

– О, с тобой Цветочек разговаривал? Меня он только поносил и щелкал по лбу.

– Меня он тоже поносил, – успокоил друга Оливер, – и щелкал, просто, видимо, нежный пальчик нашего любезного графа быстрее уставал на железном лбу тиририйского болвана.

Слова мне вставить не давали, я и не порывалась, умилялась заботе обо мне двух достойных ардерских дворян. Интересно, на какой день я заметила бы исчезновение одного из них? Не на первый и даже не на второй. Как-то так сложилось, что пропадала и влипала в истории именно я, а Оливер со Станисласом были моим пристанищем, гаванью и отчим домом одновременно, именно к ним я возвращалась после передряг. Станислас, Оливер… и Патрик. Я даже испугалась, что мысленно на мгновение вычеркнула ленстерца из нашего круга, это, конечно же, была случайность, но она мне не понравилась.