Читать книгу "Ранняя пташка - Джаспер Ффорде"

Я сказал, что уезжаю в самое ближайшее время, но пообещал иметь это в виду.

Усмехнувшись, Трикл направился к Дормиториуму, на котором висела вывеска «Хоуэлл Гаррис».

– Ты с ним держи ухо востро, – сказала Аврора, когда он отошел достаточно далеко. – Для поручителя единственным мотивирующим фактором являются деньги. Но он берет взятки, что делает его полезным.

Мы двинулись дальше, у рекламного плаката свернули налево, прошли мимо заправки, также закрытой, и, повернув направо, очутились, как мне показалось, в парке заброшенного особняка. Мы поднялись вверх по пологому склону, мимо летней веранды с заколоченными окнами. Теперь мы уже находились в противоположном от «Гибер-теха» конце долины, и хотя комплекс виднелся россыпью мерцающих огоньков, разглядеть в темноте очертания зданий было уже невозможно. Пока я размышлял над этим, с неба на дорогу позади нас свалилась сова, слабо трепещущая крыльями на снегу. Сов не было среди тех семи видов птиц, что зимовали на Альбионском полуострове.

Мы углубились в спальный район. Вокруг нас лесом гигантских поганок поднимались Дормиториумы. Все до одного были больше Cambrensis, но все имели традиционную форму: круглые крошечные окна, остроконечная коническая крыша.

Я обратил внимание на то, что по мере того как мы продвигались от башен, обращенных к солнцу, к более дешевым на северной стороне, качество Дормиториумов непрерывно снижалось. Шесть строений до третьего этажа представляли собой груды строительного мусора, а от двух-трех остались лишь стоящие на поверхности пустые железобетонные кольца; упрятанные глубоко под землю Чугунки едва теплились, выделяя ровно столько энергии, чтобы не замерзли расположенные над ними плиты. Но когда я уже начал опасаться, что Аврора собирается поместить меня в сарай для Зимнего скота, она остановилась и указала кивком на большой Дормиториум, маячащий перед нами в наполненном кружащимся снегом полумраке.

– Добро пожаловать в «Сару Сиддонс», – сказала она.

«Сара Сиддонс»

«…Профессией ночных сторожей, из которых вышли привратники, издревле традиционно занимались евнухи. Хотя теперь это требование уже не является обязательным, Почтенная гильдия ночных сторожей упрямо цепляется за старинный обычай, что по-прежнему встречает в обществе понимание: большинство людей считают, что задачу шестнадцать недель кряду расхаживать по коридорам лучше доверить тому, кто в самом прямом смысле полностью отдался этому призванию…»

Справочник по Зимологии, 6-е издание, издательство «Ходдер и Стоутон»

«Сиддонс» имела в высоту не меньше тридцати этажей и была необычайно широкой – безошибочное свидетельство престижного в прошлом жилища. Фасад был сначала отштукатурен, а затем покрыт насечками, под портлендский камень; декоративный вход украшали зевающие ночные сатиры и снежные нимфы. Дормиториум выглядел внушительным, но убогим, чему не способствовало его местоположение: дешевый район вдали от центра города был застроен небольшими промышленными зданиями, что придавало ему бедный и запущенный вид.

– Да, знаю, – сказала Аврора, словно прочитав мои мысли, – та еще дыра. Когда его только построили, он стоял на солнце, и ничто его не заслоняло, но с годами перед ним появились другие, более современные Дормиториумы.

После того как мы развесили верхнюю одежду и сменили теплые сапоги на тапочки, я огляделся вокруг. Кто-то предпринял попытку вдохнуть свежие силы в грязную обстановку, но у него ничего не получилось. Плохо сочетающиеся ковры и предельно простая модернистская мебель только придали когда-то выразительному вестибюлю дешевый и запущенный вид, а многочисленные слои неуклюже наложенной краски отняли своеобразие у лепнины. Я принюхался. Как и в «Джоне Эдварде Джонсе» в Мертире, в воздухе присутствовал тонкий, но безошибочный запах сна – липкий пот и неприятное дыхание зимней спячки, смешанное с затхлым воздухом, выдыхаемым сквозь нечищеные зубы.

Привратник уже ждал нас. Безукоризненно одетый, почти совершенно лысый, в маленьких очках в золотой оправе на носу, с головой по форме настолько близкой к правильной сфере, насколько только может быть человеческая голова. Мне сразу же вспомнился доктор Бунзен [84] из «Маппет-шоу», и я издал непроизвольный смешок. Прищурившись, привратник пристально посмотрел на меня.

– Ты ведь подумал о докторе Бунзене, так?

– Нет.

Он молча поднял бровь.

– Да… ну самую малость. Извините.

– Младший консул Уортинг, – спросила Аврора, – я могу представить тебе привратника Ллойда?

Должно быть, у меня на лице отразилось удивление, потому что привратник вздохнул и сказал:

– Да, тот самый привратник Ллойд. Худшее, что я сделал в своей жизни, – это когда по просьбе Икабода служил приманкой для Зимнего люда.

– Потому что было очень страшно?

– Нет, меня выводит из себя то, что приходится бесконечно повторять эту историю. У меня в голове двадцать лет непрерывно крутятся слова «Одинокого пастуха» [85], но хотя это порой раздражает, из плюсов то, что когда я в подавленном состоянии, при мысли об этой истории моя походка становится бодрой.

Исполнив припев песни, Аврора улыбнулась.

– Она самая, – добродушно произнес привратник, подходя ко мне, чтобы заключить в объятия.

От него пахло мылом с ароматом лимона, мешками для пылесоса и нафталиновыми шариками, и он был на целую голову ниже меня.

– Добро пожаловать в Трясину, – сказал он. – Здесь не так плохо, как говорят. Я тут слышал про мистера Моуди – очень жаль. Кто нажал на спусковой крючок?

– Мистер Хук, – сказала Аврора, – и, опережая твой следующий вопрос, это была самооборона.

– М-да, известия разносятся быстро, – заметил я.

– В нашем Секторе семьдесят шесть привратников, – сказал Ллойд, возвращаясь на свое место за стойкой регистрации, – и никто из нас не осмеливается Зимой выйти на улицу. Вот тут приходится очень кстати постоянно открытая линия в телефонной сети. Достаточно просто снять трубку и говорить. Обязательно найдется кто-нибудь, кто слушает, а если не найдется, то скоро он непременно появится. Ну а если и из этого ничего не выйдет, всегда можно поговорить с самим собой или послушать треск статического электричества. Если честно, треск статического электричества успокаивает лучше, чем слушать разглагольствования многих моих коллег – особенно мистера Рубукона из «Джорджа Мелли» [86]. Чем я могу вам помочь?