Читать книгу "Исчисление ангелов - Грегори Киз"

Он не знал, надолго ли ушел рабби. В конце концов, нет ничего ужасного в том, что он просто посмотрит, что есть интересного. Старик же обещал дать им книгу. И если он сейчас найдет «Сефер», то это не будет воровством, а всего лишь осуществлением обещанного.

Удовлетворенный подобными рассуждениями, он стал отходить от окна вглубь комнаты, насколько возможно осторожно, прислушиваясь, затаив дыхание, хотя, казалось, что все звуки поступают только с улицы, в доме – тишина. Осторожно он достал из кармана камзола ключ от эгиды, в глаза ударил белый свет, радужное сияние свернулось.

Как и предполагал, он оказался в спальне, чья обстановка поразила своим аскетизмом. Дверь, ведущая из спальни, была чуть приоткрыта.

Осторожно, вздрагивая при каждом скрипе половицы, он подкрался к ней и выглянул. Увидел лестницу и еще две двери. Немного успокоившись, так как не заметил ничего подозрительного, он выскользнул из спальни и направился к двери по левую руку, вспомнив, что рабби поднимался наверх, когда уходил за якобы «Сефер Ха-Разим».

Там оказалась библиотека, и сердце Бена подпрыгнуло и оборвалось – подпрыгнуло от радости, что библиотека так быстро найдена, оборвалось от ужаса – его глазам предстало огромное количество книг, никак не менее тысячи, и все на древнееврейском. Ругаясь, он тихонько закрыл за собой дверь и направился к полкам, заставленным книгами, прошел мимо столика, на котором лежали алхимические приборы, – мензурка, ступка с пестиком и, по всей видимости, барометр. Его охватила тоска, сколько же времени у него уйдет на поиски книги! Вздохнув, он начал обход полок слева, ища книги, заглавие которых начиналось с древнееврейской «С». Нашел одну, сравнил ее заглавие с названием, написанным рукой Ньютона, пошел дальше.

Часы на стене тикали, отсчитывая время. Прошел час, а «Сефер Ха-Разим» не была найдена, а он успел просмотрел только малую часть библиотеки, и внутренний голос подсказывал ему, что он ничего не найдет. И тогда Бен начал рассуждать: что бы сделал он, Бенджамин Франклин, если бы к нему пришли какие-то незнакомые люди и попросили у него книгу, которую ему не хочется отдавать? Конечно, он бы ее спрятал, а если бы нежеланные просители вернулись, то он бы стал утверждать, что у него этой книги никогда и не было. Руководствуясь приказом императора, они могли бы обыскать его полки, но ничего бы не нашли, и им бы ничего не оставалось, как поверить в его ложь.

Но почему же старик сразу не обманул их и не сказал, что у него нет такой книги? Вероятно, он счел себя вправе не давать то, что являлось его собственностью. Бен готов был с этим согласиться – собственность человека должна ему и принадлежать, – но его личные интересы шли вразрез с этой истиной. И вообще, зачем старик обманул его?!

Он оставил в покое полки с книгами и принялся оглядываться, размышляя, куда же можно было спрятать книгу. Где тут у рабби могут быть потайные ящики, секретные шкафы? Он проверил стол, заглянул под ковер на полу, но ничего не нашел. Он бродил из комнаты в комнату, уже совершенно уверенный, что в доме, кроме него, никого нет, он заглядывал в шкафы и буфеты, в коробки и ящики, и все без толку.

В который раз обходя дом, размышляя, сколько еще старик будет отсутствовать, он вдруг обратил внимание на некоторую странность на кухне. На чистом деревянном полу была рассыпана черная земля вперемешку с песком. Это были единственные следы грязи в безупречно чистом доме. Он пошел по едва заметному следу, и тот привел его в кладовку. Он уже был здесь но сейчас он осмотрел помещение более пристальным взглядом и заметил медный крюк на дальней стенке. Он покрутил его, и стена со скрипом, тяжело отодвинулась и открыла вход в кромешную тьму.

Казалось, будто черная как смола темень испугала пламя свечи, и оно задрожало, заметалось из стороны в сторону. Бен подумал, как давно он не прикасался к свече, хотя раньше он был учеником отца в свечной лавке и сам делал их чуть ли не каждый день. На некоторое время свечи вышли из обихода, их сменили алхимические лампы, но потом и лампы стали редкостью, так как их делали в основном в Англии и Голландии, а там сейчас производство и торговля переживали трудные времена. Как бы то ни было, в свете свечи он мало что мог рассмотреть, лишь запотевшие каменные стены. Нос его поведал ему о большем – в подвале пахло не только сырой землей, но еще серой и аммиаком. Знакомый ему едкий запах алхимической лаборатории.

Лестница закончилась, ноги ступили на грязный пол, и здесь пламя свечи успокоилось, выровнялось и сделалось ярче. Он стоял в помещении, напоминающем по форме пузырь, с куполообразным потолком, от стены к стене – не более тридцати футов, пространство пугало и давило своими маленькими размерами. Для чего же это помещение предназначено?

Об этом не трудно было догадаться, взглянув на довольно большой каменный стол, где размещались стеклянные колбы, реторты, фарфоровые мензурки, древняя лампа и статуэтка, робко блеснувшая в свете свечи. Очень осторожно он зажег лампу.

В более ярком свете ему сразу бросились в глаза две вещи, и мурашки побежали у него по спине. Во-первых, стол был вовсе не стол, а каменная крышка саркофага. Во-вторых, свет лампы падал на единственную книгу, толщиной не более дюйма. На поблекшей золоченой обложке он прочитал «Сефер Ха-Разим».

– Ах, вот ты где, моя хорошая, – прошептал он, беря книгу обеими руками, изумляясь, через что ему пришлось пройти, чтобы добыть эту тонюсенькую книжицу.

Исаак бен Иешуа, должно быть, хорошо посмеялся, вручив ему тяжеленный фолиант.

«А сейчас, – подумал Бен, – скорее бежать отсюда. От этой могилы, из этого дома, из этого странного квартала».

Из предосторожности он включил эгиду на низкую частоту колебаний и в этот самый момент увидел нечто, что привлекло его внимание и встревожило.

Краем глаза в преломленном свете он заметил какую-то тень. Вначале он подумал, что это его собственное отражение, но тень метнулась в его сторону.

Было такое ощущение, что паук вцепился ему в губы. Сделалось и смешно, и страшно, так что он просто замер в остолбенении, пока тень приближалась – это был какой-то безгласный призрак, без лица и признаков пола. И лишь когда призрак протянул к нему пальцы, похожие на тонкую пленку масла на темной воде, он пришел в себя, но было уже слишком поздно. Призрачные пальцы проникли в его грудь, к самому сердцу. Вдруг его окутало белое пламя, которое как-то странно потрескивало. На мгновение он почувствовал, как будто щипцами сдавило сердце, и это вызвало нестерпимую боль, словно тяжелый камень придавил ему грудь. Раздался ужасный крик, такой неестественный и резкий, что Бен не сразу понял, что это его собственный крик. Вспыхнула молния, и послышались раскаты грома, и Бена резко отбросило к стене, а призрак преобразился: Откуда-то появилось голубое пламя и обвило его.

Он не помнил, как оказался на верху лестницы, грудь сдавливало, и голени сильно болели, словно, поднимаясь, он ударялся ими о каждую ступеньку. Мельком заметил, что книгу он не выпустил, все так же сжимает в руке. Подвывая от ужаса, Бен с грохотом вернул на место отодвинутую стену и бросился к входной двери, напрочь забыв о своем намерении покинуть дом тихо, никем не замеченным. То, что произошло с ним в доме, походило на сон, который он видел прошлой ночью: там, во сне, он бежал, бежал, как дикий зверь, чтобы спасти свою шкуру. И события сна были более реальными, нежели сама реальность, с которой он только что столкнулся.