Читать книгу "Распутницы - Алексей Наст"

— Опять вы меня пугаете, гражданин начальник.

— Гражданин следователь… Как я понимаю, говорить сегодня вы не намерены.

— Отчего? Давайте поговорим. В камере скучно.

— Что было в сумках?

— Каких? — Игошин напрягся.

Геннадий уловил этот мимолётный порыв. Ага, он был прав в своих предположениях — именно сумки здесь самое главное.

— Которые вы спрятали в заброшенном квартале.

— Не знаю ничего о сумках. Кто вам сказал, что у нас были сумки?

— Сотрудники ГИБДД, они видели — вы и ваш подельник, отстреливаясь, покинули машину, в руках держали по объёмной спортивной сумке.

— Им пригрезилось. Мало что с испугу покажется. Думаете, им страшно не было нас ловить?

— Если и было, то не до такой степени, чтобы жопу с пальцем спутать.

Игошин ничего не сказал.

— А ведь я могу вас отпустить, — вдруг сказал Геннадий, задорно улыбнувшись.

Игошин недоуменно воззрился на него.

— Сижу вот, любуюсь вашей спесивой физиономией и терзаюсь: отпустить или не отпустить? Могу повезти вас на место задержания, якобы уточнять детали, а там вы сбежите… Бывает такое, поверьте.

— Зачем это? — В глазах Игошина заиграла усмешка. Он понял, что следователь издевается над ним, развлекается, одновременно пытаясь заинтересовать.

— Из корыстных интересов. Да, да, не округляйте глаза. Вы алчны. А чем я хуже вас? Есть человек, гражданин Игошин, который, в отличие от меня, знает, что в ваших сумках.

Игошин даже вздрогнул от такого неожиданного перехода.

— Знает, и просто проходу мне не даёт, чтобы я вас ему продал. Хотите? Уверен на все сто — он не ваш доброжелатель. Он вырвет вам печень через задницу, но расколет, где вы спрятали сумки.

Игошин уже успокоился и принял благодушный вид:

— Блефуете.

Геннадий нажал на кнопку, вызывая конвоира.

— Хорошие деньги за вас дают, Игошин. Вот и маюсь, что мне выгоднее: продать вас или остаться безупречным ментом и довести дело до суда?

Вошёл конвоир.

Геннадий улыбнулся Игошину: мол, думай, подонок, комбинируй, а вечером вновь побеседуем.

— Значит, отсидеть срок и выйти на свободу всё-таки можно? — спросил Игошин, всё так же посмеиваясь.

— Всё можно, гражданин подследственный. При желании.

Когда Игошина увели, Геннадий нервно отёр лицо рукой — правильно ли поступил, надавив на Игошина? Что даст эта игра в открытую? Игошин обдумает все «за» и «против» и выдаст тайник с товаром? Ага, и к убийству и угону добавит себе ещё что-то… Транспортировка наркотиков? Ограбление (если в сумках краденные вещи)? Во всяком случае, шанс есть — Игошин может поверить, что он, следователь Егоров, в состоянии пойти из-за денег на сделку с совестью, и у него выбор простой — добавить к сроку лишнюю статью или подохнуть проданным подельникам… А почему подохнуть? Наоборот, за успешную операцию по спасению товара Ондатр своего курьера может спрятать на каком-нибудь курорте с липовым паспортом…

Геннадий снова вспомнил о сбежавшем Тетере. Если Мамонт пошёл на попятную, сдал ему воров, их разговор о докторе Калитове, из-за чего всё и сдвинулось с мертвой точки, он может и лежбище Тетери указать. Просто обязан.

«Я теперь сделаю всё и сразу!» — решительно подумал Геннадий, набирая на сотовом номер Самсонова.

— Да, Мамонт Самсонов слушает. — Поэт выговаривал слова, округляя звук. Любуется собой, идиот.

— Это Егоров!

— Геннадий Андреевич! — вскинулся Самсонов, голос приобрёл подобострастные нотки.

— Ты с Машкой разговаривал?

— Пытался говорить. Стучался к ним ночью, звал её, просил прощения через дверь.

— И что?

— Не знаю. Надеюсь, она простит меня. Как мне жить без неё дальше?

— Ладно, это ваши дела. Ты мне скажи, как тебе в голову пришла бредовая идея, чтобы со мной расправились люди Пантелея?

Самсонов засопел в трубку, не зная, чем оправдаться:

— Ы-ы-ы…

— Что ты там блеешь?

— Это не я придумал, Геннадий Андреевич!

Геннадий усмехнулся, слушая оправдательную ложь.

Самсонов продолжал лгать, уже уверенным тоном:

— Меня Пантелей спросил, откуда, мол, побои? Вы же меня вон как отделали тогда…

— Мало тебе ещё!

— Согласен. Надо было сильнее надавать. Я сказал Пантелею, что вы меня избили, он сам остальное придумал, мол, чтобы менты не борзели, мол, любимых поэтов братвы чтобы не смели трогать…

— Ты, значит, любимый поэт у них?

— Геннадий Андреевич! — В голосе Мамонта звучала мольба.

— У меня к тебе вопрос, поэт. Мне нужно достать Тетерю и напарника его, того, второго…

— Я не в курсе, кто был с Тетерей, а сам он живёт на съёмной квартире, в Приречном районе. Недавно туда переехал.

Приречный район! Пантелей тихонько стягивает свои силы вокруг обреченного на захват мясного завода. Значит, скоро последует силовая акция, будут брать штурмом контору и выгонять руководство, нарядившись в форму некоей охранной фирмы. Понятно. Интересная информация. Только с какого края она связана с Игошиным и Ондатром?

Геннадий разглядывал свои чистые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Сказал Самсонову:

— Покажешь, где он живёт!

— Нет! Вы что! Меня сразу убьют! — Самсонов запаниковал.

— Не бойся ты.

— Боюсь. Очень боюсь. Я вам адрес скажу, а там вы сами свои дела делайте. Вы же адрес и так можете узнать, так что я буду как бы чист.

— Именно — как бы чист. Когда ты бросишь ворам прислуживать?

— Это мой хлеб.

— Ясно с тобой всё. Буду когда бить физиономию Тетери в хлам, я ему скажу, что ты всех сдал!

Геннадий ясно представил, что, услышав это заявление, Мамонт подавился воздухом, выпучил глаза от ужаса, словно лягушка, которую как следует сдавили в руке. В трубке булькало:

— Ы… Бы… Ы…

Наконец Самсонова прорвало. Почти прокричал:

— Зачем вы так со мной, Геннадий Андреевич?!

— Слизняк ты, Самсонов, а не Мамонт. Успокойся, не скажу. Это я так пошутил. Говори адрес Тетери…

Записав в органайзер место проживания врага, Геннадий решил, что, пока результаты наблюдения, производимого Ребровым и Одоевой за виллой Ондатра, ему неизвестны, а скорее всего, нет ещё никаких результатов, он может спокойно поквитаться с Тетерей.

Покинув СИЗО, Геннадий поехал в Приречный район города на маршрутке. Выйдя на нужной остановке, глубоко вздохнул, настраиваясь на «физический контакт». Взгляд скользнул по портфелю в руке. Да, вот так придёт к Тетере в гости и прямо в прихожей забьет его портфелем до кровавых соплей.