Читать книгу "Две луны - Шарон Крич"

– Я тоже не могу! – Это Фиби понеслась следом за отцом, а я следом за Фиби.

– Ну, чёрт! – воскликнула Пруденс. – Да что с вами такое? Разве вы не мечтали её увидеть?

С кухни нам было слышно, как Пруденс открывает переднюю дверь. Мы услышали, как миссис Уинтерботтом говорит:

– Ох, детка… – Мистер Уинтерботтом кинулся протирать кухонный стол. Мы услышали, как охнула Пруденс, и её мама сказала: – Познакомься, это Майк.

– Майк? – повторил мистер Уинтерботтом.

Он стал красный как рак. Слава богу, у него в доме не было топора: я почему-то не сомневалась, что он мог бы сейчас запросто кинуться с топором на Майка.

– Послушай, пап, ты только не делай ничего опрометчивого… – затараторила Фиби.

– Майк?! – повторил он.

Миссис Уинтерботтом окликнула:

– Джордж? Фиби? – Мы услышали, как она обратилась к Пруденс: – Где же они? Ты разве не сказала им, что мы приедем?

Мистер Уинтерботтом перевёл дух и сказал:

– Фиби, Сэл, мне кажется, вам сейчас здесь не место.

– Ты издеваешься? – возмутилась Фиби.

– Окей, – он ещё раз перевёл дух. – Окей. Тогда пошли. – Он вскочил, расправил грудь и шагнул в гостиную.

Мы с Фиби вышли следом за ним.

Честно говоря, я подумала, что Фиби вот прямо на месте свалится без чувств. И тому было сразу две причины. Первая – то, как изменился вид миссис Уинтерботтом. Она не просто сделала короткую стрижку, но выглядела теперь стильно и модно. Она воспользовалась помадой и прочей косметикой, и даже слегка нарумянила щёки, и её одежда совершенно отличалась от той, в которой я привыкла её видеть: белая футболка, голубые джинсы и черные туфли на низком каблуке. В ушах поблескивали изящные серебряные сережки. Она выглядела потрясающе, но при этом совсем не походила на Фибину маму.

Второй причиной, по которой я боялась, что Фиби свалится на месте замертво, было то, что Майк Бикль, предполагаемый псих, оказался собственной персоной здесь, в личной гостиной у Фиби. Одно дело, было думать о том, что он придёт сюда, и совсем другое – видеть его здесь на самом деле.

Я не знала, что и предположить. На секунду мне даже пришло в голову, что Майк и правда похитил миссис Уинтерботтом и притащил её назад в надежде на какой-то хитроумный выкуп, или же он просто собрался заодно расправиться со всеми остальными. Но я слишком хорошо помнила, как они выглядели вместе накануне, и вдобавок у миссис Уинтерботтом был слишком потрясный вид для похищенной пленницы. Да, она волновалась и была испугана, но не из-за Майка. Судя по всему, сейчас она боялась своего мужа.

– Папа, – прошептала Фиби, – это тот псих.

– Ох, Фиби, – воскликнула её мама, прижав пальцы к щекам, и при виде этого знакомого жеста у Фиби сделалось такое лицо, словно её сердце разбилось на тысячу осколков. Миссис Уинтерботтом обняла Фиби, но та и не подумала отвечать на объятия.

– Норма, – сказал мистер Уинтерботтом, – надеюсь, ты сумеешь объяснить, что здесь происходит. – Как он ни старался, ему не удалось скрыть предательской дрожи в голосе.

Пруденс не спускала глаз с Майка. Похоже, она уже решила, что он достаточно симпатичный, чтобы начать с ним заигрывать. Она небрежным жестом откинула назад пышные волосы.

Миссис Уинтерботтом подступила с объятиями к мистеру Уинтерботтому, но он отодвинулся.

– По-моему, мы имеем право на объяснение, – повторил он, тоже не спуская глаз с Майка.

Она что, влюбилась в Майка? Но он же совсем ещё мальчишка – не старше Пруденс!

Миссис Уинтерботтом села на диван и расплакалась. И это был ужасный, ужасный момент. И поначалу вообще невозможно было понять ни одного слова из того, что она пыталась сказать. Она говорила о своих попытках быть респектабельной, и о том, что теперь мистер Уинтерботтом никогда её не простит, но что она устала от респектабельности. Все эти годы она честно, изо всех сил старалась быть совершенством, но должна признаться, что она не совершенна. Она сказала, что было кое-что, о чём она так и не решилась рассказать своему мужу, потому что боялась, что он никогда её не простит.

У мистера Уинтерботтома дрожали руки. Он не произнёс ни слова. Миссис Уинтерботтом жестом попросила Майка сесть рядом с нею на диван. Мистер Уинтерботтом несколько раз прокашлялся, но так и не нашёл, что ей ответить.

И миссис Уинтерботтом наконец сказала: – Майк – мой сын.

И тогда мистер Уинтерботтом, Пруденс, Фиби и я в один голос воскликнули:

– Сын?!

А миссис Уинтерботтом не сводила глаз с мужа:

– Джордж, я знаю, ты сочтёшь, что я не могу быть… или не могла быть… добропорядочной, но это случилось до того, как мы познакомились. И мне пришлось отдать его на усыновление, и мне даже думать об этом было больно, и я…

– Добропорядочной? – вдруг взорвался мистер Уинтерботтом. – Добропорядочной? К черту такую добропорядочность! – обычно мистер Уинтерботтом не позволял себе таких выражений.

Миссис Уинтерботтом встала и продолжила:

– Майк сам нашёл меня, и в первый момент я была в ужасе, к чему это может привести. Моя жизнь была так ограничена…

Фиби подошла к отцу и взяла его за руку.

– …и мне потребовалось остаться одной на какое-то время, чтобы во всём разобраться. Я ещё не встречалась с приёмными родителями Майка, но мы с Майком очень о многом поговорили, и вот я подумала…

Майк боялся поднять глаза.

– Ты хочешь уйти? – спросишь мистер Уинтерботтом.

Миссис Уинтерботтом вздрогнула, как будто получила пощёчину:

– Уйти?

– Ну, в смысле снова уйти, – бестолково объяснил мистер Уинтерботтом.

– Только если ты этого хочешь, – сказала она. – Только если ты не сможешь жить с такой нереспектабельной…

– Я же сказал, к чёрту респектабельность! – воскликнул мистер Уинтерботтом. – Неужели всё это из-за какой-то респектабельности? И не из-за респектабельности я так переживал. Я гораздо больше боялся, что ты не сможешь… или не захочешь ничего мне рассказать!

Майк поднялся с места и сказал:

– Я так и знал, что это не сработает.

Мистер Уинтерботтом сказал:

– Майк, я ничего не имею против тебя – я тебя вообще не знаю. – Он взглянул на жену и добавил: – И похоже, тебя я не знаю тоже.

Мне ужасно хотелось стать невидимкой. Там, снаружи, падали с деревьев мёртвые листья, и на меня навалилось лютое, неподъёмное горе. Я горевала из-за Фиби и её родителей, и Пруденс, и Майка, и из-за умирающих на ветках листьев, и из-за себя, из-за чего-то, что я потеряла навсегда.

В окно я увидела, что миссис Партридж стоит на дорожке у Фибиного дома.