Читать книгу "Изменить одиночеству - Евгения Михайлова"

Вот Даша и открывала свой мир в блаженном детстве, в горячей юности, в суровом и беспросветном походе под названием женская жизнь. Книги не сгорали ни в кострах страсти, ни в пожарах ее потрясений и войн, ни в тягостном мороке протеста против жизни в принципе. Ох, как часто Даше не хотелось жить! Ни жить, ни пить, ни есть, ни видеть свет за окном. И тогда она зажигала лампу в ночи, и распахнутые страницы отпускали ее бедное сердце на свободу. Там она дышала, плакала и смеялась даже тогда, когда в собственной жизни кончались силы, слезы и голос.

Никогда она даже не могла предположить, что ее могут лишить главного, единственного спасения. Кто-то как-то и почему-то. Но это случилось. Наступил день «Ч», и книги умерли рядом с ней. Стали желтеющими рядами скованных переплетами бумаг. Даша не ослепла: она просто перестала видеть текст. Буквы видела, а текст нет. И ни малейшего отзвука в себе. Тогда же она перестала смотреть фильмы. Стали пустыми словами мастерство режиссера, игра актеров. Они сами стали пустыми местами. Даша видела лица, слышала голоса, но то была лишь мертвая, условная, посторонняя, никому не нужная суть.

Вот когда она пошла по своему, тщательно для нее выбранному аду — пустота, глухота, выжженный кусочек пространства вокруг и распятое одиночество с вырванным сердцем.

Даша подошла к окну, раздвинула шторы. На широком подоконнике на фоне ночных фонарей уже несколько дней у нее живет маленькая еловая веточка в красном горшочке, с бантом и одним большим бордовым шаром. Первая ее личная, собственная елка. Она попросилась в руки в магазине. Стояла на витрине между яблоками и гранатом. И так вдруг напомнила о счастье, что Даша больше не стала ничего покупать. Заплатила на кассе сто пятьдесят шесть рублей и понесла в ладони домой елочку. Она сделала себе подарок и запомнит его навсегда.

Даша повернулась к столу, налила в бокал розовое итальянское шампанское и продолжила праздновать свое воскресение. Ему уже три дня. Крошечная, яркая, ослепительная вечность после мгновения черного горя и тяжелого сна длиною в пять лет.

Пустота за окном вокруг дома тоже ожила, задышала, прильнула участливой ночью к окну. Месяц заглянул в лицо. И мигнул, кивнул: не бойся. Иди дальше, открывай шире глаза, лови звуки. И выпусти из застенка память. Пусть тоже оживет. Не бойся заглянуть в страдания. Все рождается в муках. Покой тоже. Счастье тоже. А вдруг…

Память? Ах, да. Совсем забыла. После нежного берега детства была жизнь. Даша налила еще один бокал, пузырьки пощекотали язык, как живые. И она сказала себе:

— Ну, поехали. Я хочу это перечитать.

Круг первый

Среди немногих постоянных гостей родительского дома была одна семья. Николай Иванович, строгий ученый-историк в очках, и его жена Нина Петровна — полная многословная дама, уверенная в том, что только она знает, как держать семью, как воспитывать детей. И две их дочки: Таня и Валя. Одна на год старше Даши, другая — на год младше. Девочки вместе росли, менялись, становились разными людьми. Когда Даше исполнилось семнадцать лет, она выглядела младше обеих сестер. Тоненькая, большеглазая, наивная мечтательница, она не приобрела ни взрослой уверенности, ни женской практичной основательности. А у Тани и Вали именно это и было главным. Они шли в такую же упорядоченную жизнь, какую построила их мама. И они знали, как надо и чего категорически нельзя. Взрослые же отмечали лишь их внешнюю разницу. Ее обычно формулировал главный теоретик дружеского кружка Николай Иванович.

— Вот и выросли наши девочки, скоро улетят. Я думаю об их будущем. Мне кажется, я вижу его ясно. Мои дочки пойдут ровной дорогой к уже выбранным целям. Образование и хорошая семья. Я в них не сомневаюсь. А их подружка слишком красива, чтобы кто-то мог предсказать ее судьбу. Это наверняка звездная судьба. Дашенька, ты сегодня приходила к нам, я подметал листья во дворе и увидел, что на твои каблучки вместе с листьями нанизаны чьи-то сердца.

И он тонко улыбался, гордый своим красноречием и остроумием. А остальные взрослые смущенно отводили глаза: Николай Иванович постоянно говорил эти, совсем неуместные комплименты, выделяя дочь друзей на фоне своих слишком обычных дочерей. А сами девочки просто пропускали это мимо ушей. Он такой нудный, Николай Иванович. Настоящий кандидат скучных наук.

Когда Николай Иванович зашел к ним один, без семьи, чтобы пригласить Дашу с ними на воскресную поездку в музей истории кукол в Подмосковье, все, конечно, согласились. Родители Даши поощряли ее времяпрепровождение в коллективе, считая, что она слишком одинока по своей сути. А Даше было неудобно отказаться, хотя она торопила вечер, чтобы сбежать от всех, залечь с очень интересной книгой.

Даша села в машину папиного друга, и они поехали за Ниной Петровной, Таней и Валей. И вдруг проехали их дом. Сначала она подумала, что Николаю Ивановичу нужно еще куда-то заехать, подъедут с другой стороны. Но когда их дом остался далеко позади, Даша задала один вопрос:

— Что это?

Посмотрела на его окаменевшее и побелевшее лицо в профиль и поняла, что ответа не будет. Это большая беда. За Москвой, за жизнью, за возможностью спасения Николай Иванович достал бутылочку с кока-колой и, не спросив, хочет ли она пить, стал заливать жидкость ей в рот. Даша глотала теплую липкую сладость и думала, неужели этот сумасшедший человек хочет ее убить?

Очень быстро она стала засыпать. Это, конечно, было снотворное. Руки-ноги ослабели, голова стала тяжелой, во рту жар и горечь. Очнулась в деревенской темной комнате на кровати с металлическими старинными спинками. Она была раздета. Он стоял и смотрел на нее, блестел очками, тряс козлиной бородкой.

Взрослая Даша увидела тот вечер, ту кровать и свое детское беззащитное, отданное на растерзание тело, и застонала. Нет, она не сможет это вспомнить! Не может вынести вновь, опять пережить. Лучше темное забытье! Как раньше. Как столько лет подряд? Ведь благодаря этому забытью она и спасалась. Но нет, ей жизнь сейчас выставила такую цену. Целый возвращенный мир. Это дороже боли.

Даша подняла одну из книг, которые лежали высокой стопкой на ее тумбочке, прочитала страницу, застонала уже от нестерпимого счастья: да, ее мир действительно вернулся. И полетела на место пыток и казни девочки, которая не дошла нескольких шагов до своего совершеннолетия.

И сейчас она смотрела это реальное, снятое памятью кино уже глазами опытного и искушенного критика, которому под силу укротить ту давнюю, но не ставшую менее острой боль. Сейчас так просто поставить диагноз и вынести приговор этому жалкому мужчине, который дорвался до выношенного, распланированного, обслюнявленного в мечтах позорного, тайного счастья. Он давно и спокойно женат на асексуальной матроне, родил и вырастил двух похожих на мать дочерей. А потребности своего вожделения этот кандидат наук осознал и оформил на дешевых порно-педофильских сайтах. Его опыт явно чисто теоретический. Надо отдать ему должное. Ему была нужна именно Даша, наверное, с ее раннего детства. И он набрался для осуществления чужих приемов, игр, поз, картинок. Украл девочку, чтобы сделать ей звездную судьбу, как и пророчил.