Читать книгу "Линейные крейсера Англии. Часть IV. 1915-1945 гг. - Валерий Мужеников"

Ужасающая сцена гибели “Худа” произошла на глазах многих свидетелей, прежде всего из экипажа “Принс-оф-Уэльса”. Линкор шёл в каких-то 900 м справа по корме от флагманского корабля. Рулевой и командир “Принс-оф-Уэльса” вместе с сигнальщиками наблюдали за этим из передней боевой рубки. Поскольку оба корабля вели огонь на правый борт, большинство не занятого в бою экипажа скопилось на левом, прячась от падающих осколков. Многочисленные расчеты боевых постов и левого, неподбойного борта “Принс-оф-Уэльса” с небольшого расстояния стал свидетелем этой гигантской трагедии.

Сотни глаз следили за последними секундами жизни “Худа”. Немецкие наблюдатели прильнули к окулярам дальномеров и прицелов на борту “Бисмарка” и “Принца Ойгена”. Англичане наблюдали за развитием событий с борта линкора вблизи и крейсеров за много миль от места боя.

На мостике “Принс-оф-Уэльса” его командир кэптен Лич увидел: “… залп явственно прошил крейсер где- то в районе грот-мачты. В этом залпе было, по-моему, два снаряда со взрывателями мгновенного действия и один замедленного, хотя могло быть и наоборот. У меня сложилось впечатление, что попадание пришлось в спардек “Худа” прямо за грот-мачтой и ближе к правому борту. Поначалу я удивился, что результат попадания незаметен, но через 1 -2 секунды я отметил, что он был слишком большим, особенно, если учесть место, куда попал снаряд. Создалось такое впечатление, что в тот самый момент на спардеке “Худа”, где-то в районе грот-мачты и несколько ближе к правому борту, что-то взорвалось". По его словам, случившееся затем выглядело “… очень сильным, направленным вверх столбом пламени в виде трубы, точнее тонкой трубы, и практически сразу же весь корабль покрылся дымом от носа до кормы”.

Штурманский офицер “Принс-оф-Уэльса” лейтенант-коммандер Уильям Ровелл, также бывший на мостике “Принс-оф-Уэльса”, видел три всплеска и два попадания. Ровелл пришел к мысли, что в этом последнем для “Худа” “…залпе в него угодил не один, а два снаряда”. В этом он не смог прийти к одному мнению с Личем. Для Уильяма Ровелла взрыв был похож на “…вертикальный язык пламени… Я мог бы сказать яйцеобразной формы”. Позднее он указал более точно места попадания снарядов на плане корабля – по левому борту около 275 шпангоута рядом со спаренной установкой 102-мм орудий.

Когда спал всплеск от пятого прошившего “Худ” залпа германского линкора, корабль как будто задрожал, после чего наступило несколько секунд перерыва, и вдруг из-за опадающей воды вверх взвился ярко-оранжевый столб огня.

Взрыв произошёл между грот-мачтой и задней дымовой трубой, тоесть в месте, уже охваченном пожаром, вызванным попаданием снаряда германского крейсера. Огненный язык вздымался высоко, выше корабельных мачт, после чего неожиданно притух. Окутанный клубящимся облаком желтоватого дыма и пара, “Худ” исчез с глаз всех наблюдателй. Затем окружавшая его завеса внезапно засверкала последовавшими друг за другом взрывами. Вверх полетели обломки надстроек, спасательных шлюпок, куски грот-мачты.

Огромное количество взрывчатых веществ, находившихся в его пороховых и снарядных погребах, соединило свою чудовищную силу в гигантском взрыве. Тысячетонные орудийные башни вырвало из барбетов. Подброшенные взрывом 381 -мм снаряды начали разрываться над кораблём, придавая всему неистовое зрелище рождественского фейерверка. Однако это было страшное зрелище. Мало было сказать, что корма утонула. Она попросту перестала существовать, разорванная взорвавшимся порохом и снарядами.

Казалось, что взрыв должен был сопровождаться оглушительным грохотом. Однако, что оказалось неожиданностью для всех свидетелей трагедии, самый большой в мире военный корабль взорвался практически беззвучно, лишь в первое мгновение взрыва был слышен какой-то приглушенный гул, точнее – доносящийся из глубины корпуса стук. После чего на корабль опустилась тишина.

Искалеченный “Худ”, точнее его средняя часть и носовая оконечность, некоторое время еще удерживался на плаву, погружаясь всё глубже и глубже. Не встречавшая препятствий, вода быстро заполняла внутренние помещения. Внезапно носовая оконечность поднялась вверх, встав почти вертикально. В тот момент его форштевень находился гораздо выше переполненного онемевшими от ужаса людьми мостика “Принс-оф-Уэльса”. В этом положении она замерла на секунду-две, а затем быстро и безмолвно ушла под воду, забрав с собой несколько сот оставшихся в живых людей, навсегда заточённых в этом стальном гробу. С момента фатального попадания прошло три минуты-180 секунд, в течение которых волны Атлантики поглотили более чем 250-метровый корпус большого корабля и четырнадцать сотен жизней моряков.

“Бисмарк” все время стрелял четырёхорудийными залпами. Достоверно, что его первый залп лег впереди носовой оконечности у правого борта “Худа”. На верхнем мостике “Худа” гардемарин Уильям Дундас отметил падения первых немецких снарядов по правому борту.

Петти-офицер Блокли, находившийся на посту управления огнем (левая опора фок-мачты) “Принс-оф-Уэльса”, также заметил их падение перед “Худом” и отметил точность падения по дистанции. Наблюдатели на борту “Принс-оф-Уэльса” видели, как “Худ” прошёл прямо через поднявшиеся фонтаны на месте падения снарядов первого залпа.

Начальник Блокли суб-лейтепант Джон Уомерсли, находившийся с ним на одном посту управления огнем, отметил, что произведённый “Бисмарком” залп с задержкой лег “…на левой четверти “Худа” с перелетом около 180 м, после чего, по его свидетельству, на шлюпочной палубе появилось пламя. Любопытно, что причиной этого пламени вряд ли могли быть попадания с “Бисмарка”. С определенной долей уверенности можно сказать, что причиной этого стало попадание снаряда с “Принца Ойгена”, который также вёл стрельбу по головному британскому кораблю. Подобно многим другим британским очевидцам, Уомерсли ввели в заблуждения одновременные падения снарядов с “Бисмарка” и “Принца Ойгена”.

Впечатления свидетелей относительно попадания, которое вызвало пламя, сходятся.

Находившийся на левом борту “Принс-оф-Уэльса” в районе адмиральской каюты на спардеке петти-офицер Лоуренс Саттон отметил, что “…залп с “Принца Ойгена” угодил примерно в середину “Худа”, кроме того, был также и недолёт. Это были снаряды меньшего калибра, чем снаряды предыдущих двух залпов”. Второй залп с “Бисмарка”, …кажется, дал перелёт, – заявил он, – и в это время пламя возникло прямо перед грот-мачтой. Сначала появились клубы чёрного дыма, который затем превратился в серый… мое внимание привлекла узкая полоска пламени, внезапно вырвавшаяся наружу и быстро исчезнувшая в воздухе позади грот-мачты и перед башней X, …огромное пламя вспыхнуло в воздухе в районе башни Y, и … ужасный грохот…смешался с грохотом залпа башни Y”.

Чиф петти-офицер Уильям Макридж с “Принс-оф- Уэльса”, который в 1940 г. налаживал 102-мм зенитную установку и обучал её расчёт, видел языки пламени, вырвавшиеся наружу и пришёл к выводу, что они означают воспламенение боприпасов к этим орудиям, хранившимся в кранцах первых выстрелов в легкодоступных местах. Он заявил: “Я видел очень яркую вспышку. Она была настолько яркой, что походила на вспышку магния”. Хотя Макридж затем перевёл свой дальномер вперёд и упустил момент фатального взрыва, он отметил, что если бы пламя вырвалось десятью секундами позднее, то он успел бы развернуть свой дальномер.