Читать книгу "Прекрасные незнакомки - Жюльетта Бенцони"

– Я буду любить вас всегда, Эдвард, – прошептала Памела, вкладывая свою руку в руку молодого человека.

– Я буду всегда вас любить, Памела, – отозвался Эдвард, сжимая ее ручку.

Оба они сдержали свое слово, и день их свадьбы стал началом редкостного счастья, рожденного искренней взаимной любовью, которой не суждено было погаснуть.

Сразу же после свадьбы Эдвард поспешил на родину, чтобы все его родные и весь Лондон восхитились его молодой женой. Уже 2 января молодые были в Лондоне. Памела своей красотой произвела сенсацию, ее успех в обществе был огромен. Она стала бы «королевой сезона», если бы они остались в Лондоне на более долгий срок. Но в Дублине собрался ирландский парламент, и Эдвард счел своим долгом присутствовать на нем. После месяца балов, приемов и светских триумфов лорд и леди Фицджеральд уехали в Ирландию.

Лорд Эдвард вернулся на родину в разгар волнений. Благодаря усилиям масонов, вдохновленных деятельностью французских якобинцев (Фицджеральд, надо признать, был не единственным, кого вдохновила Французская революция), сторонники свободной Ирландии действовали весьма энергично. Где только могли, они поднимали восстания, которые поддерживали страну в состоянии нестабильности и будили надежду на лучшее в сердцах простых людей, живших под тяжелым гнетом вот уже два века. Разбуженный народ стал подниматься повсюду, чтя своих вождей как святых, не произнося громко их имена, но передавая их друг другу тайком, и молва о них распространялась по всей стране со скоростью ветра. Слух о них вскоре дошел до парламента, и восставшие обрели горячего защитника в лице Эдварда Фицджеральда.

Даже, пожалуй, излишне горячего, по мнению местных дворян и, в особенности, старинных аристократов-пуритан, которые задавали в Дублине тон и диктаторски властвовали в гостиных. Чтобы офицер английской армии, вычеркнувшей его из своих рядов за пагубные взгляды, смел проповедовать в Ирландии кровавые идеи Французской революции – такого эти люди потерпеть не могли.

С какой радостью принялись недоброжелатели о нем злословить! И то, что он был сыном самой могущественной дамы в округе, не имело ровно никакого значения. Поспешили вытащить на свет все темные стороны его брака. Подумать только, он женился на незаконнорожденной дочери отвратительного Филиппа Орлеанского, чьи руки по локоть в крови его кузена Людовика XVI!

Вскоре Памела узнала, что такое унижения и оскорбления. Говоря с ней, знакомые язвили и даже поворачивались к ней спиной. Правда, не отличаясь большим умом, Памела сама постоянно собирала беды на свою голову.

Так, однажды вечером она поехала на бал без мужа и вернулась чуть ли не через час, утопая в слезах. Эдвард перепугался:

– Что случилось, сердце мое? Кто вас обидел?

– Ах, Эдвард! Если бы вы только знали! Люди до того невоспитанны! Никогда больше я не поеду на бал!

– Но скажите мне почему? Вам сказали что-то обидное?

– Надо мной открыто насмехались. Вы спрашиваете, из-за чего? Могу назвать вам сотню причин! Например, из-за моего платья. Хозяйка дома очень грубо попросила меня отправиться домой, сказав, что ее дом – не то место, где можно выставлять напоказ притворный траур!

Эдвард внимательно посмотрел на свою жену и нахмурился. Памела ничего лучше не придумала, как одеться с головы до пят в черное, украсив лишь прическу розовым бантом. Наряд смотрелся восхитительно, но одеваться в черное, когда только что был казнен король, которого ее отец отправил на эшафот, было по меньшей мере вызывающе.

Бедняжка Памела таких вещей не понимала, и Эдвард не стал объяснять ей, в чем тут дело. Он постарался успокоить свою девочку-жену, которая умоляла мужа увезти ее из этого ужасного города. Объяснил, что им придется прожить здесь еще какое-то время, но вся история, разумеется, не пришлась ему по нраву.

Волнения росли, и мало-помалу мятежники стали считать Эдварда Фицджеральда своим знаменем. Парламент продолжал заседать, и Эдвард по-прежнему присутствовал на заседаниях. Возможно, он надеялся расшевелить противников английской тирании, число которых росло очень медленно. Памела терпеливо ждала. Если у нее не было большого ума, то сердце отличалось щедростью, она очень любила своего Эдварда и не собиралась ему противоречить. И она просто-напросто сидела дома.

В мае месяце наказание Памелы закончилось. Парламент прекратил работу и был распущен на лето, и молодые супруги отправились во Фраскатти, великолепное поместье герцогини Лейнстер на самом берегу моря. Там среди зеленых равнин супруги жили мирно и счастливо. Деревенская жизнь среди цветущего боярышника подходила им как нельзя лучше еще и потому, что Памела ждала своего первенца.

Здоровье ее не страдало, но щадить ее следовало, и Эдварду потребовалась вся его любовь, чтобы оберегать ее от грозных новостей, которые приходили из Франции. Революция омрачилась потоками крови. Госпожа де Жанлис, госпожа Аделаида и Анриетта де Серсей вынуждены были срочно уехать из Турне, найдя себе приют кто в Швейцарии, а кто в Гамбурге. Была и еще одна новость, куда страшнее прежних: герцог Орлеанский закончил свои дни 9 ноября, поднявшись на тот же самый эшафот, куда, проголосовав за смерть, отправил не так давно короля.

Ужас охватил Памелу. Она ни за что не хотела возвращаться в Дублин, где теперь уже точно ее должны были закидать камнями. А поскольку герцогиня решила продать Фраскатти, Памела стала умолять мужа подыскать для них что-то в этих краях, которые она так полюбила, чтобы пожить здесь еще.

По-прежнему страстно влюбленный Эдвард отложил на время борьбу, которая была ему так дорога, и постарался смягчить горе жены. Он снял для них чудесный замок Килдар, маленькую средневековую крепость среди роз, и летом 1794 года Памела дала в нем жизнь маленькому Эдварду.

«Счастье мое безгранично, – писал Эдвард-старший матери. – Ребенок мне бесконечно дорог, он и сейчас очень хорошенький, а ведь это только начало…»

Три мирных года проживут супруги в Килдаре. Памела занималась сыном, а Эдвард, как вольтеровский Кандид, ухаживал за своим садом.

Но этих трех лет Эдварду хватило, чтобы понять, что мирная деревенская жизнь все-таки не для него. Он затосковал по друзьям, он жаждал деятельности, его по-прежнему томило страстное желание свободы для своей родины.

В 1796 году угнетенная Ирландия вновь издала болезненный вопль против английской тирании.

Эдвард и Памела покинули Килдар. Лорд Фицджеральд хотел попросить военной помощи для освободительных сил Ирландии у французской директории. Памела снова ждала ребенка, и он увез ее с собой, не желая оставлять в опасном Дублине. Эдвард отвез Памелу в Гамбург к ее подруге Анриетте де Серсей, которая в самом скором времени должна была выйти замуж за крупного гамбургского негоцианта. Через некоторое время здесь же, в Гамбурге, и родилась маленькая Памела.

Через Франкфурт и Баль Эдвард добрался до Парижа и изложил свой план восстания Баррасу: ирландцам не хватает только оружия и денег, они готовы выбросить англичан из своей страны. Баррас слушал молодого человека сначала недоверчиво, но потом пылкие речи убедили его. Экспедицию возглавил Гош. В Ирландию снарядили три корабля: «Братство», «Права человека» и «Справедливость». Корабли покинули Брест, а Фицджеральд поспешно вернулся на родину, чтобы присоединиться к Ирландскому легиону. Памела ненадолго вернулась в Килдар вместе со своей невесткой Люси, которую Эдвард попросил побыть с его семьей.