Читать книгу "Мистика древних курганов - Евгений Яровой"

Подле костра заколов обрядили; и туком, от всех их

Собранным, тело Патрокла покрыл Ахиллес благодушный

С ног до главы; а кругом разбросал обнаженные туши;

…Четырех он коней гордовыйных

С страшною силой поверг на костер, глубоко стеная.

Девять псов у царя, при столе его вскормленных, было;

Двух из них заколол и на сруб обезглавленных бросил;

Бросил туда ж и двенадцать троянских юношей славных,

Медью убив их…

В археологии известны случаи, когда число принесенных правителю жертв достигало нескольких сотен человек. Все они должны были обслуживать своего господина в загробной жизни. Скорее всего, такую же цель преследовали и кровавые жертвоприношения, обнаруженные в небольшом курган-чике на Среднем Днестре. Погибший молодой мужчина был вождем или известным воином племени и по соответствующему обряду был похоронен со своими женами, детьми и близкими. Его гибель подписала смертный приговор еще девяти его родственникам и соплеменникам, и не все из них приняли смерть спокойно. Символично также, что никого из них не снабдили для загробной жизни погребальным инвентарем.

Именно в тот исторический период, когда у небольшой речки Каменки горели ритуальные жертвенные костры и под ударами каменного топора падали обреченные люди и животные, наступала новая эра, связанная с развитием патриархальных отношений, занятием мужчиной господствующего положения в обществе. Эти процессы совпали с началом бронзового века — нового этапа в человеческой истории.

До сих пор помню, как, слушая в Московском университете лекции профессора Даниила Антоновича Авдусина по археологии, я второй раз после школы услышал об этой исторической эпохе. Рассказывая о развитии новых отношений в обществе, профессор отметил, что они зарождались в среде скотоводов, а затем распространились на другие общества. Отмечая узурпацию власти мужчиной, связанную с его новым социальным статусом, он образно охарактеризовал эту эпоху как «кровавую зарю патриархата». Запомнилось, как после этих слов некоторые из моих сокурсников переглянулись и скептически заулыбались — слишком уж красиво и романтично звучало это определение среди сухих научных формулировок. Мне же понравилась эта фраза и запомнилась на долгие годы: в ней отражались легендарные и нереальные события глубокой древности. Но мог ли я тогда знать, что спустя всего лишь несколько лет мне придется исследовать неказистый с виду курган, который мог бы стать классическим подтверждением не только этих слов именитого профессора, но и всей исторической эпохи?

Человеческие жертвоприношения часто истолковываются нами как проявление примитивной агрессии. Получается, что наши предки были кровожаднее нас. Но все не так просто, как кажется в наши дни. Ведь в сознании древнего человека это явление рассматривалось как обмен между живущими и сверхъестественными силами, которым приносится в дар самое ценное, что люди могут пожертвовать богам, — саму жизнь. Принося в жертву семью известного воина, они могли ожидать и ответные благодеяния от богов для всего племени. При этом они позаботились и о своем сородиче, «отправив» к нему его близких. Одновременно они позаботились и о них, ибо оставить семью в живых зачастую означало приговорить ее к голодной смерти без кормильца.

Раскопки этого кургана показали всю жестокость и суровость эпохи ранней бронзы, когда господствующее место женщины занял мужчина — пастух и воин, способный не только защитить, но и прокормить свою семью. Решение последней задачи было первостепенным делом в жизни мужчины того времени. Однако не следствием голода явились отмеченные учеными факты каннибализма. Оказывается, они также являлись неотъемлемой частью идеологии наших далеких предков.

По следам древних лестригонов

…На громкий

Крик отовсюду сбежалась

толпа лестригонов могучих;

Много сбежалося их, великанам,

не людям подобных.

С крути утесов они

через силу подъемные камни

Стали бросать; на судах

поднялася тревога — ужасный

Крик убиваемых, треск от крушения

снастей; тут злосчастных

Спутников наших, как рыб,

нанизали на колья и в город

Всех унесли на съеденье.

Гомер, VIII в. до н. э.

Великий Гомер поведал человечеству о Трое, воспел Троянскую войну и ее героев. В одной из глав «Одиссеи» он рассказал о мифическом народе великанов — лестригонах, с которыми после взятия Трои встретился во время своих странствий Одиссей. Лестригоны наводили ужас на соседей. Именно они разбили одиннадцать причаливших к их острову кораблей Одиссея и съели их команды. Спасся, как известно, лишь сам хитроумный гомеровский герой. Эти события произошли на одном из островов Средиземного моря.

Более двух тысячелетий человечество считало гомеровский эпос прекрасной сказкой, вымыслом, фантастической легендой. Лишь в середине XIX века нашелся человек, который не только безоговорочно поверил в рассказ Гомера, но и раскопал на свои средства легендарную Трою. Это был знаменитый немецкий археолог-любитель и по совместительству миллионер Генрих Шлиман.

Правдивость эпоса еще раз подтвердилась в наши дни. В 1966 году французский археолог Фернан Бенуа вел раскопки на одном из островов близ Корсики. В пещерах на берегу моря ему удалось найти следы стоянок древних обитателей этих мест. В остатках костров среди костей диких животных ученый обнаружил и человеческие кости. Многие из них были тщательным образом раздроблены. Очевидно, древние люди лакомились костным мозгом. «Вполне вероятно, — сделал вывод Ф. Бенуа, — что корсиканские людоеды и были теми самыми лестригонами, о которых писал Гомер».

Подобное заключение полностью поддержал немецкий ученый Вольф Брусов, который произвел радиокарбонный анализ костей. Он установил, что многие кости съеденных людей относятся к XII веку до нашей эры, то есть к тем временам, когда происходили события Троянской войны. Поселились же лестригоны на этих островах примерно пять тысяч лет назад, но сведения об их гигантских размерах не подтвердились. «По всей видимости, — писал немецкий исследователь, — у Корсики обнаружено одно из древнейших поселений людоедов в Европе. Не исключено, что именно в этом районе и зародился этот страшный обычай древности».

Однако раскопки археологов в различных районах земного шара показали, что данный обычай далеко не уникален. Он зародился значительно раньше у целого ряда первобытных народов и был распространен более широко, чем считал Вольф Брусов. При этом преследовал он самые различные цели и не всегда служил утолению голода. Внесли свой вклад в решение этой проблемы и отечественные археологи, обнаружившие аналогичные памятники в различных регионах Северного Причерноморья. Известны они и в курганах Днестровско-Прутского междуречья.

Так, в 1976 году мне довелось исследовать интереснейшее захоронение эпохи ранней бронзы у села Корпач на Среднем Пруте. Погребение было совершено на двух уровнях — случай до сих уникальный для этого региона степей. Большая яма с уступом была перекрыта поперек крупными бревнами. На деревянном накате, на уровне уступа, лежала молодая женщина с ребенком. В самой же погребальной камере находился единственный костяк крупного мужчины. У его головы стоял сосуд шаровидной формы, украшенный по тулову орнаментом из отпечатков шнура. Как полагается, мужчину снабдили пищей, чтобы в потустороннем мире он не страдал от голода. Показательно, что в верхнем погребении никаких находок обнаружено не было.