Читать книгу "Неудобное наследство. Гены, расы и история человечества - Николас Уэйд"

Чиновники не только назначались по заслугам, но и вознаграждались за новые. Важные блага, такие как земля, слуги, наложницы и одежда, жаловали тем, кто хорошо служил государству.

Следующим смелым ходом, предпринятым Шан Яном в области социальных преобразований, было разрешение крестьянам владеть землей напрямую, а не обрабатывать поля, принадлежащие знати. Крестьяне теперь были подотчетны непосредственно государству и платили налоги ему, а не аристократии.

Однако полезной для крестьян сельскохозяйственной реформы проведено не было. Раньше они работали под надзором знати; Шан Ян ввел разбиение на группы по пять или десять дворов, которые должны были присматривать друг за другом и доносить государству о нарушениях. Недонесение каралось смертью.

«Когда народ слаб, — государство сильное; когда государство сильнее народа, сильна армия», — утверждается в трактате, приписываемом Шан Яну [8]. Это и было смыслом всего предприятия. Подконтрольные крестьяне платили налоги, чиновники управляли делами государства и поднимали налоги, чтобы финансировать многочисленную крестьянскую армию.

Западное княжество Цинь, которое долго считалось отсталым, теперь обрело политическое устройство, необходимое для содержания крупного войска. С такими силами правитель Цинь смог в 221 г. до н. э. одолеть шестерых соперников и объединить Китай. Объединение положило конец смертоубийственному состязанию — 254-летней эпохе Сражающихся царств, на протяжении которой между соперниками произошло 468 войн.

Китайцы изобрели современное государство более чем на 1000 лет раньше, чем европейцы. Финальным штрихом стала система государственных экзаменов, учрежденная в 124 г. до н. э. при императоре У-ди. Помимо армии, систем сбора налогов, переписи населения и суровых мер наказания у Китая появился еще один институт, который социолог Макс Вебер считал отличительной чертой современного государства: обезличенная бюрократия, отбираемая по заслугам.

Китайское государство возникло потому, что племенная организация не справлялась с требованиями войны. Если взять Китай в качестве шаблона, можно сравнить с ним другие цивилизации, создававшие современные государства. В Европе, к примеру, после распада Римской империи был период, аналогичный временам династии Восточного Чжоу, когда племена превращались в государства, и символически представленный процессом, в ходе которого король франков стал монархом Франции. В этот период число европейских политических единиц сократилось с 500 до 25. Но потом Европа отошла от китайского паттерна, поскольку за этим слиянием окончательного объединения не случилось, как в эпоху Сражающихся царств, когда одно государство осталось победителем.

Почему не нашлось государства — аналога Цинь, которое завоевало бы всю Европу? Одна причина, возможно, заключается в том, что в Европе государственное строительство началось на тысячу лет позже, и к этому времени феодализм успел закрепиться прочнее, чем в Китае. Местных вождей нельзя было лишить собственности, как это делал Шан Ян. Королям приходилось договариваться с ними. Вследствие этого ни одно европейское государство не стало достаточно сильным, чтобы доминировать над остальными какое–то продолжительное время: после римлян все попытки построить империю в Европе оказывались лишь частично успешными и недолговечными.

Еще одна причина в том, что географические и культурные барьеры в Европе были более значительными, чем в долине Хуанхэ. Европа разделена горными хребтами и реками, и на таких естественно разграниченных территориях возникали различия в религии и языке. Эти препятствия мешали строительству единого европейского государства.

Китай сумел развить институты автократического общества настолько эффективно, что на протяжении большей части своей истории он сохранял единство, лишь иногда прерывавшееся короткими разрушительными периодами раздробленности. Несмотря на автократическое устройство, Китай несколько раз завоевывали различные племена кочевников, таких как монголы или маньчжуры, рыскавшие по степям за северными китайскими границами. Однако эти завоеватели обнаруживали, что для управления Китаем им необходимо отказаться от своих родо–племенных обычаев и принять китайские институты.

Поразительную противоположность китайской модели развития продемонстрировала Индия. К VI в. до н. э. в Индии, как и в Китае, появились первые государства. Но если в Китае за этим последовали 500 лет непрекращающихся войн, в Индии такого не происходило, возможно из–за более низкой плотности населения. Главной формирующей силой индийского общества стала не война, а религия. Брахманизм разделил общество на четыре класса: жрецов, воинов, торговцев и всех остальных. Эти четыре класса дробились на сотни эндогамных каст по роду занятий. Такая система, наложенная поверх племенного деления, оказалась настолько прочной, что никакое правительство не смогло ее одолеть. Таким образом, Индия создала сильное общество и слабое государство, то есть ситуацию, полностью обратную китайской, где и раньше, и сейчас люди редко бросали вызов институтам, поднадзорным государству.

Фактически государство оказалось настолько слабым, что редко достигало объединения. Империя Маурьев правила всей Индией, кроме южной части полуострова, на протяжении века, начиная с 321 г. до н. э., но, в отличие от Цинь в Китае, не стремилась распространить свои институты на всю территорию. После ее распада интерес к объединению Индийского субконтинента проявляли только иностранные захватчики, такие как Великие Моголы и британцы.

В индийских политических институтах нет фундамента для тиранического государства, в то время как в Китае со времен Цинь государство всегда присваивало право указывать жителям, что делать. Однако Китай, при всем его рано сложившемся современном характере, так никогда и не разработал принципа главенства закона — концепции, что правитель должен следовать некоему независимому своду правил. В Индии, пишет Фукуяма, закон «вырос не из политической власти, как в Китае, — он вырос из источника, независимого от политического лидера и высшего по отношению к нему».

Индия не создала формальных механизмов, придуманных европейскими государствами для удержания правителя в узде закона. Но с самых ранних времен религиозный закон был центральным институтом, очерчивающим пределы власти государства. Созданные в Индии и Китае институты играли важнейшую роль в формировании столь различной истории этих стран вплоть до настоящего времени. Китайское государство никогда, от Великой стены до плотины «Три ущелья», не колебалось, заставляя выполнять дорогостоящие хозяйственные работы своих граждан, у которых не было никакой возможности возражать или сопротивляться. В Индии же, наоборот, правительство не может предложить построить новый аэропорт или заводской комплекс, не вызвав громких народных протестов.

В Китае трайбализм был подавлен прямыми действиями государства, в Индии — религией. Самый изобретательный способ подорвать племенное устройство был придуман в исламском мире династией Аббасидов и до совершенства отточен османами. Это был институт воинского рабства, при котором и военная, и бюрократическая элита империи состояла из рабов. Пожалуй, этому может позавидовать любой руководитель, пытавшийся продавить свои цели через косную бюрократию: султан мог приказать казнить любого раба–чиновника, от самого низшего ранга до великого визиря. Рабам, по крайней мере большинству, запрещалось иметь семьи или если дозволялось жениться, то их сыновьям нельзя было становиться военными или наследовать пост отца.