Читать книгу "Древние цивилизации - Анна Ермановская"

Итак, жизнь Феры только вошла в обычную колею, как вновь проснулся вулкан. После новой катастрофы уже некому было возрождать город. Да это было бы и невозможно: многометровый слой пемзы полностью скрыл следы жизни.

После землетрясения, которое можно было бы датировать примерно 1580 г. до н. э., и после обрушившейся на Феру катастрофы (около 1520 г. до н. э.), основные критские центры с их великолепными дворцами возродились. Полное запустение Закры, Маллии, Феста, Кносса произошло не одновременно, а приблизительно полстолетия спустя после извержения вулкана на Фере и гибели ее населения – между 1470 и 1450 гг. до н. э. Именно тогда все города Северного и Восточного Крита оказались разрушенными настолько, что подняться из руин смог только Кносс. Остальные же центры, покинутые жителями, впоследствии превратились в платформы для новых поселений, где обитали уже другие народы.

Сначала такое несовпадение было воспринято большинством исследователей как противоречие, разрушающее теорию Маринатоса. Однако после внимательного изучения пепла на Фере выяснилось, что он покрывает остров двумя одинаковыми по химическому составу слоями. На нижнем слое успела появиться эрозия. Значит, между двумя событиями – прекращением жизни на острове и последним пробуждением вулкана – прошло не менее полувека. Правда, многие исследователи не были убеждены этим доводом и обращали внимание на то, что в руинах критских городов никакого пепла не оказалось. Но это легко объяснить, если учесть, что раскопки велись главным образом в то время, когда никому не приходило в голову связывать критское разрушение с извержением далекого вулкана Феры. Зато «молчание» критских руин полностью компенсировали многочисленные пробы вулканического пепла, поднятые со дна моря в ходе морских геологических экспедиций. Экспедиции обследовали морское дно в радиусе примерно 150 км к северу, западу и югу от Феры и по крайней мере на расстоянии 600 км к востоку от нее. Ни к северу, ни к западу, ни к югу от острова ни один лот не поднял пепла, зато к востоку результаты превзошли самые смелые ожидания. Наиболее мощный слой залегания пепла (212 сантиметров!) был обнаружен в 150 км к востоку от Феры, на расстоянии 50 км от Родоса. И почти на той же долготе, в 50 км от восточной оконечности Крита, толщина пепельного слоя уменьшилась до 78 см, а на расстоянии 100 км к югу, по другую сторону от Крита, слой пепла, став тоньше почти в 20 раз по сравнению с максимальным залеганием, составил всего лишь 4 см.

Вероятнее всего, пепельный ураган несся на восток. Только этим можно объяснить то, что в 500 километрах восточнее Феры слой пепла достигал 4,5 сантиметра и лишь в 600 километрах уменьшился до 0,5 сантиметра.

Радиокарбонным методом установлено, что пепел, который залегал возле Крита и Родоса, и тот, что на 600 км был удален от места катастрофы, образовался в одно и то же время – около 1390 (с погрешностью в 60 лет) года до н. э. Значит, относить его следует не к первому, гибельному для Феры, а ко второму извержению, сопровождавшемуся более разрушительным уже для более крупного Крита землетрясением. Тем же временем была датирована пемза, обнаруженная в послевоенные годы на островах Эгейского моря, на побережье Малой Азии и даже на территории Македонии. Более того, выяснилось, что пемзу, найденную Маринатосом в 1932 году в Амниссе, следует отнести к первой половине XV в. до н. э.

Эти три катастрофы, произошедшие с интервалом в 50 лет – около 1580, около 1520, около 1460 гг. до н. э., – для греков Балкан должны были слиться в единое воспоминание. А может быть, в Балканской Греции действительно катастрофические последствия имела лишь одна из них.

В созданной греками картине Девкалионова потопа навстречу обрушившемуся с неба ливню устремились вышедшие из берегов потоки. Видимо, тридцатиметровая, как подсчитал Маринатос, волна, сопровождавшая извержение вулкана около 1520 г. до н. э., двигалась в сторону Балканского полуострова – цунами обычно имеет одно направление. Будь это направление «критским», небольшой остров был бы сметен.

К тому же волна была неизмеримо ниже, чем во время гибели Феры, и не могла вызвать ощущения глобальной катастрофы ни у населения Крита, ни тем более у населения Балкан. Зато более сильным был пепельный ураган. Но туча вулканического пепла неслась не в сторону Греции, а на восток, задевая краем египетское побережье. Поэтому не случайно исследователи стали усматривать в библейском предании о «тьме», окутавшей землю, отголосок реальных последствий ферской катастрофы. Это та самая «тьма египетская», которую библейские авторы связывали с так называемым исходом евреев из Египта. «Осязаемая тьма», «густая тьма», в которой «не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня», – подобная картина, рисуемая библейским автором, не могла быть вызвана солнечным затмением, зато она живо напоминает описание очевидцем намного более слабого извержения Везувия, погубившего в августе 79 г. н. э. близлежащие Геркуланум, Помпеи и Стабии. Очевидец – Плиний Младший, известный писатель и политический деятель Рима, друг знаменитого историка Тацита.

Семнадцатилетним юношей он пережил катастрофу, находясь километрах в тридцати от вулкана, в небольшом городке Мизен, расположенном на мысу близ Неаполя. В зрелые годы он по просьбе Тацита в письме к нему описал свои впечатления. Сначала, по его словам, над Везувием нависла огромная черная туча, прорезаемая гигантскими зигзагами и лентами пламени. Опустившись на землю, она окутала море и скрыла от глаз перепуганных жителей Мизена соседний остров Капри и сам мизенский мыс. Людей, пытавшихся покинуть сотрясаемый подземными толчками город, настигал густой мрак, разливавшийся по земле подобно потоку. «Наступила темнота, не такая, как в безлунную или облачную ночь, а какая бывает в закрытом помещении, когда огни потушены… Пепел сыпался частым, тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его, иначе нас засыпало бы и раздавило под его тяжестью». Когда мрак начал понемногу рассеиваться, «превращаясь как бы в дым и туман», «все предстало изменившимся глазам еще трепетавших людей. Все было засыпано, словно снегом, глубоким пеплом». И от этой огромной массы пепла, покрывшего в Помпеях слой обрушившихся на город пемзовых камней двухметровой пеленой, на дне Неаполитанского залива нет и следа. В Мизене же пепел не обнаружен не только на морском дне, но и в земле. Значит, пепельный ураган, вызванный извержением на Фере, был неизмеримо сильнее даже на расстоянии сотен километров от вулкана.

Во время извержения Везувия тучи смешанного с пылью пепла носились в Риме, застилая солнце, и достигли берегов Африки. Можно себе представить, какими для Египта были последствия катастрофы на Фере! Впрочем, коснулись они, скорее всего, только дельты Нила. К тому же пепельный дождь был устрашающим, но отнюдь не гибельным. Даже Крит, лежащий гораздо ближе к вулкану, чем Египет, пострадал в основном от землетрясений и пожаров, вызванных долетавшими с Феры раскаленными камнями. Похоже, что лишь на северном берегу, в Амниссе, здания были не только разрушены подземными толчками, но и раздавлены тяжестью навалившихся на них пемзовых камней и пепла.

Именно после этого последнего разрушения происходит на Крите смена населения. Данные археологических исследований на островах Эгейского моря говорят о том, что XVI–XV вв. до н. э. были временем, когда ахейские племена Балканского полуострова пришли в движение. Они постепенно расселяются – сначала на северную часть Кикладских островов, затем до самого Кипра; центры ахейской культуры обнаружены на Делосе, Кеосе, Паросе, Наксосе, Мелосе.