Читать книгу "Коловрат. Вторжение - Алексей Живой"

Все эти витязи собирались под командой воеводы рязанского Богдана, который должен был их возглавить. На нем же лежала обязанность обучить войско бою в едином строю, ибо далеко не все богатые рязанцы умели нести службу. Большинство предпочитало торговать, а владеть оружием умело постольку поскольку. От любимого занятия их оторвал лишь приказ князя Юрия, выдернувший из родных мест и приведший под стены Рязани, в специально выстроенный на время сбора лагерь. Если бы не этот приказ, большинство прибывших давно бы уже пило брагу по кабакам, а не рубилось на тупых мечах денно и нощно, дожидаясь приказа выступать на битву.

Полагалось набрать не меньше пяти тысяч конных витязей, и лишь тысяча из них, согласно уговору с князем, поступала в распоряжение Коловрата, обязавшегося выучить их по-новому. Пока что, в связи с отсутствием воеводы, этим набором руководил Евпатий Коловрат. И помощник его Лютобор, немного схитривший, благодаря чему все прибывшие знатные рязанцы, которым не возбранялось жить в городе, оставались здесь же, в лагере, наравне с ратниками более простого происхождения.

Да и сам Коловрат немного схитрил, хотя и на благо родины. Сверх набора знатных отпрысков, коих могло не набраться в нужном количестве, по его же просьбе князь Юрий разрешил принимать в войска людей из сословий попроще, но умелых и способных держать оружие. Коим из казны князь оплачивал и оружие, и даже коней. Понятное дело, что оружие и доспехи были полегче, а кони не из самых быстрых. Но все же именно из них и намеревался собрать дополнительную силу князь Юрий.

Почти пять тысяч всадников запасной армии по приказу Юрия должно было оказаться к концу этого месяца под стенами Рязани, и еще три с половиной тысячи у Пронска, под командой Ингваря. Именно Коловрат первым усомнился, что хватит в Рязани воинов высокого происхождения, чтобы выполнить княжеский указ. Да и битва предстояла с многочисленным противником, чтобы уничтожить которого или хотя бы отбиться, требовалось напрячь все силы. Немного подумав, Юрий согласился с его словами. А затем еще и велел крестьян на войну собирать, чем немало удивил уже Евпатия. Юрий смотрел еще дальше, чем его тысяцкий, и собирался стоять на смерть за свою землю.

Однако набор шел не так быстро, как хотелось бы. Особенно среди богатых рязанских подданных, коих набралось пока без малого пять сотен. Не все они горели желанием защищать князя и родное княжество не щадя живота своего, как сам князь, очень медленно пополняя новую дружину. Ибо все, кто был способен к ратному делу и хотел защитить Рязань, уже давно состояли в княжеской дружине или вспомогательных отрядах. А богатым и в вотчинах своих хорошо жилось. В неминуемую войну с татарами большинство еще не верило. Все размышляли почти так же, как сам князь Юрий всего год назад: мол, мы на Калку не ходили, а значит, татарин пройдет мимо и нас не тронет. Нам делить нечего.

Те же, кто победнее, стремились на службу охотнее. Для них это был шанс стать поближе к князю да продвинуться по службе, особливо если князь их сам заприметит. Из них и набралось еще почти полторы тысячи воинов, коих собрал помощник тысяцкого Лютобор в лагере у рязанских стен. Именно на них и рассчитывал Евпатий в предстоящей битве, если придется принять участие лично, научив их «татарскому бою» и удивив хоть немного самого хана Батыя. А пять сотен богатых отпрысков в том войске должны были разделить общую судьбу учеников Коловрата, во всяком случае, до тех пор, пока не вернется воевода Богдан.

Заехав в свой терем и отобедав на скорую руку, к вечеру Евпатий был на месте условленной сшибки – за стеной у южного предградия, на краю большого оврага. Рядом с оврагом возвышался холм, с одной стороны которого раскинулся целый город из пестрых шатров, где временно квартировали прибывавшие воины, а с другой простиралось небольшое поле, упиравшееся в ближайший лес. Вот в этом-то поле, спиной к оврагу, было выстроено все собранное к этому дню войско. Вернее, Лютобор уже поделил его на две равные части, по тысяче воинов с каждой стороны, расположившихся сейчас друг напротив друга на расстоянии в две сотни шагов.

Неожиданно для всех Коловрат не стал садиться на коня и выезжать в поле поперед войска, как это всегда делали русские князья, а вместо этого взобрался вместе с Ратишей и Лютобором, дожидавшимися его здесь, на самый верх, где по его приказу был заранее установлен небольшой шатер.

– Отсюда маневр видно лучше, – спокойно ответил он на удивленный взгляд Лютобора и добавил, осматривая блиставшие в предзакатном солнце доспехи многочисленных конных ратников: – А ты иди к войску и начинай. Сейчас и проверим, кто на что горазд и как уже научен степному бою. Все устроил, как я приказывал?

– Обижаешь, Евпатий Львович, – насупился светлобровый Лютобор, уже сделав шаг по травянистому холму вниз, придерживая ножны меча, – половина войска, под началом Гордияна, биться будет, как всегда бились, как учил воевода. А вторая часть войска, коей я командую – как ты учил, то есть по-степному, с отступлением.

– Оружие у всех тупое? – уточнил Евпатий, кивнув после первого ответа Лютобора. – Даже у именитых ратников?

– А то как же, – подтвердил Лютобор, вовсе останавливаясь, – всех вооружил тупым оружием, чтобы не поранили друг друга раньше времени. Дури-то у всех хоть отбавляй.

– И то верно, – усмехнулся Коловрат. – Ну, давай, с богом. А я отсюда погляжу.

А пока Лютобор шагал вниз к своему коню, коего держал под уздцы молодой конюх у подножия холма, Евпатий рассматривал выстроенные подле Рязани войска новобранцев. Великое множество ратников, облаченных в доспехи, в алых плащах, со щитами и копьями, представляли собой великолепное зрелище, радовавшее глаз любого полководца. Это была уже не простая сшибка нескольких сотен ратников. Здесь он отрабатывал, пусть и с не самыми опытными воинами, настоящее сражение, ибо две тысячи всадников – это вполне приличная сила, с которой можно ходить на войну. У некоторых русских княжеств поменьше, что не могли выставить большую армию, отряд в две тысячи копий уже считался армией на законных основаниях.

Наконец, Лютобор спустился вниз. Надел поданный слугой шлем и запрыгнул в седло своего коня. Выехав на середину строя, он вынул меч из ножен, а затем повернулся в сторону холма, словно ожидая от Евпатия условленного знака.

И потомок донских казаков махнул рукой, посылая в бой войска. Однако, стоя на холме возле алого шатра и возвышаясь над своей армией, Евпатий ощутил себя в эту минуту не русским князем, а каким-то татарским ханом, которые не имели обыкновения скакать с мечом в гущу схватки, а наблюдали за ней свысока, с какого-нибудь холма. Вот прямо как сейчас Коловрат. На мгновение, когда, повинуясь его жесту, две тысячи всадников рванулись навстречу друг другу, ему даже стало совестно. Но затем он взял себя в руки, успокоив рассуждениями о том, что про татарских ханов здесь еще толком никто не слышал и уж точно не видел, как они воюют. Так что можно не изводить себя глупыми сомнениями, а заняться отработкой новой для русской армии тактики на том простом основании, что полезным может быть все, что поможет победить более многочисленного врага. А если у кого это и вызовет вопросы, на то ему наплевать. Главное победа.