Читать книгу "Против всех - Ксения Собчак"

Красовский: То есть, ежели социализм, то есть экономическое учение Маркса, объединить с государственным православием, получится идеальная система?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Объединить с сильной центральной властью, которая всегда собственно православные традиции выражала.

Красовский: Сильная центральная власть была все эти годы – Сталин был…

Протоиерей Всеволод Чаплин: Да. И это была как раз православная модель. В ней неправильным было только безбожие. Сильная центральная власть и мощный акцент на справедливость. В том числе экономическую и социальную. Это была православная модель. Я даже думаю, что, если бы не было революции 1917 года, некая форма социализма возникла бы в России.

Красовский: Что пошло не так? В какой момент?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Когда внешние силы стали в России слишком много значить. Именно так.

Красовский: То есть не Сталин виноват, а Черчилль с Рузвельтом опять?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Виновато воздействие внешних сил, которые привели Ленина к власти. Отчасти, к сожалению, виновато то, что православные люди слишком благодушествовали и отказались от жесткого силового сопротивления той разрушительной силе, которая оседлала стремление народа к справедливости. Но Троцкий с компанией не могли долго управлять Россией. Именно поэтому Сталин, который изначально стоял в одной линейке с Лениным и Троцким, потом из этой линейки вышел, и правильно сделал.

Собчак: Вещи, которые вы говорите, сегодня имеют очень много исторических параллелей. Можно ли сказать, что сегодня нам тоже Сталина не хватает?

Красовский: Или Путина вполне достаточно?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Я думаю, что как в свое время Сталин вышел из линейки «Ленин, Троцкий и прочие», просто потому, что работать в этой линейке и оставаться у власти в России было нельзя, так и Путин сделал правильно, что он вышел из линейки известных по 1990-м деятелей. И чем дальше он от нее будет отходить, тем лучше. Чем больше он будет готов выступать самостоятельно, не оглядываясь на прагматиков, тем лучше.

Красовский: Прагматики не имеют права принимать участие в управлении Россией?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Они имеют право участвовать в управлении Россией, но они не имеют права говорить, что их идеи – это безальтернативные законы, по которым должна жить страна.

Красовский: А кто имеет право так говорить?

Протоиерей Всеволод Чаплин: В прагматической линейке вообще никто не имеет такого права. А вот высшая власть имеет. «Таково наше видение, так велит Бог».

Красовский: А высшая власть – это кто?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Как правило, в России это верховный правитель, называется он по-разному. Сегодня это Путин. Смотрите, система, в которой есть сильная центральная власть, обычно персонифицирована, даже если это не православная церковь. Кстати, православные люди нормально жили при монархах, которые не были православными.

Собчак: Ну, понятно. Вы просто ссылаетесь на социалистическую модель в Советском Союзе, что «если бы усы Ивана Ивановича, да к ушам Ивана Петровича». А я не понимаю, зачем вообще туда смотреть – в прошлое. Есть современность. Есть скандинавские страны, где прекрасно реализована социальная социалистическая модель – Швеция, Норвегия.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Это тоталитарные страны. У них там меньше свободы, чем у нас. Скажешь, что однополые браки – это плохо, и тебя посадят в тюрьму.

Красовский: Так или иначе мы все равно приходим к теме пидорасов.

Собчак: Общая-то суть ясна: там высокий уровень ВВП, хорошее качество жизни, хорошая экология, все живут примерно на одном уровне.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Нет там свободы.

Красовский: Нет свободы – это значит, что пидоров вешать не дают?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Это возможность построить такую экономическую модель, которая была в Советском Союзе, то есть полностью своя банковская система, возможность не зависеть ни от Уолл-стрит, ни от Центробанка.

Красовский: То есть финансовая изоляция?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Почему обязательно изоляция? Независимый проект – это не изоляция, а попытка глобальной конкуренции. Попытка выстроить другой мир. Another world is possible.

Собчак: У меня один вопрос: а как можно, на ваш взгляд, построить собственную глобальную систему экономики, ничего, по сути дела, не производя?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Самое главное – производство смыслов. Ну подождите, оружие, говорят, у нас неплохое…

Красовский: Всего на 9 миллиардов долларов продали в прошлом году русского оружия.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Ну подождите… Насколько я понимаю, оказалось, с ним никто особенно справиться не может.

Красовский: Несчастные жители Украины, что ли, с ним не могут справиться?

Собчак: Мы не производим ни одного конкурентоспособного продукта.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Это не так. Самолеты нормальные делаем.

Собчак: Самолеты мы не делаем. Уже давно летаем на чужих самолетах, ребята, вы чего?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Не обязательно иметь материальный результат. Смысл важнее.

Собчак: То есть мы будем мировую экономику строить на смыслах?

Протоиерей Всеволод Чаплин: А будут смыслы – закрутится и промышленность, и интеллектуальная сфера гораздо быстрее.

Собчак: Каково же наше уникальное торговое предложение? Назовите пять смыслов конкурентоспособных.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Пять смыслов, да? Деньги выделяются без процентов. Ростовщичество ограничивается. Это если говорить об экономике. Дальше – умеренность. От идеи якобы неизбежного роста нужно отказываться. Про рост экономики нужно забыть.

Собчак: Смотрите, отец Всеволод: приходит, условно, Америка, и предлагает свой проект экономики. Говорит: вот наши производительные силы. Вот наш Microsoft, вот наш Apple, вот наша биоинженерия, вот наши технологии в области медицины – вот из чего это состоит. А дальше приходим мы с листком, где написано, что надо запретить ростовщичество.

Протоиерей Всеволод Чаплин: Они действуют только благодаря военной силе. А экономически Америка банкрот.

Собчак: Понятно.

Красовский: Давайте вернемся к будущему России. Значит, идеальное будущее России при социалистической системе?

Протоиерей Всеволод Чаплин: Государство справедливости и сильная центральная власть, которая советуется с народом, но все равно имеет возможность принимать решения, исходя из того, что есть высшая правда. Высшая правда важнее, чем голос народа.