Читать книгу "Дело о бюловском звере - Юлия Нелидова"

И прошагал дальше.

Иноземцев как остановился, глядя ему вслед, так и простоял бы вечность, если б сиделка, проходящая мимо, не дернула за рукав.

— Чего это вы, Иван Несторович, опять-с замечтались?

Иноземцев перевел на нее уставший невидящий взгляд.

— Эх, Марья Андревна. — Устало потер переносицу под очками. — Пойти, что ли, вновь в охранку, заявить обо всем?

— Зачем это в охранку? — перекрестилась сиделка.

Иван Несторович лишь махнул рукой.

Глава X. Бюловский зверь

Наутро, глотнув холодного чая и тотчас поморщившись, Иван Несторович отправился в кухню за водой и… сахаром. Мята, отвратительно напоминающая хинин, облепила язык и небо, нужно было срочно нейтрализовать катастрофу во рту. Что ж за питье варит фрау Шуберт?

В кухне хозяйки не оказалось — обычно в это время она ходила за молоком. Вари тоже не было. А постояльцы спали в такой ранний час. Кашляя и чертыхаясь, Иноземцев решил самолично исследовать содержимое полок. Он вскрывал баночки, расшнуровывал узелки с засушенными шелестящими листьями и кореньями, пробовал все подряд на язык, но странной мяты, которую уже дважды хозяйка добавляла в чай, не нашел. Не то чтобы Иноземцев был неженкой и ему не нравился этот горький привкус. Не потому.

Иноземцев сел, призадумался.

Вкус этот будто знаком, даже не вкус, а запах. И то ли от воспоминания сего туманного, то ли воистину мята работала умиротворяюще-бодряще, но действие ее было уж слишком стремительным. Точно живой воды глотнул. Прошло сонное оцепенение, забурлила кровь, застучало сердце. Надо непременно спросить госпожу Шуберт, что за чудеса она творит с травами и не обманули ли бедную старушку в аптеке, подсунув нечто вроде листьев коки или индийского гашиша.

Хлопнула дверь, вернулась Варя. Охая-ахая, свалила бревнышки у печи. Через минуту вновь хлопок, и поплыл в окне знакомый картуз. А-а, сосед, стало быть.

— Опаздывает, — пояснила Варя, распрямилась и стала стряхивать щепки с фартука. — Проспал, видно. Его помощником аптекаря обещали взять, в вашу Обуховскую больницу.

— Да ну! — удивился Иноземцев, вспомнив скверный характер сослуживца. — Тяжко придется студенту.

А студент сей был каким-то суетливым, неуловимым, вечно спешил куда-то, опаздывал. Иноземцев глянул на часы, тоже засобирался.

Вот уж мята так мята — не шел, а летел Иван Несторович по Введенке, мимо Царскосельского вокзала и Александровского моста. Но и не по себе было ординатору, потому как мысль о странности чая не давала покоя. Может, сделать анализ? Капнуть азотной кислоты и поглядеть, не покраснеет ли, как с опиатами происходит.

— Завтра этот травяной мате возьму на опыты!

Но тут же нахмурился, озлившись. Все, решил Иноземцев, так жить нет сил — всюду мерещатся какие-то странности, даже в чае, прости господи, который всего-то настоялся за ночь до препротивной горечи и бодрит оттого.

Иноземцев ступил в приемный покой, а сердце сжалось от новой тревоги — с заведующим он так ведь не объяснился. Трансплантацию без разрешения главного хирурга и родственников могут расценить как медицинское преступление.

Торопливо Иноземцев нырнул в халат. Таня возилась с завязками. Вполуха Иван Несторович слушал ее сбивчивый рассказ. Прооперированный приходил в себя, говорил о какой-то собаке, о светящихся тенях над головой — никто ничего не понял. А потом начал задыхаться, хватался за сердце. Лукьянову пришлось вколоть камфару.

А не терзает ли, часом, Иван Несторович себе нервы напрасно? Ну ведь обычная собака, обычная жертва ее нападения.

— Иван Несторович, я все же вас предупрежу насчет Алексей Алексеича… — было начала девушка, но Иноземцев нахлобучил шапочку и устремился к двери.

До самого полудня он шнырял из палаты в палату, на пару с Лукьяновым осуществляя обход. Фельдшеру, как и давеча Татьяне, оставалось только дивиться таковой неуемной энергии доктора. Притихнув, он искоса за ним наблюдал, Иноземцев в конце концов заметил и машинально спросил: чего это вы, Сергей Осипович, как-то странно на меня смотрите? Но тот лишь покачал головой.

Наработавшись, притомившись, Иноземцев перестал бояться встречи с Трояновым. Столько пациентов осмотрел! С десяток выписал, провел одну операцию по удалению верхней доли легкого у чахоточного. Как такого доктора ругать-отчитывать? Иноземцев, никогда не брезговавший часами практики, обзавелся козырем прежде, чем Троянов потребовал бы отчет о вчерашней выходке.

Час настал. Героя вызвали в докторскую.

— Ну что, Иван Несторович, — поднялся Алексей Алексеевич из-за стола, — я поглядел на вашего больного-с. Должен признать, не придраться — аккуратно сработали.

Иноземцев подавил улыбку.

— Благодарю.

— Болит? — Троянов бросил колючий взгляд на перебинтованную руку ординатора.

Иноземцев вдруг с удивлением посмотрел на выглядывающие из-под рукава халата бинты.

— Нет… нет, я как будто и позабыл о ней вовсе.

Алексей Алексеевич покачал головой и вздохнул.

— Ясное дело. Значит, так, дорогой мой, Иван Несторович, вы, смотрю, усердничаете — в штатные доктора метите. Это похвально-с. Но имейте в виду, не место в нашем отделении тем, кто одновременно метит на этаж ниже.

— На этаж ниже? — переспросил Иноземцев, не сразу сообразив, что Троянов тонко намекал на беспокойное XIII отделение.

— Я не потерплю безрассудства в больнице. С одной стороны, вы будто подвиг совершили. И всего бы ничего, если бы не ваши пристрастия к алкалоидам, так вами называемым.

— Я больше не занимаюсь алкалоидами, — возразил Иноземцев. — Вам докладывали, наверное, чем все это закончилось.

— Вот именно, Иван Несторович, вот именно. Посему предупреждаю-с. А то сегодня себя зарезали, завтра вам покажется кожа наших сестер милосердия или фельдшера Лукьянова, которого вы до полусмерти напугали, более пригодной для трансплантаций. Врач должен владеть ясным рассудком.

Приблизившись, Троянов заглянул в глаза ординатора.

— Вы меня хорошо поняли? Завтра же не явитесь в больницу в должном виде, лучше не приходите вовсе.

И с невообразимой суровостью развернулся к Иноземцеву спиной, демонстративно принявшись заниматься своими делами: опустился на стул, зашелестел справками и рецептами. Иван Несторович постоял с минуту ошарашенный, хотел спросить, что с его видом не так, но не смог вымолвить и слова, развернулся и тихо вышел в коридор. Из-за двери операционной выглянула Таня. Поди, слышала все, раз здесь крутится.

— Я предупредить хотела, а вы слушать не стали, — с укоризной шепнула девушка.

— Ну предупреждай, — вздохнул ординатор. — Потому как я ничегошеньки не понял.

— Тут по отделению слух ходит… — Таня повисла на его локте. — Вы к уколам своим вернулись, да? Лукьянов сегодня говорил, что у вас глаза красные и зрачки узкие, как у морфиниста.